Азарий Лапидус - Падающие в небеса
Михаил Петрович полагал, что при таком распорядке Ольга вряд ли сможет вести параллельную жизнь, а сможет – молодец, лишь бы заразу в дом не принесла. Но в этом смысле Ольга являла лучший пример ипохондрии, боясь заразиться от всего на свете. Предусмотрительно ходила в баню с собственными тапочками, шляпой и веником, никогда не мерила на себе нижнее белье в магазине, в самолете подстилала на подголовник заранее подготовленную салфетку и даже в гостинице никогда не принимала ванну, а в душ заходила не босиком, а в резиновых шлепанцах.
Сапожников набрал номер телефона Ольги:
– Привет, милая. Ты меня ждешь?
– Миша, здравствуй, а я уже спать собралась. Завтра рано вставать на йогу, а ты весь день не звонил, я даже потеряла тебя.
– Вот я и нашелся! Давай просыпайся. Через полчаса приеду. Что-нибудь привезти?
– Да, милый, шампанского, – проворковала Ольга.
– А как же твоя ранняя йога?
– Ты знаешь, милый, я заметила, что «Дом Периньон Винтаж» двухтысячного года очень помогает занятиям.
– Заказ принял, – рассмеялся Сапожников и отключился.
Пить ему совсем не хотелось, он понимал, что сразу после первого бокала захочется спать. Да и ехать к любовнице по большому счету не было никакого желания. Но что поделаешь, Сапожников славился своей обязательностью, и если он сказал «приедет» – значит, приедет, чего бы это ему ни стоило.
Встреча с Ольгой прошла по известному сценарию. Михаил Петрович вошел, снял ботинки, Ольга тут же подала ему тапочки, помогла снять пальто и взяла пакет, в котором лежали бутылка шампанского в черной подарочной упаковке, пластиковые коробочки с малиной, клубникой, черникой и коробка шоколадных конфет.
Они прошли в комнату, сели к журнальному столику. Ольга принесла разложенные на тарелочках фрукты и два бокала. Михаил Петрович открыл шампанское, наклонил бокалы и аккуратно их наполнил, чокнулись. За разговорами за полчаса выпили бутылку шампанского. Ольга вопросительно посмотрела: еще?
– Все, на сегодня хватит! Завтра тяжелый день. Я в Лондон улетаю.
После этих слов пошли в спальню. Как всегда, с удовольствием позанимались любовью. По окончании процедуры Михаил Петрович обычно проваливался в сон, у него закрывались глаза, но сейчас ему нужно было попасть домой, чтобы утром переговорить с сыном – сегодня опять его вытаскивали из какой-то заварушки. Сапожников берег нервную систему жены, порой не ставя ее в известность о проделках парня, считая, что это мужская тема. Но последнее время заварушки случались так часто и их последствия оказывались столь серьезными, что стало понятно: если так будет продолжаться и дальше, то однажды даже его, сапожниковских, возможностей может оказаться недостаточно, чтобы выручить сына.
Он через силу встал, поцеловал разомлевшую и мгновенно уснувшую Ольгу, оделся, связался с охраной, предупредив, что выходит, и тихо покинул квартиру любовницы. Только в лифте Сапожников почувствовал, как он безумно устал сегодня. «Надо было ехать домой, отдыхать, – подумал Михаил Петрович и тут же мысленно вступил в спор сам с собой: – Хотя там вряд ли отдохнешь. Что за жизнь идиотская! Нигде нет места, чтобы можно было расслабиться просто так, полежать: ни на работе, ни дома, ни даже у любовницы».
Стараясь никого не разбудить, Сапожников на цыпочках вошел в огромный холл своей двухэтажной квартиры, расположенной в районе Остоженки. Из кухни вышла Марина. По ее лицу можно было сразу понять – жена изрядно выпила.
– Явился! Наконец. Где ты все время пропадаешь? Твой единственный сын находится на волосок от…
Она, не договорив фразу, остановилась и пристально посмотрела на мужа. Михаил сел на огромное антикварное кресло и, не говоря ни слова, принялся рассматривать Марину.
– Ну и долго ты со мной будешь в молчанку играть? – спросила жена.
– Я думал, ты мне расскажешь, что было на родительском собрании, – спокойно ответил Сапожников.
– Было как всегда, – язык Марины заплетался, – твой сын Илья самый отпетый двоечник, к тому же еще и циник, а также злостный нарушитель дисциплины.
– Для меня все, что ты сказала, – не новость. Что дальше?
– А дальше, классная руководительница говорила, что с такими результатами он не закончит школу.
– Закончит! – устало произнес Сапожников.
– Не сдаст ЕГЭ.
– Не знаю, что это такое, но знаю точно – сдаст!
– Почему ты так безразличен к судьбе единственного ребенка?! – завизжала Марина.
– Не кричи, ты его разбудишь! И совсем я не безразличен. В отличие от тебя, я серьезно занимаюсь будущим нашего сына, и, по моим данным, пока все в порядке. На этом предлагаю дискуссию закончить. Я очень устал, а завтра предстоит бесконечно длинный день, я улетаю.
– Куда? – уже абсолютно спокойно спросила Марина.
– В Лондон.
– Можно я полечу с тобой?
– Пожалуйста. Вылет намечен на шесть вечера. Там будем в девять. Весь следующий день в Лондоне, вечером обратно.
– Нет, на один день я не полечу. Давай останемся в Лондоне еще на денек? – с мольбой в голосе произнесла Марина.
– Не могу. Очень много работы здесь, я бы даже и в Лондон не полетел, но без меня там никто не может решить вопрос.
Марина больше ничего не сказала, повернулась и пошла к себе в спальню, а Сапожников побрел в свою. Последние пять лет супруги спали раздельно и очень были этому рады. Марина избавилась от необходимости слушать богатырский храп Михаила, а он, в свою очередь, получил возможность в случае бессонницы зажигать свет, читать газеты и смотреть телевизор.
Михаил выпил свои тридцать капель пустырника и заснул как младенец, забыв поставить будильник. Поэтому, когда на следующее утро он проснулся, было восемь, и Илья уже ушел в школу, счастливый, что удалось избежать встречи с отцом. «Ладно, – подумал Сапожников, – вернусь из поездки, приду пораньше, обязательно с ним поговорю».
Днем позвонил Николай и сказал, что сертификат уже готов, но его смогут подписать только завтра днем и он ставит вылет на завтра. Сапожников мысленно чертыхнулся, но подумал, что нет худа без добра – будет возможность вечером поговорить с Ильей.
Беседа с сыном не внесла каких-либо новых веяний в их отношения. Концовка походила на известный диалог из «Тараса Бульбы». Только слова «Я тебя породил, я тебя и убью» в современной интерпретации звучали: «Палец о палец не ударю, чтобы освободить тебя от армии. Ты о матери подумай!»
Илья сидел и ухмылялся, понимая, что ни в какую армию его не отправят, а в худшем случае оставят учиться здесь, в Москве, у родителей под боком, где-нибудь в МГИМО или МГУ – там сейчас из-за кризиса спокойно берут на платные факультеты.
Михаил Петрович еще некоторое время поупражнялся в педагогической риторике и отправился в кабинет – просмотреть в очередной раз измененные материалы для поездки в Англию.
С утра уже было известно, что разрешение на вылет получено, но с очень ограниченным коридором – с восемнадцати до восемнадцати пятнадцати. Сапожников решил взять с собой Миловидова и его заместителя, занимавшегося оформлением английской сделки. Чтобы не рисковать, приехали в половине шестого. Ровно в назначенное время автобус подвез их к красавцу «Эмбраер-Легаси», являвшемуся особой гордостью Сапожникова. Ровно в назначенное время самолет резко оторвался от взлетной полосы.
Внизу показался генеральский поселок, а вот и дача родителей. Они построили рядом со старым отремонтированным дедовским домом новый флигель, разместив там баню, маленький бассейн и квартиру для прислуги. Михаил Петрович профинансировал строительство, но сам туда так ни разу и не выбрался, ограничившись рассказом матери о том, как все здорово получилось. Отношения с родителями Сапожников считал образцово-показательными, давая деньги на любые потребности, раз в месяц навещая их и устраивая им пышные дни рождения и юбилеи. Отец до сих пор работал на кафедре, а мама занималась созданием его быта, как она это называла, и три раза в год ездила за границу: в Карловы Вары, во Францию и в Италию. Воспоминания о родителях вызвали у Михаила Петровича чувство спокойствия и расслабленности, и через мгновение он погрузился в сон.
Посадка прошла очень спокойно. Приземлились в лондонском аэропорту Фултон, обслуживающем огромное количество частных самолетов. Подъехавший тут же автобус подвез пассажиров к зданию маленького терминала, где у прилетевших собрали паспорта и проводили в комнаты ожидания.
Михаил Петрович прошел в дальнее помещение, сел в кресло и увидел напротив себя милую девушку с поразительно зелеными глазами. Их взгляды встретились. Девушка поздоровалась, Сапожников также из вежливости кивнул девушке и сказал: «Hi». И они оба, как будто чего-то испугавшись, мгновенно отвели глаза в сторону, а через несколько секунд посмотрели друг на друга и, поймав этот взгляд, громко рассмеялись.
