Ник Сполдинг - Любовь... с двух сторон
— Дэ-э, — выдавил я, не размыкая губ, сделав в доказательство еще глоток. Пройдет четыре часа до того, как мои кишки начнут бурно мне возражать.
Теперь официантка смотрела на меня с ужасом и тайным восхищением. Она отошла, но все время оборачивалась, поглядывая на дымящуюся кружку, наполненную адской смесью. Допив, я все-таки поморщился. Поставив кружку на стол, снова попытался найти тему для беседы.
— Ну… ну и как вам Великобритания? — спросил я в надежде, что старая добрая Англия меня выручит и наконец-то мы съедем с заезженной кофейной колеи.
— Она замечательная, — ответила она уже совершенно искренне, не только из вежливости.
— Приятно слышать. Но все-таки скучаете по Швеции?
Она оживилась еще больше.
— Да. Очень. Особенно по семье. И по другим вещам.
— По каким именно? Расскажите. Я никогда не был в Швеции.
Это уже лучше, похвалил я себя. Наконец-то заговорил как нормальный солидный мужчина.
Она посмотрела на меня.
— По многому скучаю. По чистому воздуху, по приветливым людям… По природе нашей. По фильмам.
— Порно? — решил уточнить я.
— Простите?
Ч-черт.
Я нервно рассмеялся.
— Я имею в виду порнушку. Швеция ведь этим славится. Не так ли?
Заткнись, Джейми. Захлопни свою мерзкую пасть, идиот!
— Мой приятель давал мне посмотреть в прошлом году. Дисков десять. Отличный набор… и девчонки все высшей пробы, очень похожи на вас.
Анника вскочила раньше, чем я успел договорить.
— Знаете, я, пожалуй, пойду, — сказала она, надевая куртку.
— Но… вы не допили! — заорал я, как будто полчашки латте могли заставить ее и дальше выслушивать пошлости похотливого скандалиста, который обожает кофе с мятой.
— Ничего, — отозвалась она. — Допьете сами. Только сок лайма попросите туда добавить. Всего хорошего.
Анника быстро направилась к выходу. Ушла, ни разу не обернувшись. Навсегда ушла из этой кофейни и из моей жизни. Напоследок удалось тайком полюбоваться ее божественным задиком.
…Придя в себя, я осмотрелся. Готы за угловым столиком отчаянно старались удержаться от смеха. Моя приветливая официантка спряталась под стойкой. Я слышал лишь взрывы хохота, доносившиеся оттуда.
Минут пять я мужественно читал «GQ». Статейку про Пита, который мастурбирует по восемь раз на дню и совсем умаялся. Теперь уже можно было уходить, сохранив хотя бы видимость гордости.
Я даже допил остатки мятного кофе с цедрой лайма. И только потом встал, положил на стол восемь евро (мой экзотический капучино оказался не только чудовищным на вкус, но и чудовищно дорогим) и чуть ли не бегом рванул к дверям, дав себе клятву, что больше сюда ни ногой. Ни-ког-да.
В тот же вечер получил от Шона письмо. Предельно краткое:
«Ну и мудила ты».
Возразить было нечего.
Дневник Лоры
Воскресенье, 20 марта
Дорогая мамочка!
Все-таки со вкусом у меня беда. Волоку домой все подряд, как обезумевшая мартышка. И что толку? В любой одежде похожа на склочную мымру. Все мои тряпки давно вышли из моды, нечего выбрать. А сколько денег я извела на горы этого хлама. И цвета какие-то отстойные. Такова жестокая реальность.
Я в панике, сегодня у меня встреча. С неким Грэхемом. Его подсунула мне парикмахерша Стефания. Вот до чего докатилась твоя дочь. Женщина, которая подкрашивает мне отросшие волосы, теперь устраивает и мою личную жизнь.
Надо научиться помалкивать. Но так хочется пооткровенничать, когда из динамиков льется мурлыкающий джаз, а голову массирует приветливая болтушка. Ощущения почти как на подступе к оргазму. Стеф зря теряет время в салоне, ей бы в армию, в отдел разведки. Пять минут потрет бритую голову террориста своими волшебными пальчиками, и дело сделано. Тот, дебильно улыбаясь, назовет все свои схроны с оружием и взрывчаткой.
Я сдуру обмолвилась, что дозрела до новых отношений. Этого было достаточно — тут же началась операция под кодовым названием «Ищем палку для Лоры Макинтайр». И ей вспомнился Грэхем. Именно он из целой кучи приятелей. Не повезло парню.
— Вот увидишь, твой человек, — накрывая мне голову шапочкой из фольги, сказала Стефания.
— Боюсь я, Стеф. На последнем свидании я подвернула лодыжку и перетрудила руку, вот и все радости.
— У каждого бывают проколы. Приходится перецеловать кучу лягушек, прежде чем наткнешься на ту, которая превратится в Дэвида Бэкхема в облаке взбитых сливок.
Все верно. Нельзя из-за одного отстойного свидания прекращать поиски прекрасного принца.
— Ладно, все-таки решусь. А он нормальный, этот твой Грэхем? Не дай бог нарваться на парня, одетого как Гитлер, или который постоянно сосет пальцы.
Стеф негодующе фыркнула.
— Обижаешь, подруга! Я никогда не предложила бы тебе такого психопата.
— Хорошо. Я согласна.
— Ты умничка!
К сожалению, мой гардероб свидетельствовал об обратном.
Как же… Дура дурой.
Опять придется выбрать чернуху.
Черные джинсы, черный джемпер, черные туфли на каблуках. Надо надеть хотя бы белую майку, чтобы не выглядеть как воин-ниндзя. Пожелай мне удачи, мамочка. Она очень-очень мне нужна. Расскажу потом, как все было.
…Три часа, которые ни-за-что-и-никогда не повторятся в жизни Лоры Макинтайр.
Удача, впрочем, не понадобилась. И мои страдания насчет прилично-кокетливого варианта были ни к чему. Даже если бы я нацепила что-то мохнатое и желтое и была похожа на огромного цыпленка, это осталось бы незамеченным.
Я сразу поняла, что с человеком, который явился в кафе «Леон» в велосипедках, найти общий язык будет сложно. Они так обтягивали мошонку, похожую на пару крупных слив, что ее можно было разглядеть во всех подробностях. Они были светло-серебристыми (велосипедки, а не сливы) с кислотными оранжевыми полосками. Тех же цветов тесная футболка. И шлем. И туфли… и — о господи! — сам велосипед.
На улице минус двенадцать по Цельсию и глубокая темень. А этот прикатил сюда в тоненькой лайкре и весь неоново сиял, напоминая силуэтом… силиконовый хрен.
Я наблюдала из окна за своим кавалером, мчащимся ко мне на горном велосипеде. Увы, в кафе «Леон» нет спасительного запасного выхода, поэтому бежать надо было сразу. Но я с упавшим сердцем, словно завороженная, смотрела, как он пристраивает на велостоянке свое транспортное средство. Минут пять прилаживал три замка: на раму и на каждое колесо. И дважды проверил запоры, прежде чем отойти. Потом вернулся и осмотрел их еще раз.
Понятно было, что даже если Грэхем окажется чудесным парнем, в которого нельзя не влюбиться, я буду потом постоянно ревновать его к Их Велосипедному Величеству. Удостоверившись наконец, что украсть его стального друга нереально, Грэхем вошел в кофейню. Вернее, первыми вошли его мужские причиндалы. Никогда не видела, чтобы мужчина с таким апломбом предъявлял миру главное свое достоинство, причем без тени иронии. Кто-то полагается на свой ум, кто-то — на крепкие ноги. Грэхем был ведом по жизни своим главным достоинством.
Какой-нибудь мальчуган, может быть, и чувствовал бы себя неловко в фосфоресцирующих шортах в обтяжку, но Грэхема это ничуть не смущало.
Войдя в кафе, он обвел взглядом немногих посетителей, потягивавших кофе, и увидел меня. Сразу понял, кто это. Что было несложно, поскольку я одна была без спутника. Широко улыбнувшись, он направился к моему столику.
— Приветик! Вы, конечно, Лора!
Кричащим оказался не только костюмчик. Сам парень тоже криклив.
— Да, это я. А вы… Грэхем? — несколько напряженным голосом спросила я. В душе еще теплилась надежда, что Мистер Фаллос — не Грэхем, и ему нужна другая Лора, которая просто опаздывает…
— Он самый!
Ч-черт.
Грэхем сел, невероятно широко расставив ноги, чтобы все вокруг могли полюбоваться его отливающими серебряным блеском гениталиями. Я старалась не смотреть, но… смогли бы вы, если на вас направить дуло пистолета, не смотреть в него.
Я ждала, когда он снимет свой ярко-оранжевый шлем. А он и не собирался.
— Прости, что немного опоздал! — гаркнул он. — Десять миль проехал, заблудился в самом себе.
Это что-то новенькое…
Я заблудилась как-то в Гастингсе, в Милтон-Кинсе тоже было дело. И во Флориде. Но чтобы в самой себе? Или это незнакомый мне эвфемизм рукоблудия? Если так, то как же он крутил при этом педали?
— Ничего, я только что пришла, — ответила я, разглядывая его украдкой. Наверное, у парня что-то с головой, иначе не сидел бы враскорячку, будто перетрудил свое достоинство с горячей телкой.
— Ну и че ты хочешь, Лора?
— Если можно, кофе с молоком, и пусть туда добавят порцию эспрессо.
Я встала в пять утра, и не мешало взбодриться.
— Понято! — крикнул он и, сложив пальцы пистолетом, наставил «дуло» на меня. Вот такой весельчак… то есть полный придурок. Спасибо и на том, что не заорал на все кафе: «Пиф-паф!»
