Стивен Кинг - Билли «Блокада»
Я словно в сне пошёл в судейскую комнату и сказал Вендерсу, что сегодня я составляю заявку и исполняю обязанности менеджера с своего места на третьей базе. Он спросил, что случилось с Джо, и я ответил, что он приболел.
Это была моя первая игра в должности менеджера, прежде чем я возглавил "Атлетов" в шестьдесят третьем, и она оказалась короткой, потому что, как вы, наверняка, помните, если наводили справки, Хай Вендерс выгнал меня с поля в шестом иннинге. Я немного помню из той игры. У меня в голове было столько мыслей, что я был словно во сне. Но на одно у меня всё же хватило здравого смысла — убедиться в том, что парень снял пластырь с указательного пальца перед выходом на поле. Пластыря не было, как и пореза под ним. Я не почувствовал облегчения. Перед моим взором по-прежнему стояли красные от слёз глаза и исказившийся рот Джо ДиПунно.
Это была последняя игра Дэнни Дузена, и он так и не одержал двухсотую победу. Он попытался вернуться в пятьдесят восьмом, но не смог. Он утверждал, что его зрение вернулось в норму, и, возможно, так и было, но бросать, как раньше, он уже не мог. И в Зале Бейбольной Славы места ему не нашлось. Джо был прав: Билли всосал в себя всю нашу удачу.
Но в тот день Дэнни был на пике своей формы. Его фастболл летел, как пуля, его кручённый щелкал, как кнут. В первых четырёх иннингах он не дал соперникам сделать ни одного результативного удара по мячу. Взмах битой — промах — и на скамейку, ребята. Он выбил страйками шестерых, остальные сподобились лишь на слабые земляные мячи во внутреннюю часть поля. Беда была лишь в том, что Киндер был столь же хорош. Мы сделали лишь один вшивый удар, дабл Харрингтона при двух выбитых в низу третьего иннинга.
Верх пятого. Первый бэттер вылетает. Выходит Уолт Дропо. Запускает мяч далеко в левый угол поля и припускает так, словно за ним черти гонятся. Зрители видят, что Уолт уже почти на второй, а Гарри Кин всё ещё бежит за мячом, и понимают, что может быть круговая пробежка при оставшемся в поле мяче. И начинают скандировать. Сначала лишь несколько голосов, затем больше и громче. У меня мурашки по спине побежали.
— БЛО-КА-ДА! БЛО-КА-ДА! БЛО-КА-ДА!
Замелькали оранжевые знаки. Люди вскакивали с мест и поднимали их над головой. Не размахивали, как обычно, а просто держали. Я никогда ничего подобного не видел.
— БЛО-КА-ДА! БЛО-КА-ДА! БЛО-КА-ДА!
Поначалу я решил, что шансов у нас нет. Дропо на всех парах нёсся к третьей. Но Кин схватил мяч и сделал идеальный бросок шорт-стопу Барбарино. Новичок тем временем встал в "доме", повернувшись к третьей базе, выставил перчатку, и Сай бросил точно в неё.
Толпа кричит, Дропо скользит шипами вперёд. Билли наплевать, он опускается на колени и тянется мимо них. Хай Вендерс там, где он и должен быть — в тот раз, по крайней мере — стоит, склонившись над "домом". Поднимается облако пыли, затем из него взмывает вверх большой палец Вендерса.
— АУТ!
Мистер Кинг, зрители сошли с ума. Как и Уолт Дропо. Он поднялся и начал дёргаться, как обдолбанный подросток на дискотеке. Не мог поверить.
У парня оказалась расцарапана левая рука, не сильно, обычная ссадина, но старик Бони Дадьер, наш тренер, вышел на поле и залепил её пластырем. Таким образом парень всё же получил свой пластырь, но ничего противозаконного в нём не было. Болельщики оставались на ногах во время этой медицинской процедуры, размахивая знаками "ДОРОГА ЗАКРЫТА" и скандируя: "БЛО-КА-ДА!", как заведённые.
Парень как будто не замечал всего этого. Он был в другом мире. Теперь мне кажется, что он был в другом мире всё время, что провёл в команде. Он просто надел обратно маску и присел за "домом". Обычное дело. Отбивать вышел Бубба Филлипс, отправил прямой мяч Латропу на первую, и верх пятого был окончен.
Когда парень вышел на биту в низу пятого иннинга и вылетел на три страйка, толпа всё равно приветствовала его стоя. На этот раз он заметил это и коснулся пальцами козырька бейсболки по пути в даг-аут. Единственный раз за всё время. Не потому, что он был заносчивым, а просто… впрочем, я уже говорил это. Другой мир, и всё такое.
О’кей, верх шестого. Больше пятидесяти лет прошло с тех пор, а меня до сих пор трясёт от бешенства от одного воспоминания. Киндер выходит первым и слабо отбивает в район третьей базы — обычное дело для питчера. Выходит Луис Апарисио, Малыш Луи. Ду замахивается и бросает. Апарисио отбивает вертикально вверх — высокий и лёгкий мяч. Парень сбрасывает маску и бежит за мячом, запрокинув голову и выставив перчатку. Вендерс побежал за ним. Но не так близко, как надо было. Он думал, что у парня нет не единого шанса. Чертовски грубая ошибка.
Парень сбегает с травяного покрытия на дорожку перед низкой стеной, отделяющей поле от трибун. Его шея выгнута, взгляд устремлён вверх. Две дюжины зрителей в первых рядах тоже смотрят вверх, большинство тянут руки за мячом. В одном я не понимаю болельщиков и никогда не пойму. Во имя всего святого, это ведь всего лишь грёбанный бейсбольный мяч. Ему цена в те дни была семьдесят пять центов. Но стоит болельщику увидеть такой мяч в воздухе, как он тут же хочет заграбастать его, похлеще, бля, чем Дэнни Ду. Нет, чтобы отойти и дать игроку, — за которого они и пришли поболеть — сделать свою работу и поймать мяч.
Я всё видел. Чётко и ясно. Высокий мяч опускался на поле рядом со стеной. Парень должен был поймать его. И вдруг какой то длиннорукий засранец в футболке "Титанов", что продают перед входом на стадион, потянулся за мячом, задел его, и мяч, ударившись о перчатку Билли, упал на землю.
Я был настолько уверен, что Вендерс отправит Апарисио в аут — это была явная помеха — что поначалу не поверил своим глазам, когда увидел, что он жестом указывает парню вернуться за "дом", а Апарисио — на позицию отбивающего. Когда до меня дошло, я побежал к нему, размахивая руками. Зрители начали подбадривать меня и недовольно гудеть в адрес Вендерса, что совсем некстати, когда ты оспариваешь решение судьи, но мне было плевать. Я бы не остановился даже если бы на поле вышел Махатма Ганди, сверкая голой задницей и призывая нас к миру.
— Помеха! — заорал я, — Ясно, как день! Как нос у тебя на лице!
— Мяч был уже на трибунах, то есть ничей, — сказал Вендерс, — Возвращайся на своё место, и продолжим.
Парень был спокоен; он разговаривал со своим приятелем Ду. Это было нормально. Но мне было на это наплевать. Единственное, о чём я мечтал в тот момент — проделать Хаю Вендерсу новую дырку в заднице. Я вообще-то был не из тех, кто оспаривает решения судей — за те годы, что я руководил "Атлетами", меня выгоняли с поля лишь дважды — но в тот день я дал бы сто очков вперёд Билли Мартину.
— Ты не видел этого, Хай! Ты был слишком далеко! Ты ни хрена не видел!
— Я был рядом, и я видел всё. Иди на своё место. Я не шучу.
— Если ты не видел, как этот длиннорукий сукин сын… — какая-то женщина во втором ряду закрыла руками уши своему ребёнку и поджала губы. Ах вы, грязнослов, говорил её взгляд, — …этот длиннорукий сукин сын задел мяч, значит, ты был слишком далеко, чёрт побери!
Мужик в футболке покачал головой — кто, я? Да я-то тут причём? — но при этом он гадливенько лыбился. Вендерс заметил это, понял, что означает эта улыбка, и отвернулся. — Ну ладно, довольно, — сказал он мне. Спокойным голосом, который означал, что следующее мое замечание приведёт меня в раздевалку, где я буду попивать пиво в ожидании окончания матча, — Ты выговорился. Теперь либо ты вернёшься в даг-аут, либо остаток матча будешь слушать по радио. Выбирай.
Я вернулся в даг-аут. Апарисио вернулся на биту, мерзко улыбаясь во весь рот. Он-то знал, что произошло, зуб даю. И воспользовался ситуацией. Он никогда не выбивал много круговых пробежек, но когда Ду бросил чейнж-ап, который полетел слишком прямо, Луи отправил мяч по высокой дуге на трибуны в самой широкой части поля. Центровым у нас был Нози Нортон, и он даже не повернулся.
Апарисио обежал базы, спокойный, как "Королева Мария", входящая в док, а толпа тем временем улюлюкала ему вслед, поливала грязью его родственников и призывала проклятия на голову Хая Вендерса. Вендерс их не слышал, что является высшим судейским умением. Он просто достал из сумки новый мяч и начал проверять его. Увидев это, я совсем потерял самообладание. Я подбежал к "дому" и начал потрясать кулаками перед его лицом
— Это очко на твоей совести, деревенщина грёбанная! — заорал я, — Поленился пробежаться за мячом, так что теперь запиши это очко себе. Засунь его в свою задницу! Может, заодно и очки свои найдёшь!
Толпе это понравилось. А вот Хаю Вендерсу не очень. Он показал на меня, затем ткнул большим пальцем через плечо и пошёл прочь. Толпа принялась улюлюкать и размахивать знаками ДОРОГА ЗАКРЫТА; некоторые принялись швырять на поле стаканчики, бутылки, недоеденные сосиски. Это был просто цирк.
