Доналд Бартелми - Король
– Как бы принимая овацию!
– Вот воздевает он правое колено – медленно, медленно, сцепляет он под этим коленом руки, а потом резко его целует!
– Какая самовлюбленность! Крайне омерзительно!
– Вот руками он как бы отталкивает что-то от себя, а левой ногой как бы пинает кого-то, отпихивая от себя прочь.
– Тем самым он демонстрирует отторжение себя от всяческих обычаев того народа, что ходит по земле!
– Он подпрыгивает, бегает, подпрыгивает, и бегает, и подпрыгивает!
– Да и себя при том непомерно превозносит!
– Вот он скачет взад-вперед по сцене, или по тому, что было бы сценой и было сценой, правая нога его вытянута, а руками он делает обруч или круг у себя над головой!
– Это ж он корону изображает!
– Тьфу, тьфу! Вопиющая измена вытанцовывается тут перед нами!
– А вот он будто считает – указательным пальцем правой руки тычет в большой, указательный, средний, безымянный и мизинец левой!
– Это он сокровища Англии подсчитывает!
– А вот показывает, как карабкается по лестнице – все выше, выше и выше!
– На вершину всего мира, никак!
– Отчего же ум его мог столь изогнуться и разложиться?
– Глаза его – что головы шепелявых змей!
– Иногда плюются глаза эти, а иногда сочатся какой-то жуткой субстанцией…
– Упаси Небеса меня от того, чтобы слова мои были истолкованы как оправдание Мордредова поведения, но…
– Но что?
– Артур же действительно пытался его убить, когда Мордред был ужасающе юн!
– Так ведь это Мерлин напророчил, что Артура уничтожит тот, кто родится первым майским днем!
– Артур всех детей, рожденных в первый день мая знатными дамами от знатных лордов, посадил на корабль!
– И корабль отплыл под аккомпанемент жизнеутверждающей музыки!
– Артур ведь очень любит музыку, причем – любого сорта!
– И корабль этот весь раскололся о подводные скалы! Намеренно!
– А это уже граничит с вероломством!
– Мордреда же выбросило на берег, и он спасся!
– И выжил, и стал такой вот омерзительной тварью!
– Подумать только – этот человек ныне воссел на трон власти!
– О черный день Британии!
– И день грядет еще чернее!
Ланселот что есть дури колотя по шлему Желтого Рыцаря. Стороны обмениваючись яростными ударами. Преимущество – то у одной стороны, то у другой.
На поле возникаючи маленькая девочка в зеленых одеждах.
– Прошу вас, сэры, – сказала она.
Ланселот подамши Желтому Рыцарю знак немного отступить.
– В чем дело? – спросил он у девочки.
– Прошу вас, сэры, вы не купите у меня печенья герл-гайдов? По пять шиллингов за коробочку.
– Четыре, – сказал Ланселот, доставая кошелек.
– Четыре коробочки?
– Четыре шиллинга, – сказал Ланселот. – Две коробочки. Одну – вот этому моему другу.
– Сэр, но это же печенье герл-гайдов. Цена твердая. Нам не разрешают ее менять.
– Значит, торг ты проиграешь, – сказал Ланселот. – По мне, так ни одна коробочка печенья герл-гайдов не может быть дороже двух шиллингов. Четыре – уже щедро.
– Ой да полноте вам, – сказал Желтый Рыцарь, сэр Колгреванс Гоорский. – Дайте девочке ее десять шиллингов, ради всего святого.
– Четыре шиллинга за коробочку и ни фартингом больше, – сказал Ланселот, наставляя меч на сэра Колгреванса.
– Смилуйся, Исусе, да вы дерганый, что мешочек блох.
– „Дерганый, что мешочек блох“, – повторил Ланселот. – Довольно образно. Так в Гооре говорят?
– Неологизм придуман Папой на вершине его могущества. Теперь я вручу этой юной леди десять шиллингов, вы съедите печеньице, а затем мы возобновим свой треск и грохот.
– Благодарю вас, добрый сэр Рыцарь, – сказала маленькая девочка. – Могу ли я заинтересовать вас горшочком повидла герл-гайдов? Персидский лайм вполне превосходен.
– Довольно, – сказал сэр Ланселот. – Ты и так уже разорила двух величайших болванов во всем королевстве. Удовольствуйся этим.
Девочка улепетнумши. Сэр Колгреванс открываючи печенье.
– Скажите-ка мне, – сказал Ланселот, жуя печеньице. – Как обстоят дела в Гооре? Королева до сих пор, числится в пропавших?
– Да, и король чуть ли не обезумел от ярости, – сказал сэр Колгреванс.
– А ушла она по-французски, не простившись?
– Весьма по-французски. Король Унтанк спал с одной из ее фрейлин. Фактически – со всеми ее фрейлинами.
– А сколько их было всего?
– Круглая дюжина. Королева наконец обратила на эту ситуацию внимание и была такова.
– Так ему винить, стало быть, некого, кроме себя.
– Королям не очень удается себя винить, сами знаете.
– Артуру удается, – сказал Ланселот. – Чуть что в мире пойдет не так, он все принимает на свой счет.
– Артур – святой. А Унтанк далеко не таков.
– Прискорбно, – молвил Ланселот. – А как зовут королеву?
– Фиона Лионесса Уэльская.
– Это ее папеньку еще великан прикончил?
– Нет-нет, вы путаете с Фионой из Кочкарников.
– А великана звали Моргор. Мне кажется, я имел с ним дело. У него лишний глаз был в левом локте. Большей чертовщины я в жизни не видал – всю работу ног мне спутал.
– За вами утвердилась репутация человека, отнимающего у своих противников левую руку. Почему?
– У них остается правая. Обычно она у человека – лучше всего. На мой взгляд, гораздо приличнее оставлять противнику хоть какие-то лоскутья достоинства и хоть малую, но возможность устроиться на работу, нежели настырно выпускать из него последние кубические сантиметры крови.
– Какая предусмотрительность.
– Вы хорошо сражаетесь, сэр Рыцарь. Как, на ваш взгляд, проходит война?
– Паршиво, – ответил Желтый Рыцарь. – С каждой стороны до меня долетают ужасные вести. Что вам известно о Мордреде?
– Сын Артура, более или менее. До сих пор отличался главным образом в игре на бирже и манипуляциях с валютами. Всегда одевается в черное. Его повсюду сопровождает парочка гончих сук Гада и Гизарма. Он играет на цимбалах и даже написал для сего инструмента несколько музыкальных композиций – знатоки считают их довольно неважнецкими. В двенадцать лет пробовал меня отравить, добавив гиосцин мне в пиво. Однако неверно рассчитал дозу, и попытку сочли просто детской шалостью.
– Вы не питаете к нему особо нежных чувств.
– Нет.
– А этот парняга Черчилль – он, похоже, менее чем компетентен.
– До сих пор он с нами некрасиво поступал, это уж точно.
– Как вы считаете – он на содержании у неприятеля? Это предположение как-то на днях высказал Ха-Ха.
– Я этого педрилу никогда не слушаю. Еще чаю?
– Уже напился, благодарю вас.
– А это еще что? – сказал Ланселот. Он разворачивает полоску бумаги, оказавшуюся в его коробочке печенья герл-гайдов.
Сэр Колгреванс заглянумши ему через плечо.
– Похоже на математическую формулу.
– Действительно, – сказал Ланселот и сунул бумажку себе под шлем. – Ладно, к делу.
И они возобновили свой треск и грохот.
Артур, сэр Кэй, сэр Элин Белый и сэр Ламорак Уэльский изучаючи локомотив, приваренный к рельсам.
– Как у нас вообще сварку разваривают? – спросил Артур. – Рубят ломом?
– Можно заставить их удалить рельсы, – сказал сэр Ламорак, – с носа и кормы локомотива. Эту секцию тогда можно спихнуть на одну сторону и проложить новые рельсы. Но тогда вам потребуется довольно мощное что-то, дабы им спихнуть эту дуру.
– Они могли бы проложить рельсы перпендикулярно существующим путям и пустить по ним другой локомотив, – сказал сэр Кэй. – Но на это уйдут ишачьи годы.
– Если б Мерлин не удалился от дел, он бы убрал его по волшебству, – сказал король. – „Прочь!“ – сказал бы он, и эта штука бы исчезла. Боюсь, я никогда адекватно не ценил Мерлина. – Король примолк. – Ну и здоровенный же ублюдок.
Дальнейший осмотр довольно крупного локомотива.
– А я говорю – взрывать, – сказал сэр Элин. – У меня с собой как раз достаточно гелигнита, чтобы разместить вышеозначенное транспортное средство в приятственной близости от острова Уайт, если пожелаете.
– У нас на острове Уайт проживает свыше шестидесяти тысяч подданных, – сказал сэр Кэй. – И большинство лояльны, я бы сказал. Лояльны и богобоязненны. Вывалить на них локомотив посреди ночи – предприятие в высшей степени неуместное. Не то чтобы я сомневался в ваших способностях.
– Во Франции я взорвал девятнадцать мостов, – сказал сэр Элин. – И со всеми до единого поработал на совесть и аккуратно. Проверьте мои отчеты, если угодно.
– Можно бы приказать саперам вырыть под ним тоннель, – сказал сэр Ламорак, – и когда яма окажется достаточно велика, обрезать рельсы, и локомотив в нее провалится. Затем мы его засыпаем и прокладываем новые рельсы. Что скажете?
– Если б его можно было как-то расплавить , – произнес сэр Кэй. – Построить вокруг него некую печь…
– Подденьте домкратом, – сказал Артур. – Удалите колеса с присоединенными к ним рельсами. Замените колеса. Замените рельсы. Опустите локомотив на место – и пожалуйста.
