Алекс Гарленд - Тессеракт
— Я сказал — обе руки, а не одну. Толстяк не вынес еще одной ампутации.
Пандинг во всем винил себя. Три дня спустя он в бешенстве бросился на людей, а не на тростник, но был пойман.
Однако ему сохранили жизнь.
Где-то в отдаленном уголке детских воспоминаний Жожо остался образ старика, к которому его иногда посылали — принести яиц или воды. Жил Пандинг в стороне от других людей, на самой окраине деревни. Он обычно стоял на пороге своей хижины и редко выходил на свет. В этом согбенном старике было что-то пугающее, если смотреть издалека. Но вблизи старик казался спокойным и совсем не страшным. Он гладил Жожо по голове, и рука была такая слабая, что, казалось, это дует легкий ветерок, а его похожая на пергамент кожа пахла шелухой от кокоса. Пандинг умер, когда Жожо было лет пять-шесть.
— Но… почему же дон Пепе не приказал убить Пандинга?
— Да Бог его знает, сынок! Ну и вопросы ты задаешь. Так уж вышло!
Дон Пепе был таким же старым, как все церкви, которые Жожо довелось видеть, и его окружала тайна.
4Светящиеся зеленоватым светом электронные часы на приборной доске показывали, что время еще есть. Срезав путь по боковым улочкам и лавируя между глубокими рытвинами, они должны были оказаться на месте даже раньше условленного времени. Жожо не знал, хорошо это или плохо с точки зрения пунктуальности. Как ему следует поступить теперь, когда встреча перенесена на более позднее время? Какой цифры придерживаться? Наверное, той, что была оговорена с самого начала, — подумал Жожо, поэтому не стал петлять, а выбрал кратчайший путь.
На Сайанг-авеню перед поворотом на Шугат-драйв «мерседес» переехал кошку. Ослепленное светом фар животное на секунду замешкалось и попало прямо под левое переднее колесо. Машину встряхнуло, и все пассажиры втянули головы в плечи, за исключением Тероя, который никогда этого не делал.
— Мы сбили собаку?
— Нет, кошку.
— Крошку?
— Эй, эй! Мы сбили крошку?
— Сэр, думаю, это была кошка.
— А не крошка?
— Кошка, сэр. — Жожо свернул на обочину. — Надо посмотреть, что с машиной.
— Хм, — дон Пепе никак не мог решить, проявлять ли ему неудовольствие по этому поводу. — Ну ладно, сходи проверь.
Асфальт еще не остыл от дневной жары и прилипал к подметкам Жожо, пока тот огибал машину, пытаясь обнаружить на бампере вмятины, зазубрины или клочья шерсти. Раненая кошка корчилась сзади, в красном свете габаритных огней. Похоже, у нее был перебит позвоночник. Жожо старался не смотреть в ее сторону, но ничего не мог с собой поделать. У его дочерей была кошка похожей окраски, она спала в ногах младшей дочери. У них на кухне уже давным-давно не стало мышей.
— Вот черт, — пробормотал Жожо. — Не могу же я оставить ее в таком состоянии. — Он подошел к машине со стороны Тероя и сделал знак опустить стекло.
— Она еще жива.
— Думаешь, она выживет?
— Нет.
Терой поскреб щеку.
— Может, проедешь по ней еще раз?
— Нужно что-то делать, но…
— Что там такое? — раздался голос дона Пепе с заднего сиденья.
— Сэр, кошка еще жива, — сказал Терой. — Мы не знаем, что с ней делать.
— Она ранена?
— Да, сэр.
— Э-э-э-э… а машина пострадала?
— Нет, сэр.
— Это хорошо.
Наступила пауза, во время которой Жожо краем глаза видел, как бешено дергается раненое животное. Пауза затянулась, и Жожо понял, что дон Пепе ждет, когда он займет свое место за рулем.
Тогда Жожо спросил:
— Сэр, может, ее убить?
— Убить?
— Чтобы она не мучилась.
— А, ну да. Сострадание — это хорошо. Тогда давай.
— Слушаюсь, сэр.
— Все равно мы будем на месте раньше времени, так что… можешь не торопиться.
Жожо с Тероем переглянулись.
— Не торопиться, — машинально повторил Жожо.
— Ну да. Мы приезжаем раньше времени, и ты можешь не торопиться.
— Извините, сэр. Вы… хотите, чтобы я убивал ее медленно?
Из-за плеча Тероя показалось сморщенное лицо.
— Что ты сказал?
— Простите, сэр. Мне показалось, вы сказали, что…
— Знаешь, Жожо, если сегодня вечером у меня будет время, я помолюсь о спасении твоей души.
— Тогда я убью ее быстро, сэр.
— Вот именно, быстро, сэр! Убей ее быстро! О Боже, за что только Ты меня… — Продолжения фразы не было слышно, потому что дон Пепе откинулся назад. — Ну давай же!
Легче сказать, чем сделать. Жожо еще ни разу не приходилось стрелять из своего пистолета. Он ни разу не выстрелил ни из какого пистолета. В двенадцать лет ему сделали обрезание, а в шестнадцать, как и прочие сверстники, он потерял невинность с одной из трех деревенских шлюх. Если бы выстрелить в первый раз было так же просто! Заплатил пятьдесят песо острой на язык, но, в общем-то, безобидной даме, а она научила бы, как вставлять обойму и нажимать на курок, и не стала бы смеяться, если бы что-то не получилось.
Теперь было уже слишком поздно отпускать шуточки о своем неумении обращаться с оружием или даже просто упоминать об этом. Жожо чувствовал, что Терой в курсе. Именно Терой дал ему автоматический пистолет, который он с тех пор носил в наплечной кобуре. Когда Жожо протянул ладонь, чтобы взять пистолет, тот неожиданно оказался таким тяжелым, что чуть не упал на землю. Жожо не ожидал такой тяжести. Глупо, конечно, удивляться, что большая металлическая штуковина оказалась тяжелой, но так оно и было.
Четыре года. Прошло уже четыре года, как он перестал быть сыном слуги и сам пошел в услужение, и все это время Жожо боялся, что его неумение обращаться с оружием когда-то проявится. Но более всего он боялся, что это случится в тот самый момент, когда нужно будет защищать чью-то жизнь. Ему казалось, что это гораздо хуже, чем при угрозе его собственной жизни. Он даже провел пару бессонных ночей, представляя, как нажимает на курок, а в ответ раздается громкий щелчок незаряженного пистолета, или как Терой падает, сраженный пулей, пока он возится с предохранителем.
В одну из таких бессонных ночей его жена зашла на кухню, где не было ни одной мыши, и увидела, что Жожо сидит за столом перед кучкой патронов. Он вынул их из магазина, чтобы научиться заряжать и разряжать пистолет, но так и не смог вставить обратно. Пальцы дрожали, и он боялся, что патроны взорвутся от слишком резкого движения. Они вдвоем долго мучились с тугой пружиной патронника, продолжая заряжать и разряжать, пока не убедились, что все получается.
Ну ладно, — подумал Жожо, — теперь, кажется, все в порядке. Он нащупал под пиджаком кобуру, расстегнул ее и вытащил пистолет, такой же холодный, как банка кока-колы в кондиционированном салоне машины.
Итак: снять с предохранителя, оттянуть затвор, взять пистолет обеими руками, хорошо прицелиться и плавно нажать на спусковой крючок.
До чего же громко! Хотя раньше Жожо не приходилось стрелять самому, он частенько слышал звуки выстрелов, и это всегда было похоже на треск хлопушки. Не громче, чем фейерверк, только более четко и резко. Но случилось невероятное. Заложило уши, потемнело в глазах, закружилась голова, наступил шок…
Кошка все еще была жива.
Неужели он промахнулся? Вполне возможно, ведь на пару секунд он зажмурил глаза, перед тем как выстрелить. Надо еще запомнить, что необходимо держать глаза открытыми. Идиот! Он не может выстрелить еще раз, ведь люди в машине захотят узнать, почему ему не удалось прикончить полудохлое животное из пистолета, который запросто пробивает стену.
Но, может быть, он смертельно ранил ее, а теперь надо просто немного подождать? Однако в красном свете задних габаритных огней «мерседеса» невозможно было понять, смертельна ли рана. Жожо наклонился, чтобы рассмотреть получше.
И вдруг каким-то судорожным движением кошка оторвалась от асфальта и прыгнула прямо ему на грудь, впившись в нее когтями и зубами. «Ой!» — вырвалось у Жожо. Он потерял равновесие и шлепнулся на дорогу. Кошка все еще висела у него на груди. Тогда Жожо машинально поднял руки и крепко ухватил животное, чтобы сдержать конвульсии. Меньше чем через минуту кошка была уже мертвой.
Когда Жожо снова сел в машину, Бубо и дон Пепе были заняты разговором, поэтому не заметили дырок и следов крови на его рубашке. Терой заметил, но, как хороший товарищ, сделал вид, будто ничего не произошло. Когда Жожо завел мотор, он едва слышно прошептал:
— Послушай, паре, у меня в сумке в багажнике есть чистая рубашка. Переоденься, когда пойдешь на встречу.
— Спасибо, паре, — шепнул в ответ Жожо.
Терой улыбнулся и сказал своим обычным голосом:
— Дай мне свой пистолет, ты не сможешь его перезарядить, пока ведешь машину.
Жожо с благодарностью и смущением протянул ему пистолет.
5— Невероятно, — пробормотал дон Пепе. Он качал головой, глядя из окна машины на грязные улочки, ведущие к гостинице «Патай». -Просто невероятно. Терой, о чем ты думаешь?
