Дэниел Уоллес - Мистер Себастиан и черный маг
Руди сделал паузу, глаза его были печальны и темны.
— Но она не вернулась, — сказал он. — Ни тогда, ни вообще. Потому что настоящий маг здесь — сам дьявол, и это был его трюк, его план, тот же самый, что всегда: похитить у человека все самое прекрасное на свете и сделать это так, что тот сам отдаст это ему. Вот что сделал Генри. В обмен на дар магии отдал сестру, самое дорогое, что было у него в жизни.
Руди взглянул на Генри, на его лицо, искаженное болью, и продолжил рассказ мягким, печальным голосом:
— С тех пор он ее не видел. Но дня не проходило, чтобы он не искал ее. — Руди посмотрел на троих приятелей так, будто глядя в глаза всем троим сразу. — Но однажды нашел он дьявола, юные мои друзья. Нашел — и убил его. Не с помощью магии, нет. Магия ему не потребовалась. Генри сделал это силой своего безмерного горя.
Руди замолчал. Прикрыл глаза, глубоко вздохнул и стоял, покачивая головой, — покачивая головой, словно он не рассказывал только что историю, а слушал, как, слово за слово, раскрываются темные тайны прошлого Генри. Но он знал, что его усилия были напрасны. Какое бы впечатление ни надеялся он произвести на этих парней — и вполне обоснованно: «В душе все мы одинаковы, разве не так, ребята?» — ему это не удалось. Одно проигранное сражение за другим, так уж ему на роду написано. Победы даже не существует, во всяком случае как чего-то продолжающегося; это просто что-то, случающееся между поражениями. Что бы Руди ни сделал доброе сегодня, назавтра оно сходило на нет. Он посмотрел на Генри, в его ясные, печальные зеленые глаза и понял, что ему не по силам спасти его, и, понимая это, он знал, что никогда не перестанет пытаться его спасти, потому что они друзья, а именно в этом состоит дружба — в том, чтобы пытаться.
Тарп закурил. Джейк зашмыгал носом и поспешил утереть его рукавом рубашки; вид у него был такой, будто он завяз в паутине какой-то важной мысли. Корлисс сплюнул, но не в виде комментария к тому, о чем только что узнал, просто он не мог без этого.
На аллее между ярмарочными аттракционами уже не было ни души. Все палатки закрыты и темны. Они слышали смех, но он звучал далеко, где-то за трейлерами. Всюду в таинственной тьме ночи была жизнь. Руди уже думал об Иоланде.
— Да, — раздался в тишине голос Тарпа. — Длинная была эта чертова история, я такой длинной еще не слыхал.
— И ему было всего десять, когда это случилось, — сказал Корлисс. — По его виду, нам нужно лет двадцать, чтоб его догнать. — Посмотрел на Руди. — А тебе сколько?
— Сколько есть, все мои, — вздохнул Руди.
Тарп зевнул в ладонь. Взглянул на Корлисса, на Джейка.
— Не знаю, как вы, но я что-то устал. Пожалуй, пора по домам. Еще есть время помолиться. Помолиться всегда есть время.
— И я так считаю, — согласился Корлисс.
Джейк заметно оживился. Вынул из кармана пенсовик, принялся его подкидывать, ловя в воздухе, и, приговаривая «орел» или «решка», с детским увлечением прихлопывал его другой ладонью. Генри каждый раз легко читал по его лицу, что выпало. Иногда Джейк угадывал, иногда нет.
— Идем, — подтолкнул Тарп Джейка.
Они повернулись и медленно направились прочь. Руди наконец отпустил Генри.
— Обошлось, — сказал Руди, кивнув и глядя им вслед.
— Да, Руди, обошлось. Отлично сработало. По крайней мере сегодня. Но насчет твоей истории должен тебе сказать…
— Что?
— Все было не совсем так.
*Под утро, когда было еще темно, они вернулись. Напали на Генри, когда он выходил из трейлера, связали его же цепями и швырнули на заднее сиденье старого «флитлайна». Тарп сел за руль. Корлисс сел с Генри и по дороге сломал ему ребро. Джейк сидел впереди на пассажирском сиденье и был занят тем, что подбрасывал монетку и время от времени, почти неосознанно, шептал: «Орел, решка, орел», — пока они не остановились неведомо где, на коровьем пастбище, и Корлисс с Тарпом принялись избивать Генри, вымещая весь свой праведный гнев. Били, сменяя друг друга.
— Бог сказал вам сделать это? — удалось выговорить Генри уже сквозь кровь.
— Какой непостижимый сукин сын, а? — сказал Тарп.
Потом Корлисс своей ручищей сломал Генри руку. Тарп пнул в лицо грязным башмаком, низко наклонился над Генри и улыбнулся. Что удивительно, у Тарпа рот был полон зубов, их у него было даже больше, чем полагается. Они теснились, налезая один на другой, как толпа в автобусе.
— Откуда у тебя зеленые глаза? — крикнул он Генри. Но не стал ждать ответа. — Будь я проклят, если они у тебя не того же цвета, что у меня.
Тарп выпрямился. Он был все в том же воскресном костюме. Сейчас и костюм был в крови, и белая рубашка в брызгах крови, словно в красный горошек. Генри моргал, глядя на крапины, пытаясь понять, что это такое.
— Корлисс, — позвал Тарп приятеля, — напомни мне, сколько всего ниггеров мы прикончили?
Вопрос застал Корлисса врасплох.
— Сколько всего ниггеров? — переспросил он.
— Да, сколько ниггеров?
Корлисс принялся загибать пальцы, вздохнул. Начал считать снова.
— Кажется, семерых, не меньше. — Посмотрел на Тарпа, не ошибся ли.
— Я бы сказал, восемь, — поправил его Тарп. — Восемь, если считать ту собаку.
Корлисс нахмурился:
— Разве может собака быть ниггером?
— Если это собака ниггера, то может.
Такой подход не понравился Корлиссу.
— На взгляд не всегда разберешь, что собака — ниггер.
Джейк поднял глаза и покачал головой. Когда он заговорил, его голос звучал так тихо и неразборчиво, что дыхание было громче и отчетливее слов.
— Мы никогда никого не убивали, — проговорил он.
— Джейк! — презрительно прикрикнул Тарп. — Заткнись к черту!
Генри знал, чувствовал, что он изувечен. Скула разбита, левый глаз заплыл, а правый залит кровью. Все лицо распухло. Фрак (который он надел прямо перед тем, как они похитили его) погублен, фалды оторваны: ими ему связали руки, пока не нашли его коробку с цепями. Тарп обмотал его ими так туго, что они врезались в запястья, прижатые к груди, и не давали дышать. По счастью, он умел не дышать, мог жить почти совсем без воздуха; подготовка к повторению тяжелого трюка Гудини, который под водой освобождался от цепей, не раз помогала ему. Но никогда прежде у него не была сломана левая рука, треснуты ребра, а штаны мокры, как сейчас, — не от страха, просто от потребности помочиться, а сдерживаться, когда так давила цепь, не было никакой возможности. Так что он расслабился, и это был единственный момент облегчения с начала его испытания.
А было время, когда Генри вынес бы это. Случись подобное десять, пятнадцать, даже двадцать лет назад, этих подонков ждало бы самое страшное возмездие. Подумать о стае диких псов — вот все, что достаточно было бы сделать. Только подумать о стае диких псов, и они появились бы из глубины темного хвойного леса за спиной у них, с воем, горящими красными или желтыми глазами, чудовища, ненасытные и бессмертные, способные рвать человека на мелкие кусочки, не убивая его, пока он не взмолится о смерти. И Генри Уокер, Чернокожий Маг, удалился бы, целый и невредимый. Но не сейчас.
— Мы никого не убивали, — повторил Джейк.
Тарп тряхнул головой. Генри видел, что в этот момент он ненавидит своего брата.
— Я только задавил собаку. Притом случайно.
— Ну… — промямлил Тарп.
День быстро клонился к вечеру, тени становились длиннее деревьев. Пятна солнечного света желтили траву, и один, луч нашел макушку Генри. Он старался впитать его тепло, вспомнить. Свет пробудил все его чувства; Генри чуть ли не ощущал его запах. Он подумал о Ханне, живущей на солнце, богине света; луна была бы для нее слишком холодна.
Джейк подошел к Генри. Достал из заднего кармана тряпку в масляных пятнах, опустился на колени и протянул руку, чтобы отереть кровь с глаза Генри.
— Не надо, — сказал Генри. — Не трогай. Пожалуйста!
Но Джейк не слушал его. Приложил тряпку к правому глазу и осторожно стер кровь под нижним веком. Потом протер весь глаз и, чуть сильней прижимая тряпку, в уголках. Генри дернулся, и Джейк убрал руку, прищурился, держа тряпку в нескольких дюймах от лица Генри. Осмотрел его глаз, потом внимательней кожу вокруг. Он будто видел Генри в первый раз, и на самом деле так оно и было. Взглянул на тряпку, красную от крови, снова потер щеку Генри, на сей раз еще крепче, так что Генри стало больно. Выпрямился и недоуменно смотрел на Генри и его лицо, ничего не понимая.
— Джейк любит оказывать помощь, — сказал Тарп и рассмеялся. — Знаешь эту историю, Корлисс? О птичке? Прошлым летом птичка попала в вентилятор на веранде, так он положил ее в коробку и ухаживал, пока та снова не смогла летать. Вылечил полностью. А потом ее сожрала кошка.
Корлисс заржал:
— Как… не помню слово. Есть для этого слово.
— Печально, — сказал Джейк, встал и отошел от Генри, не сводя с него глаз. — Это слово: «печально». — Потом повернулся к Тарпу. — Надо сматываться, — сказал он. — Мы уже достаточно натворили.
