Джонатан Кэрролл - Влюбленный призрак
Заслыша его воинственные интонации, привидение было уверено, что Ангел превратит этого человека в песчаную блоху или в навоз гиппопотама.
Вместо этого Ангел сказал:
— Понятно. Что ж, вы правы.
Повернувшись обратно к экрану, он шепнул Лин уголком рта:
— Мы поговорим после.
Когда спустя два часа они вышли из кинотеатра, на улице было темно. Ангел вытащил по-дурацки выглядевшую шерстяную шапочку и натянул ее себе на голову. Затем он поднял воротник своей куртки и посмотрел в черное небо.
— Как насчет того, чтобы поесть? Не желаете ли чего-нибудь особенного?
Привидение пожало плечами и помотало головой:
— Мне эта часть города незнакома.
— Пойдем, я знаю хорошее заведение поблизости.
Привидение с сомнением огляделось вокруг и едва удержалось от того, чтобы не нахмуриться.
— Разве это не дурной район?
— Доверьтесь мне.
Они двинулись в путь.
— Я не понимаю, почему вы хотите, чтобы я здесь оставалось. Гулд и его девушка счастливы вместе. Они любят друг друга. Это так скучно.
Ангел насмешливо фыркнул, но ничего не сказал.
Привидение продолжило, ободренное смехом спутника:
— Знаете, как скучно наблюдать за влюбленными человеческими существами? Поцелуи, объятия и «я тебя люблю» по двадцать три раза за день. Кому какое дело до этого? Я так изнываю от скуки, что с ума схожу!
— Сохраняйте ясность сознания. Вы нам еще нужны. Мы пришли — вот это местечко. Входите.
Привидение было настолько расстроено земным романом Бена Гулда, что, не подумав, коснулось руки Ангела, пока тот стоял, придерживая дверь ресторана открытой. Ангел на протяжении долгого мгновения смотрел на руку на своем предплечье, затем помотал головой — нет, мол, так делать не надо. Не прикасайся ко мне! Привидение тотчас поняло, что зашло слишком далеко, и быстро убрало свою руку.
— Входите… входите же, Лин.
Это была пиццерия. Как только они вошли, их окутал пряный запах горячего оливкового масла, приправ и печеного чеснока. Заведение было маленьким — изначально там торговали навынос, а уж в качестве запоздалого соображения расставили шесть столиков для тех немногих, кто действительно хотел поесть именно там. За одним из этих столиков Бен Гулд и Фатер Ландис ели огромную пиццу. В ней было так много разноцветных начинок, что она напоминала картину Джексона Поллока.[12]
Ангел Смерти указал на самый дальний от пары столик, насколько это позволяла небольшая площадь заведения. И даже тогда между ними оказалось не более десяти футов.
Усевшись, привидение первым делом перегнулось через стол и тихо спросило:
— Они не могут нас услышать?
— Конечно могут. Они же рядом.
Ангел указал на их столик. Фатер увидела этот жест и в свойственной ей манере приветливо улыбнулась. Ангел улыбнулся в ответ и сказал ей:
— Мы просто восхищались вашей пиццей.
Сидевший к ним спиной Бен обернулся и через плечо глянул на двоих посетителей. Они выглядели как пара преподавателей. Занятно было увидеть их здесь. Уж они-то должны понимать толк в еде. Хотя это заведение находится в мрачной части города, лучшей пицце случается готовиться где угодно. В качестве дополнительного бонуса здесь также безостановочно играли чудесную «мотауновскую» музыку. Сейчас на заднем плане крутился «Feel the Need in Me»[13] — классический сингл Detroit Emeralds.[14]
Фатер сказала Ангелу:
— Эта пицца называется «Титаник». В ней так много слоев начинок, что можно утонуть.
Бен издал смешок и покачал головой незнакомцам, давая понять, что его подруга шутит.
— Вы здесь впервые?
Ангел кивнул.
— Тогда, если не возражаете, рекомендую вам на первый раз взять пиццу с колбасками. Они здесь делают собственную колбасу. Она вроде бы с корицей, но оставляет привкус аниса. Потрясающе.
— Звучит неплохо. Большое спасибо за подсказку, — сказал Ангел со взмахом руки, выражающим как благодарность, так и то, что парочке больше нет нужды продолжать разговор. Влюбленные пташки могли вернуться друг к другу.
Когда Ангел снова заговорил с привидением, то переключился на дари, один из двух официальных языков Афганистана. Привидение сразу же ему обучилось, и вскоре они оказались вовлечены в оживленный разговор.
Фатер взволнованно потянула Бена за рукав:
— Ты слышишь? На каком языке они говорят?
— Не знаю. Мне подумалось, они похожи на преподавателей. Вероятно, из университета, с факультета иностранных языков.
— Да, но что это за язык? Ты знаешь? Я никогда ничего подобного не слышала. Может, они шпионы?
— Хочешь, чтобы я спросил у них об этом? — сказал Бен, начиная подниматься.
Фатер дернула его за руку, заставив опуститься на стул.
— Если они шпионы, они тебя пристрелят. Даже и не думай.
Она взяла очередной ломоть пиццы и сунула его кончик себе в рот. Глядя на нее, Бен думал — как я могу быть счастливее? Как в моей жизни могло бы наступить мгновение, когда я был бы счастливее, чем прямо сейчас? Он протянул руку и коснулся ее локтя. Фатер тотчас почувствовала, о чем он думает, бросила свой кусок обратно в коробку и обеими руками обхватила его руку.
— Когда разделаемся с пиццей, давай пойдем домой и завалимся в постель на три дня. Что скажешь?
Бен кивнул.
— Но как насчет Лоцмана? Ему же понадобится гулять?
— Мы переключим его на автопилот, и пусть себе гуляет сам.
Услышав это, Лин и Ангел приумолкли и обменялись взглядами. Подошел повар и принял их заказ, который включал в себя большую пиццу на манер, предложенный Беном, и пиво.
Когда повар отошел, привидение проговорило:
— Если я задам вопрос, вы скажете мне правду?
Ангел кивнул.
— Обещаете?
Ангел кивнул еще раз.
— Вы на самом деле не знаете, что с ним теперь произойдет?
Ангел поднял правую руку, словно бы давая клятву в суде — говорить правду, и только правду.
— На самом деле не знаем.
— Тогда почему вы не устроите для него другую смерть?
— Потому что не можем. Я говорил вам правду и раньше: его судьба не в наших руках. Плюс ко всему, нас зачаровывает возможность увидеть, что теперь с ним произойдет. Его ситуация беспрецедентна. Взгляните вот на это.
Ангел сунул руку в карман и извлек то, что для обычного человеческого глаза выглядело как автобусный билет. Однако для Лин и Ангела эта была история всей жизни Бенджамина Гулда, записанная секунда в секунду, вплоть до этого мгновения в пиццерии. Примерно в десятой части от нижнего края пролегала толстая красная линия, обозначавшая день и время, когда Бен предположительно должен был умереть. Ниже ее были зарегистрированы дополнительные записи о том, как Гулд жил, о чем думал и мечтал.
Ангел продвинул билет на середину стола и указал на красную линию:
— Вот где начинается самое интересное. Это тот момент, когда вирус заразил наши компьютеры и наш человек, что сидит вон там, был отправлен вертеться сам по себе. Фантастика. Для нас это очень ценный материал. Как я сказал, беспрецедентный случай.
— Значит, он подопытный кролик?
— Нет, исследователь! Первооткрыватель. Потому что теперь мы абсолютно ничего не можем сделать, чтобы оказать воздействие на его судьбу. Мы можем только наблюдать. Вот почему, Лин, мы хотим, чтобы вы были рядом с ним все это время. Чтобы держали нас в курсе всего, о чем он думает.
Им принесли их пиццу. Они оставались безмолвны, пока ее ставили на стол. Когда привидение стало порываться снова заговорить, Ангел поднял палец:
— Не теперь, сначала давайте поедим.
Привидение подперло руками подбородок и посмотрело в противоположный конец помещения, на Бена и его подругу.
— Эта пицца в самом деле великолепна. Вам стоит попробовать, — сказал Ангел, заталкивая себе в рот капризно раскачивающийся кусок моццареллы.
— Само совершенство, — согласилось привидение.
Дверь ресторана открылась, и внутрь шагнул какой-то бродяга. Ему было около тридцати пяти, и одет он был в изодранную куртку, грязные докерские штаны, из которых не вылезал восемь лет, и в свитер ярко-оранжевого цвета. С шеи у него свисал лист бумаги с надписью от руки: «Я голоден, и мое сердце разбито. Вы можете мне помочь?»
Этот человек выглядел так, словно бы жил в одиночку на обратной стороне Луны. Одного только тошнотворного запаха, исходящего от него, было достаточно, чтобы обратить людей в бегство.
Увидев его, повар крикнул из-за прилавка:
— Эй ты, убирайся к черту отсюда, или я вызову полицию!
Парень не обратил внимания на эту угрозу и прошаркал к столику Фатер и Бена. Его глаза походили на грязные монеты. Кожа у него была цвета старых мокрых газет. Забравшись в один из своих топорщащихся карманов, он вытащил коричневую пластиковую катушку — на нее когда-то была намотана нить для шитья, но теперь она опустела. С необычайной осторожностью он поставил ее на край их стола, после чего отступил, скрестив руки на груди. Эта катушка была явным подарком. Я даю вам это, а вы даете мне то, что мне нужно.
