Валерий Ламзов - Золотое сечение Иуды
Ванин увеличил объемы продаж металлолома (его продавалось немногим более того, что требовалось для строительства трассы трубопровода). Иными словами, трубы делались из нашего металла. Ванин платил поставщикам по первым договоренностям, т. е. без изменений, кроме японцев, чья цена стала меньше, а поставщики отнимали от запродажной цены стоимость полученного металлолома и стоимость доставки плюс 5 % интереса. Вырученные деньги поступали на оффшорные счета на Кипре. Это и была невидимая часть этого огромного айсберга, которым очень гордился человек, заработавший на сделке свой первый миллиард.
Перед контролирующими органами он был чист и, как многим казалось, был большим патриотом своей Родины. Но так думали не все. Видя в новостях, как хвалят Ванина, Матвейчук, не стесняясь, матерился: «Мудак, на ком экономишь?»
Время шло. Сергей Арнольдович богател и расширялся. Но по-прежнему следовал своему жизненному кредо: «Не высовываться и не делать ничего предосудительного своими руками». Он немножко располнел, отпустил двухнедельную щетину и усы, стал носить очки. И, конечно же, заметно поседел.
Будучи по образу жизни своему непубличным человеком, Ванин по-прежнему жил закрыто и уединенно. Женщины после смерти Лизы Кутеповой стали его пугать, за исключением домработницы Леночки. Это была замужняя блондинка, около тридцати лет от роду, довольно приятной наружности, в теле. Когда-то она была преподавательницей русского языка и литературы, во всяком случае имела соответствующее образование и работу, пока ее не порекомендовали Лизе, как чистюлю и аккуратистку в качестве домработницы. Она убирала два раза в неделю у Кутеповой и Ванина.
Когда же Лизы не стало, Леночка взяла на себя и ее женские обязанности. У нее, конечно, не было такой огненной, почти дикой страсти, которая исходила от Лизы, но был свой особенный шарм и тоже не без прелести. Эта ее дополнительная обязанность как-то скрашивала одинокую жизнь Ванина, а Леночке обеспечивала очень солидную прибавку к жалованию. Благодаря ее стараниям он был всегда ухожен, аккуратен в своих многочисленных серых костюмах и голубых сорочках. Как ни странно, ведя такой образ жизни, почти лишенный обычных человеческих радостей, Сергей Арнольдович считал себя вполне счастливым человеком и был собой доволен. Ему никогда не хотелось жениться.
Он в полной мере отдавал себе отчет в том, что семейная жизнь – это абсолютно не для него. Его образ жизни был непригоден для семьи, в принципе, и он это принял как должное, скорее как данность. Он, конечно же, не был монахом. Там, где начинается большой бизнес, там прорастают человеческие пороки и низменные страсти. И так было всегда.
Что такое периферия для столичного бизнесмена большого калибра? В первую очередь, это встречи с деловыми партнерами, которые по традиции всегда заканчиваются застольями и банями, и где местные гейши, умудренные житейским опытом и легкой непритязательностью манер, приводят в шок и трепет московских знатоков эротики, испорченных столичными эскорт-дамами. В какое сравнение они могут идти с грудастой русской красавицей, которая выпарит тебя в баньке, затем напоит кваском с хреном, преподнесет стопочку и закусит моченым яблочком вместе с тобой, а потом подарит любовь на сеновале. Это ли не жизнь?
Понятно, что это хорошо поставленный бизнес по обслуживанию VIP-клиентов. Но как хочется верить, что все по-настоящему. А вот нет. За маленький кусочек радости в такой жизни тоже надо платить. У Куршавеля свой апломб – туда можно со своим гаремом на вертолете полететь, в Монте-Карло – другое, а в деревне Кузькина мать Засранского района – третье и, пожалуй, самое лучшее.
Такая жизнь делала Сергея Арнольдовича «в доску» своим как в Москве, так и в кругу бизнесменов на периферии, там, где делались деньги. А там, где они не делались, там Сергея Арнольдовича никогда не было.
Ванин терпеть не мог строить дело по первичной марксисткой теории о прибавочной стоимости. Ему хотелось заниматься серьезными проектами, когда деньги делались путем многоходовых действий, мозговыми атаками, нестандартно. Он гордился своими гениальными контрактами, особенно строительством трубопровода, схемами, придуманными в этом проекте, действительно можно считать аферой века. Но знал об этом только один человек, он, Ванин. И поэтому сделка эта была вдвойне ему дорога.
Через год сын Матвейчука уже был стараниями Сергея Арнольдовича финансовым директором строительства трассы трубопровода. Надо отдать должное, Александр оказался толковым и вдумчивым парнем и с головой ушел в работу. Однако стараниями Ванина ему была доступна только конечная часть финансирования, ее расходная часть и график поставок. Иными словами, Александр контролировал расход бюджетных средств. Система, созданная Ваниным для образования денежных потоков, ему была недоступна. Более того, с помощью геодезистов Ванин добился изменения трассы, что потребовало дополнительных средств. Все это было на руку Сергею Арнольдовичу. Но главное было в другом. Человек, который подарил Сергею Арнольдовичу этот грандиозный контракт и желал иметь крупный откат в благодарность за это, теперь мог знать от своего сына, который был глазами и ушами Матвейчука на этой стройке, что откаты брать неоткуда. Бюджетных средств не хватает. Ну, не мог Сергей Арнольдович делиться, и все тут. Даже с человеком, который сделал для него этот бизнес. Просто не мог.
Результат аферы, разработанной нашим героем, не заставил долго ждать. Прибывшая Правительственная комиссия, изучив положение дел на строительстве трубопровода, пришла к заключению о необходимости увеличения финансирования, что и было сделано. Во время очередного телефонного разговора с Матвейчуком было сказано:
– Извини, Александр Иванович, не моя вина. Сам видишь, как тяжело идет трасса.
– Да что ты, Сережа, – отвечал ему Матвейчук. – Я что, не понимаю. Вижу, у вас тут не сахар. Подставили нас всех эти горе-проектанты и геодезисты. Ну ничего, будет и на нашей улице праздник.
– Будет, – поддержал его Сергей Арнольдович, – обязательно будет.
– А за сына тебе большое спасибо. Настоящий мужик растет, – поблагодарил его Матвейчук.
Таким образом, Сергей Арнольдович отблагодарил на первом этапе крестного отца этой сделки. Он изначально не собирался с ним делиться. Потому что если отдашь часть, потеряешь целое. Такого развития событий он допустить не мог. Однако он отдавал себе отчет, что бесконечно так продолжаться не может, и надо искать решение.
После очередной инспекции трассы Ванин с помощниками вертолетом добрался до аэропорта под Владивостоком в Артеме и рейсом Трансаэро вылетел в Москву. Обычно с Костей он сидел в первом классе, остальные члены команды – в эконом. Лететь долго. Летали часто. Поэтому, чтобы скоротать время, всегда работали. Так было и в этот раз.
Экипаж оказался совершенно незнакомым. Но так уж повелось, что бортпроводницы обращались с пассажирами первого класса, как со старыми добрыми знакомыми. Провалившись в мягкое кресло, Ванин погрузился в финансовую отчетность стройки. Бумаг было два портфеля. «На рейс хватит», – подумал он.
– Шампанское, вино, коньяк, фруктовые соки, вода. Что пожелаете?
Сергей Арнольдович услышал приятный женский голос и оторвал глаза от документов. На него с добродушной очаровательной улыбкой смотрела высокая миловидная девушка, которая, нагнувшись, предложила ему напитки. Но их он уже не видел. Он видел только ее лицо и карие глаза.
– Что желаете? – переспросила стюардесса.
– Я буду апельсиновый сок, – неожиданно робко прозвучал его голос в ответ.
Она подала ему сок.
– Если что потребуется, не стесняйтесь. Нажмите кнопку. Меня зовут Анна. Я всегда рядом.
– Что? – переспросил ее Ванин.
– Я всегда рядом, – ответила Анна.
– Я всегда рядом, – повторил он. – Как красиво звучит!
Такого с ним не было никогда.
Салон первого класса был пустой. Кроме Сергея Арнольдовича и Кости Скворцова пассажиров не было. У Ванина абсолютно пропало какое-либо желание работать, он думал о молоденькой стюардессе.
Когда самолет взлетел, Костя понимающе подмигнул шефу и пересел на задний ряд. Весь полет они сидели с Анной вместе и говорили, говорили обо всем. Коллеги Анны осторожно подглядывали из-за шторки и хихикали.
Анна была не только хороша собой, но и умной собеседницей с широким кругозором. Она так очаровательно его слушала, то ли из-за уважения к возрасту, то ли ей действительно было интересно, о чем он говорил, не умолкая и не в силах отвести взгляд от ее лица. Он влюбился. И это у него было впервые. Он не знал, что делать, как себя вести?
