Сюльви Кекконен - Современная финская повесть
Амалия изучает свое лицо в маленьком, висящем на стене зеркальце, но в нем все предметы становятся желтыми, даже белый платок кажется желтым, а цвет лица — как у больного желтухой. Однажды в детстве Амалия болела желтухой. Тогда братья дразнили ее, говоря, что эта болезнь возникает от злости, а вовсе не от простуды, как уверял доктор. Амалия смотрит на свои костлявые, с мозолистыми ладонями руки, распахивает поношенное ситцевое платье и пугается своей некрасивости. Она знает, что зеркало искажает, но это не помогает ей. Сейчас она чувствует то же, что человек, который хочет вырвать больной зуб, как бы мучительно это ни было.
Она словно слышит пение матери:
Я моль ничтожная,
Я червь ползущий...
Что, если бы и мать так страдала, как она, от своей худобы и крупного роста? Мать, наверно, приняла бы это как тяжкий крест, который надо безропотно нести всю жизнь, полагаясь на милосердие божие. Амалия никогда раньше не задумывалась о внешности матери — красива она была или безобразна. Нет, мать не могла быть безобразной. Ведь говорили же, что Ээва и Ааретти именно от матери унаследовали правильные черты лица и красивые темные глаза. Видно, горькие песнопения матери имели другую причину. Наверно, в глубине души ее угнетало, что она не могла, как отец, наслаждаться земными благами. Боясь согрешить, мать отказывалась от вкусной пищи, избегала веселья и смеха. Тем самым она все больше отдалялась от отца, а это ей было тяжело. Пела мать всегда с болью. Это теперь ясно Амалии. Легче ли было матери от посещения собраний верующих, Амалия не знает. Видно, таким образом в матери укреплялось чувство единения с другими людьми, сестрами и братьями по вере. Это помогало ей жить. Старуха тоже любит ходить на собрания верующих, да и многие другие женщины и мужчины из Такамаа. Надежда на лучшую жизнь если не на этом свете, то хоть на том зовет людей на эти собрания. А Амалия чувствует, что всеми своими помыслами привязана только к этому, к земному миру.
С мыслью о лучших днях, с надеждой укладывает Амалия сейчас в рюкзак мужа одежду и провизию. Пришло утро — и Таави пора снова в дорогу. Амалия не забывает положить пачку кофе и полученные по своей карточке сигареты. Свои сигареты Таави за время отпуска уже почти докурил. Но Амалия будет еще получать табак по карточкам и посылать в адрес полевой почты, как посылает она Таави мясо и масло. Пожимая руку мужа на прощанье, Амалия молча улыбается и чуть-чуть бледнеет. Таави гладит волосы Антти и обещает мальчику в следующий отпуск привезти настоящий военный финский нож.
Все то, о чем надо было супругам поговорить, осталось невысказанным. Говорили об уборке урожая, об осенней вспашке, о молотьбе, о скоте. На первом плане было хозяйство — хлеб насущный. О чувствах, о своих отношениях они молчали — боялись говорить.
5
Амалия колет дрова во дворе Ийккала. Земля уже прихвачена морозом, небо совсем серое.
Сын с утра в школе. Амалия не может больше оставаться в избе. Там угнетающая тишина, а белая кошка на печи кажется ей привидением. Кошка уже надоела Антти. Он не прочь отдать ее Старухе, только бы Старуха согласилась. Но сегодня Амалии не хочется видеть свекровь. Она чувствует, что именно сейчас она не может выслушивать Старухиных вещих снов и предчувствий, без которых та не обойдется. Трудно разубеждать и успокаивать Старуху. Да и самой Амалии сегодня не хватает веры в то, что все кончится хорошо. Таави ничего не пишет. Неизвестно, получил ли он посылки. Амалия послала ему на фронт продукты и табак. Обычно Таави благодарил за посылки, и ей всегда было приятно знать, что ее гостинцы прибыли по назначению.
Амалия думала о муже, думала и пряла, чесала черную шерсть и белую. Мысли стали стертыми, слишком долго они пробегали по одному и тому же кругу. Сегодня она устала от жужжания прялки, самый воздух избы стал ей отвратителен. И эта расчесанная шерсть, сложенная у печки в корзинах из дранки, казалась ей пустым, нестоящим делом. Ей нужен был свежий воздух и такая работа, которая заставила бы ее забыть все тяжкие мысли. Поднимая топор, Амалия смотрит на открытое поле по ту сторону шоссе. Она видит велосипедиста в широкополой шляпе. Он сворачивает на дорогу к Ээвала. Сейчас там Кертту, наверно, дает урок своей Эльви. Хорошо Кертту заниматься с дочкой: она училась в университете и готовилась к тому, чтобы стать учительницей... Широкополая шляпа... В этом приходе такая только у пастора. Должно быть, он приехал в Ээвала с каким-нибудь сообщением, а может, просто так, в гости. Он ведь близко знаком с Пааво. Спокойный человек этот пастор, медлительный, молчаливый. Здешние ревнители веры даже упрекают его в излишней мягкости.
Сильным ударом разрубает Амалия надвое кривую чурку и бросает половинки в кучу дров. Выпрямившись, она видит Кертту и пастора, которые сворачивают на дорогу к Ийккала. Амалия приглядывается к идущим. Кертту как будто вытирает платочком нос и опирается на пасторскую руку. Другой рукой пастор ведет свой, велосипед. Тут Амалия замечает, что Кертту идет с непокрытой головой, а кончик носа у нее покраснел. Амалия кричит наставническим тоном:
— Неужели ты, Кертту, не можешь запомнить, что у нас нельзя ходить с непокрытой головой? Опять ты заболеешь!
На лице пастора появляется грустно-умильное выражение, когда он видит высокую костлявую Амалию., На ногах у нее старые сапоги, на голове развевается полинявший от стирок цветастый платок, а на руках большие рабочие рукавицы.
— Может быть, мы зайдем? — предлагает он Кертту.
Амалия, спохватившись, убегает в избу, оставив дверь открытой. И едва успевает она повесить на вешалку свои рукавицы, как входят Кертту с пастором. Тогда Амалии становится ясно, что известие пришло именно к ней. Она оборачивается к Кертту и спрашивает:
— Кто?
Она и так уже знает, чувствует, что это Таави, хотя ведь мог же это быть и Пааво...
— Таави, — отвечает Кертту.
Пастор рассказывает, что сегодня утром он получил список погибших из его прихода. Кертту просит пастора сесть, но у священника нет времени. Еще в два дома он должен успеть сегодня отвезти эту скорбную весть. Амалия смотрит на пастора, словно недоумевая, наконец она протягивает ему руку и кивает головой.
Кертту сидит на скамье у стены и плачет. Амалия села у печи, уставилась на свои сапоги и бессильно опустила большие руки. Распахнув дверь настежь, вбегает Антти и кричит:
— Пастор помчался на велосипеде по шоссе, как черный дьявол!
— Не надо, не надо, Антти, — просит Амалия. — Пастор заходил сюда. Он сказал, что папа Таави больше не приедет в отпуск.
Кертту поднимается, чтобы уйти. Встает и Амалия, она ставит на печь корзину с шерстью и начинает разводить огонь в очаге.
— Не придешь ли ты сегодня вечером к нам вместе с Эльви, — говорит она Кертту, кивая головой в сторону Антти.
У Антти насуплены брови. Он сидит теперь на скамье, подперев маленькими кулачками щеки и уставившись в одну точку. Даже шапки не снял, а школьная сумка все еще висит на плече.
Кертту спешит домой. Выйдя на шоссе, она слышит доносящееся из Ийккала жалобное песнопение. И раньше Кертту слышала, как поет Амалия, слышала и духовные песни, но теперь это звучит иначе. Кертту потрясена. Она вспоминает крики осла в долине Луары, где они с мужем были во время свадебное поездки. По крайней мере Пааво тогда сказал, что этот ужасный голос — крики осла. Кертту спросила, что же происходит с ослом, почему он так кричит. Пааво только усмехнулся. Иногда он не отвечает на ее вопросы. Теперь она уже привыкла к этому. Но тогда она плакала до поздней ночи, так ей было обидно и страшно. Кертту скучает по мужу. Она чувствует себя беззащитной. Амалия так страшно поет.
Вечером прояснилось. Показались звезды. Кертту и Эльви идут в Ийккала. Пения больше не слышно, Из трубы прямо к небу поднимается дым, в нем кружатся искры — красные звездочки в черном. Услыхав шаги во дворе, Амалия отворяет дверь избы. Тарелки с золотыми ободочками, высокие бокалы, ножи и вилки, доставшиеся Амалии в наследство, — все уже расставлено на новой, еще жесткой льняной скатерти. Жаркое из баранины шипит в хлебной печи, и запах жареного заполняет избу. Вареные очищенные картофелины и нарезанные кубики брюквы разложены по чашкам и залиты прозрачным бульоном. Вода для кофе греется на очаге. Огонь ярко пылает, дрова потрескивают, сыплются искры.
Смущенные Кертту и Эльви вешают свои пальто на вешалку. Эльви с красными от слез глазами кажется напуганной. Она подходит к Антти и гладит его аккуратно причесанные волосы. Антти одет в праздничный костюм и выглядит серьезным, он смотрит на Эльви и Кертту, словно это незнакомые и очень далекие существа, которых едва можно разглядеть. Амалия подкладывает в очаг дров. Она просит Кертту последить за жарким, ей надо пойти в хлев. И сегодня ведь надо подоить коров, накормить овец и напоить телят. Несмотря на то, что в доме такой высокий гость — смерть.
