Вуди Аллен - Без перьев
— Что-что?!
— Я легавый, детка. А платное обсуждение творчества Мелвилла — это восемьсот вторая. Там хорошие сроки.
— Ах, скотина!
— Давай не поднимать пыли. Если, конечно, ты не горишь желанием съездить в контору к Альфреду Кейзину[7] и пересказать все это там. Боюсь, он будет не в восторге.
Она заплакала.
— Не сдавай меня, Кайзер. Мне нужны были деньги, чтобы закончить диплом. Я подавала на грант, но мне отказали. Дважды. Понимаешь? О господи!
Слово за слово, она рассказала мне все. Всю свою жизнь. Детство в районе Центрального парка, соответствующее воспитание, потом летние лагеря от социалистов, Бостонский университет. Обычная история. Сначала они пишут карандашиком «да-да-да!» на полях Канта, потом стоят в очереди на авторское кино… Вот только по пути к кассе эта глупышка сделала неверный шаг.
— Мне были нужны деньги. Одна подруга сказала, что знает человека, у которого очень недалекая жена, а сам он подвинут на Блейке. Подружка не хотела, а я решила, что за деньги смогу потолковать с ним о «Песнях невинности». Ну, в первый раз ужасно волновалась, конечно. Ничего не чувствовала, только делала вид. Да ему было все равно. Потом подружка предложила познакомить меня с другими. А знаешь, меня ведь уже ловили. Один раз, когда я читала «О насилии»[8], в машине застукали. А потом в Танглвуде[9] остановили и обыскали. Еще разок — и будет три привода.
— Не хочешь? Тогда своди-ка меня к Флосси.
Она закусила губу, потом сказала:
— Книжная лавка в Хантер-колледже — это ширма.
— Ширма?
— Ну, знаешь, как букмекеры устраивают конторы в парикмахерских. Там увидишь.
Я звякнул в управление, а потом сказал ей:
— Ну ладно, зайка. Свободна. Но не вздумай уехать из города.
Она подняла голову и поглядела на меня с благодарностью:
— Хочешь, достану тебе фотографии с вечера Дуайта Макдональда[10]?
— В другой раз.
И я покатил в книжную лавку. Продавец, такой молоденький очкарик с понимающим взглядом, подошел сам:
— Могу я вам помочь?
— Вот ищу одно редкое издание «Рекламы самого себя»[11]. Как я понимаю, автор напечатал несколько тысяч экземпляров с золотым обрезом, специально для друзей.
— Попробую разведать, — ответил он. — У нас есть селекторная связь с домом Мейлера.
Я выразительно посмотрел на него и сказал:
— Я от Шерри.
— Ах вот как. В таком случае — прошу.
Он нажал потайную кнопку, стеллаж отъехал в сторону, и невинным агнцем я ступил в чертог немыслимых наслаждений, известный под названием «У Флосси». Красный штоф, мебель в викторианском стиле, все как полагается. На кушетках лежали бледные, коротко стриженные, нервические девушки в очках с черными оправами и соблазнительно перелистывали книжки из серии «Классика» издательства «Пингвин». Одна блондиночка подмигнула мне и, кивнув на лестницу, сказала с роскошной улыбкой: «Может, Уоллес Стивенс[12], а?»
Как выяснилось, тут знают толк не только в интеллектуальных утехах. Они приторговывали и усладами для души. Мне объяснили, что за пятьдесят баксов можно «перекинуться словечком, не касаясь серьезных тем». За сто девочка даст послушать свою коллекцию Бартока, поужинает с тобой и разрешит недолго понаблюдать, как ею овладевает депрессия. За сто пятьдесят можно послушать симфонию с близняшками. За триста вообще черт знает что: худенькая брюнетка, еврейка, делает вид, что знакомится с тобой в Музее современного искусства, дает прочитать свою дипломную работу, устраивает грандиозный скандал по поводу фрейдовского понимания женственности прямо посреди ресторана «У Элейн», а потом на твоих глазах кончает с собой (способ — по выбору клиента). Это у них называется «досуг». Хороший способ выманивать денежки, а? Все-таки Нью-Йорк безумный город.
— Нравится? — спросил кто-то.
Я обернулся и увидел прямо перед собой рабочий конец 38-го калибра. У меня нормально с нервами, но тут, как говорится, жила дрогнула. Флосси, догадался я. Я узнал ее по голосу. Впрочем, это был он. Флосси оказался мужчиной. Лицо его скрывала маска.
— Вы не поверите, а я ведь даже ничего не кончил. Меня вышвырнули из колледжа за плохие отметки.
— И поэтому теперь ходите в маске?
— Я разработал хитроумный план, как возглавить «Нью-Йоркское книжное обозрение». Для этого меня должны были принять за Лайонела Триллинга[13]. Я полетел в Мехико делать пластическую операцию. Там есть один хирург, он помогает пациентам стать похожими на Триллинга. Это, конечно, недешево. Но что-то у него не срослось. После операции я стал вылитый Оден[14] с голосом Мэри Маккарти[15]. Тогда-то я и решил переступить грань закона.
Но он не успел нажать на спуск: я опередил. Бросок вперед, локтем в челюсть, Флосси повалился на пол, я вырвал у него пушку, он грохнулся, как груда кирпичей. Когда появилась полиция, он все еще хныкал.
— Отличная работа, Кайзер, — сказал сержант Холмс. — Когда мы закончим с этим типом, его хочет повидать ФБР. Несколько вопросов о неких букинистах и аннотированном издании Дантова «Ада». Уведите.
Вечером я навестил свою старинную подружку. Ее зовут Глория. Блондинка. Диплом с отличием. Причем по физкультуре, — совсем другое дело.
Нам было хорошо.
________________ Перевод О. ДорманаСмерть
(Пьеса)
Действующие лица:
КЛАЙНМАН, ХЭНК, АЛ, СЭМ, ДЖОН, ХЭКЕР, ВИКТОР
АННА, ДОКТОР, ДЖИНА, МУЖЧИНА, ПОЛИЦЕЙСКИЙ, БИЛЛ, ФРЭНК
ДОН, ГЕНРИ, ПОМОЩНИК СУДЬИ, СПИРО, ЭЙБ, МАНЬЯК
Занавес поднимается. На сцене — спящий Клайнман. Два часа ночи. Громкие удары в дверь. С большим трудом Клайнман заставляет себя наконец встать с постели.
Клайнман. Кто там?
Голоса. Откройте! Эй, открывайте, мы знаем, что вы здесь! Откройте! Откройте, говорят!
Клайнман. Что?! Что такое?
Голоса. Да откройте вы!
Клайнман. Что? Подождите! (Включает свет.) А кто там?
Голоса. Сказано вам — откройте! Ну… открывайте же!
Клайнман. Кто это?
Голоса. Давайте, Клайнман, пошевеливайтесь.
Клайнман. Хэкер… Голос Хэкера. Это вы, Хэкер?
Голоса. Клайнман, откроете вы или нет!
Клайнман. Иду, иду… Я же спал! Подождите, сейчас! (С трудом ворочает заплетающимся языком. Смотрит на часы.) Боже мой, полтретьего… Иду! Подождите! (Отпирает дверь, и в комнату вваливаются несколько человек.)
Хэнк. Господи, Клайнман, вы что, оглохли?
Клайнман. Я спал. Сейчас же полтретьего! А что случилось?
Ал. Вы нам нужны. Одевайтесь!
Клайнман. Что?!
Сэм. И поскорее, Клайнман! У нас нет времени!
Клайнман. Что все это значит?
Ал. Пошли, пошли.
Клайнман. Куда, Хэкер? Куда я должен идти посреди ночи?
Хэкер. Да проснитесь же вы!
Клайнман. Что происходит?
Джон. Не прикидывайтесь.
Клайнман. Это я прикидываюсь? Я же спал, крепко спал. Что, по-вашему, я делал в полтретьего, танцевал, что ли?
Хэкер. Нам нужны все мужчины.
Клайнман. Для чего?
Виктор. Что с вами, Клайнман? Вы где витаете? Неужели вам не известно, что происходит?
Клайнман. Я не понимаю… о чем речь?
Ал. О патрулировании.
Клайнман. О чем?
Ал. О патрулировании.
Джон. И теперь у нас есть план.
Хэкер. Хорошо продуманный план.
Сэм. Замечательный план.
Клайнман. Послушайте, кто-нибудь объяснит мне все-таки, почему вы пришли сюда? Я уже замерз стоять в одних трусах.
Хэкер. Могу сказать только, что нам нужны люди… Чем больше, тем лучше. А теперь одевайтесь.
Виктор (с угрозой). И поживее.
Клайнман. Хорошо, я оденусь… Но позвольте все-таки узнать, что стряслось. (Опасливо озираясь, натягивает первые попавшиеся брюки.)
Джон. Убийца обнаружен. Две женщины видели, как он входил в парк.
Клайнман. Какой убийца?
Виктор. Клайнман, некогда болтать.
Клайнман. Что значит болтать? Что еще за убийца? Вы врываетесь в дом… Я крепко сплю…
Хэкер. Убийца Ричардсона, убийца Джемпела.
Ал. Убийца Мэри Куилти.
Сэм. Маньяк.
Хэнк. Душитель.
