Артур Хейли - Менялы
И когда мужчины уже не могли их слышать, Эдвина произнесла с преувеличенной благожелательностью:
— Хуанита, я думаю, нам следует поговорить откровенно, по-дружески.
Эдвина подавила в себе прежнее раздражение. Девушка напряженно смотрела ей в глаза.
— Вы, несомненно, осознаете две вещи. Первое: неизбежно тщательное расследование при участии ФБР, поскольку у нашего банка федеральное страхование. Второе: подозрение неминуемо падет на вас. — Эдвина помолчала. — Я с вами откровенна. Вы понимаете меня?
— Понимаю. Но я не брала денег.
Эдвина заметила, что девушка по-прежнему нервно крутит обручальное кольцо.
— Каким бы длительным ни было расследование, Хуанита, истина все равно восторжествует. Следователи — люди дотошные. Да и опытные к тому же. Они доведут дело до конца.
— Я не брала денег, — с жаром повторила девушка.
— Я не говорю, что вы это сделали. Но если, паче чаяния, вам известно больше, чем вы сказали до сих пор, сейчас самое время открыть правду, ничего не скрывая, пока мы беседуем с глазу на глаз. Потом будет поздно.
Хуанита Нуньес собралась было заговорить. Эдвина подняла руку:
— Нет, дослушайте меня до конца. Я даю вам слово. Если деньги будут возвращены в банк, скажем, не позднее завтрашнего дня, не будет ни официального расследования, ни судебного разбирательства. Кто бы ни взял эти деньги, он не может дольше здесь работать. Однако с вами ничего такого не случится. Ручаюсь. Хуанита, вы хотите мне что-нибудь сказать?
— Нет, нет и нет! — Глаза девушки сверкали, лицо пылало от гнева. — Говорю вам, я не брала деньги, и сейчас и когда угодно это повторю.
Эдвина вздохнула:
— Ну что ж, тогда на сегодня все. Только, пожалуйста, не уходите из банка, предварительно не поставив меня в известность.
Похоже, Хуанита Нуньес хотела опять сказать что-то резкое. Однако лишь слегка пожала плечами и ушла.
Из-за своего стола, стоявшего на возвышении, Эдвина наблюдала за тем, что делается вокруг, — это был её мир, за который она отвечала.
Все звуки были приглушенными: тихий гул голосов, шелест бумаг, позвякивание монет и пощелкивание калькуляторов.
Она приняла решение: сняв трубку, набрала внутренний номер.
— Служба безопасности, — произнес женский голос.
— Мистера Уэйнрайта, пожалуйста, — сказала Эдвина.
Глава 6
Со вчерашнего дня Нолан Уэйнрайт с трудом заставлял себя сосредоточиться на текущей работе в банке.
Шеф службы безопасности был глубоко потрясен известием, которое услышал во вторник утром в конференц-зале, — вот уже больше десяти лет их с Беном Росселли связывала теплая, искренняя дружба.
Их взаимная привязанность крепла день ото дня; а когда умерла жена Бена Росселли, Уэйнрайт стал частенько ужинать со стариком, после чего они допоздна засиживались за шахматами.
Это было своего рода отдушиной и для Уэйнрайта, чей собственный брак закончился разводом вскоре после того, как он поступил на работу в «ФМА».
Они говорили обо всем на свете, сознательно и бессознательно оказывая влияние друг на друга. Именно Уэйнрайт — и только они вдвоем знали об этом — убедил президента банка в том, чтобы тот употребил свой личный авторитет и фонды «ФМА» на осуществление программы «Форум-Ист», — ведь Уэйнрайт родился и вырос в этом районе трущоб.
Так что, как и у многих других, у Нолана Уэйнрайта были свои, сокровенные воспоминания и своя, сокровенная скорбь.
Сегодня он все ещё находился в подавленном состоянии и, проведя первую половину дня главным образом за рабочим столом, дабы избежать лишних встреч и разговоров, Уэйнрайт отправился обедать в одиночестве. Вернулся он вовремя, так как у него была назначена встреча с Вандервортом.
Они должны были увидеться в отделении «Кичардж», расположенном в административной башне.
В свое время «Ферст меркантайл Америкен» выступил инициатором создания системы кредитных карт «Кичардж», в которой сейчас участвовала группа мощных американских, канадских и европейских банков. Карта «Кичардж» шла сразу после «Банк Америкард» и «Мастер Чардж». Руководил этим отделом «ФМА» Алекс Вандерворт.
Вандерворт пришел раньше времени, и Нолан Уэйнрайт застал его в центре управления, где тот наблюдал за ходом работы.
— Глаз не оторвешь, — сказал Алекс. — Лучшее бесплатное шоу в городе.
В большой, похожей на аудиторию комнате с приглушенным освещением и специальной звукопоглощающей обивкой на стенах и потолке у компьютеров сидело около пятидесяти операторов — в основном женщины.
Именно здесь владельцы кредитных карт «Кичардж» получали разрешения или отказы на кредиты.
Когда для оплаты товаров или услуг предъявлялась карта «Кичардж», она принималась безоговорочно, если сумма не превышала установленного лимита. Он мог колебаться в пределах от двадцати пяти до пятидесяти долларов. Для более крупной покупки требовалось разрешение, получить которое можно было в течение нескольких секунд.
Где бы ни был покупатель, он напрямую, через телефонный узел «УАТО», набирал номер центра «Кичардж». Автоматически происходило подключение к любому из свободных телефонов — и первый вопрос оператора был следующим: «Ваш коммерческий номер?»
Названные цифры набирались на компьютере. Затем — номер кредитной карты и сумма требуемого кредита.
На экране высвечивались слова «одобрено» или «отклонено». Пока оператор сообщал эту информацию покупателю, компьютер фиксировал сделку. В среднем в течение дня насчитывалось до пятнадцати тысяч звонков.
Алекс Вандерворт и Нолан Уэйнрайт надели наушники, чтобы слышать разговоры операторов с абонентами.
Тронув Алекса за руку, шеф службы безопасности указал на экран компьютера, где мигала надпись «похищена карта».
В соответствии с инструкциями женщина-оператор спокойно отвечала:
— По данным компьютера, ваша карта похищена. Постарайтесь найти похитителя и сообщите в местную полицию. Карту сохраните. «Кичардж» выплатит вам вознаграждение в размере тридцати долларов.
Уэйнрайт снял наушники, Алекс Вандерворт последовал его примеру.
— К сожалению, в большинстве случаев мошенник успевает воспользоваться картой, прежде чем нас известят о пропаже, — сказал Уэйнрайт.
— Но мы ведь получаем предупреждения о незаконном использовании «Кичардж».
— Верно. Десять покупок, и компьютер нас предостерегает.
Оба знали, что обладатели кредитной карты совершали не более чем шесть-восемь покупок в день. Зачастую, ещё до того как настоящий владелец спохватится, компьютер фиксировал информацию: «вероятность незаконного использования».
— В последнее время из-за мошенников мы теряем огромные деньги, — сказал Нолан Уэйнрайт. — Гораздо больше, чем обычно. Вот почему я и хотел поговорить.
Они перешли в отделение службы безопасности «Кичардж». Вандерворт и Уэйнрайт являли собой полную противоположность друг другу: один — светловолосый, коренастый, полноватый, несколько флегматичный; другой — чернокожий, высокий, подтянутый и мускулистый; характеры у обоих тоже были разными, что не мешало, однако, их добрым отношениям.
— Предлагаю вам викторину без приза, — сказал Нолан Уэйнрайт. Одну за другой, словно комбинацию в покере, он выложил на стол восемь пластиковых кредитных карточек «Кичардж». — Четыре из них — фальшивки, — объявил шеф службы безопасности. — Вы можете отличить их от настоящих?
— Конечно. Элементарно. На фальшивках всегда иначе напечатана фамилия владельца и… — Вандерворт умолк, уставившись на лежавшие перед ним карточки. — Господи! Печать на всех одна и та же!
— Почти. Если знать заранее, в чем состоит едва заметное отличие, его можно обнаружить при помощи увеличительного стекла. — Уэйнрайт извлек лупу.
— Теперь вижу, — сказал Вандерворт, — хотя без увеличительного стекла ни за что бы не заметил. А как фальшивки выглядят под ультрафиолетовыми лучами?
— Абсолютно так же, как настоящие.
— Это плохо.
Несколько месяцев назад на каждую подлинную кредитную карту «Кичардж» были нанесены скрытые знаки. Они проступали только под ультрафиолетовыми лучами.
— Да куда уж хуже, — согласился Нолан Уэйнрайт. — Это всего лишь образцы. У меня есть ещё десятка четыре; мы их конфисковали уже после того, как ими благополучно воспользовались. Таких великолепных подделок я ещё не видел.
— Арестовали кого-нибудь?
— Пока нет. Да и что толку — аресты не помогут обнаружить источник происхождения фальшивок: обычно их продают и перепродают очень осторожно, тщательно заметая следы.
Алекс Вандерворт взял со стола и повертел в руках одну из фальшивок — сочетание синего, зеленого и золотого цветов.
