Николь Келби - Розовый костюм
– А представители прессы все равно ничего в моде не понимают, – заявил Кассини.
Все так и ахнули.
Созданный им одеколон также произвел ошеломляющее впечатление.
Это была первая и последняя пресс-конференция мистера Кассини. Как могла Первая леди Америки, столь преданная Шанель и французской моде и, что куда важнее, французскому белью и платьям-рубашкам – которые Кассини, кстати, открыто высмеял на одном из модных показов, заставив манекенщицу надеть платье из грубого холста, практически мешковины, и, проходя по подиуму, ронять за собой клубни картошки, – выбрать такого человека своим личным модельером?
Это было необъяснимо. Нет, хорошо бы Кассини и впрямь выпал из обоймы.
– На сегодня довольно, – сказала Шанель манекенщице и, очаровательно улыбаясь, спросила: – Ну что, до завтра?
– Oui, mademoiselle. Merci.
– Вот и отлично.
– А телеграмма? – снова напомнил ассистент. – Что мне им ответить, мадемуазель?
– Сейчас я пойду домой и подумаю.
Отель «Ритц» служил Шанель домом уже несколько десятилетий, с начала Второй мировой войны[21], и находился практически напротив ее офиса. Выделенный ей номер был совершенно не похож на все прочие – весьма роскошные – номера отеля. Уж роскошной эту небольшую комнату назвать было никак нельзя; казалось, ее специально убрали подальше от богатых постояльцев на чердак. В комнате были белые стены, а из мебели – по сути дела, только удобная кровать с белоснежными простынями. Единственным украшением служил сноп пшеницы, который, как сказал Шанель когда-то отец, является ее талисманом и непременно принесет удачу. В этой комнате всегда было очень тихо, почти как в той монастырской школе, где Шанель провела свою юность. И здесь всегда очень хорошо думалось.
Шанель вымыла руки и лицо щелочным мылом – она ненавидела запах кожи – и, раскурив сигарету, со стаканом красного вина вышла на крышу. Она любила смотреть на Париж. С такой высоты город казался ей сделанным из сливочного крема – только, может быть, излишне пожелтевшего и запыленного, словно торт, для которого этот крем сделали, никогда не будет съеден, а будет жить лишь в чьих-то снах и воспоминаниях. Париж был уже совсем не тот, как в дни ее юности. Теперь было слишком много людей и слишком много шума.
– Американцы, – вздохнула Шанель.
Когда над Парижем взошла розовая луна – по крайней мере, именно так Хозяйки «Chez Ninon» впоследствии станут рассказывать эту историю, – Шанель, наконец, решила, что позволит американцам сшить ее костюм. Но если уж именно этому ее шедевру предстоит отправиться за океан и быть воссозданным американскими руками, то необходимо заключить такой договор, где будут очень четко определены все требования и ограничения. Особенно если к воссозданию костюма хоть какое-то отношение будет иметь Кассини. Шанель находила эстетические принципы этого человека вульгарными; сам он, впрочем, называл их «сексуальными». Чрезмерно длинные разрезы, чрезмерно глубокие декольте, чрезмерная театральность – и никакой утонченности, никакой чувственной эстетичности!
Что же касается вопроса, «какова цена», то Шанель назвала действительно очень большую сумму.
Когда на следующий день телеграмму получили в Нью-Йорке, мисс Софи показала эту невероятную, по ее мнению, цифру мисс Ноне, и они дружно посмеялись, а примерно через час отправили в Париж новую телеграмму с такими словами: «Пожалуйста, оточите Ваш карандаш и пересчитайте».
Если Шанель, как личность, копированию практически не поддавалась, то скопировать ее костюм было достаточно легко. Он был очень простого дизайна и в законченном виде вполне мог и не иметь всех тонкостей «стиля Шанель»; он и сидеть мог не столь идеально, да и на ощупь быть чуточку иным. Но он в любом случае был бы очень похож на оригинал, хотя на его пошив потребовалось бы в два раза меньше времени, а его стоимость составила бы всего лишь небольшую часть от стоимости оригинала. Например, пошив копии блузки стоил бы доллара три, но, даже если Хозяйки назначили бы за нее цену долларов в триста, каждый был бы счастлив уплатить эту цену. Официально покупать раскрой костюма и права на пошив было в высшей степени странно и непрактично, но Белый дом настаивал. Хозяйкам «Chez Ninon» придется также купить у Шанель права на использование ее фирменной ткани, фирменной золотой цепочки, которую вшивают в подгиб жакета, чтобы он хорошо сидел, и фирменных золотых пуговиц с логотипом «СС»[22]. За одни только пуговицы придется заплатить долларов двести пятьдесят!
За свои костюмы «от Шанель» Хозяйки «Chez Ninon» обычно назначали цену в три с половиной тысячи долларов; эти костюмы были из очень похожей ткани и с очень похожими пуговицами, но их строчили на швейных машинках, используя ручную отделку лишь при завершении изделия. К большому сожалению Хозяек, Белый дом весьма ясно дал понять, что костюм не может стоить более тысячи долларов, а желательно восемьсот пятьдесят долларов или даже меньше. Так что не было ни малейшей возможности хоть что-нибудь урвать для себя. К тому же розовый костюм должен был быть точной копией шедевра Шанель, а значит, его требовалось шить в основном вручную. В общем, ни о какой прибыли и речи не шло – возможно, именно по этой причине Белый дом и не попросил мистера Кассини пошить этот костюм. Отказаться и порвать отношения с Белым домом Хозяйки тоже никак не могли: «Chez Ninon» никогда бы не отказался от такого заказа. Одно дело – одевать даму, занимающую видное положение в обществе, и совсем другое – одевать ее, когда она превратилась в Первую леди страны. Это для любого слишком высокая честь.
Мисс Нона вставила костюм в график сдачи готовых изделий, и мисс Софи неуверенно заметила:
– Получается всего восемь недель…
– Ничего, Шанель все равно придется уступить, – сказала мисс Нона, хотя прозвучало это не слишком уверенно.
Прошла неделя, но от Шанель не было ни ответа, ни привета; она не прислала телеграммы, не позвонила, и уверенность мисс Ноны стала угасать. Ей уже начинало казаться, что их довольно-таки наглая просьба «оточить карандаш и пересчитать» могла быть воспринята знаменитой иконой стиля как… Увы, мисс Нона никак не могла подобрать нужное слово, и мисс Софи предложила свой вариант:
– Как неприличная? Как оскорбительная?
Зря мисс Нона надеялась, что Софи предложит слово «смешная».
Она понимала, что такой просчет может весьма дорого им обойтись. Ведь Софи уже успела заказать нужную ткань в Камбрии у постоянного поставщика Шанель, фирмы «Линтон Твидз»; стоимость метра этой ткани была такова, что у Ноны чуть сердце не остановилось. Нет, все-таки следовало подождать, пока Шанель подтвердит свое согласие. Тем более даже эту ткань они не могли еще как-то использовать без ее согласия. Не имели права. А сроки, назначенные Белым домом, между тем поджимали. Супруга П. собиралась носить этот костюм в первую неделю ноября в Кэмп-Дэвиде – то есть оставалось всего семь недель. Президент планировал провести уик-энд со своей семьей. Это должно было стать их первым совместным посещением Кэмп-Дэвида – и, весьма вероятно, последним. Хозяйки «Chez Ninon» знали, что Супруга П. давно уже арендует уютную ферму неподалеку от Вашингтона, где держит лошадей. Было совершенно ясно: этот розовый костюм ей нужен, чтобы подчеркнуть свою неослабевающую женственность и веселый нрав, а также неизменную рассудительность в тот момент, когда она объявит мужу, что этот «лагерь Давида» – для нее слишком тихая заводь. И на всех фотографиях, сделанных в этот момент, она будет выглядеть именно так: очень женственной и очень рассудительной.
Мисс Нона больше ждать не могла.
– Я, пожалуй, позвоню Шанель, – сказала она.
– В Париж? Это шесть долларов минута, – заметила Софи.
Нона все-таки позвонила. Долгие звонки звучали как дребезжанье пустых консервных банок.
Наконец кто-то взял трубку: «Allo, oui?» Голос доносился словно с другого конца Вселенной.
– Это «Chez Ninon». Могу я поговорить с мадам Шанель?
– Non.
– Non? – Мисс Нона просто не могла этому поверить. – Спросите, не могу ли я оставить сообщение. Pouvez-vous prendre un message?[23]
– Non.
И трубку повесили.
Глава 3
Одежда – это та материя, которая отмеряет время и определяет его границы.
Олег КассиниВ половине пятого утра Кейт уронила на пол будильник. Однако тот продолжал трезвонить, как колокольчик на распродаже в дешевом супермаркете. Она, собственно, хотела выключить звонок, но неловко повернулась и столкнула будильник, и теперь он, лежа на полу, настойчиво требовал, чтобы она немедленно встала. Пятница. За неделю Кейт ужасно устала; у нее болела каждая косточка, каждая мышца, но список предстоящих на сегодня дел был прямо-таки невероятно длинен. Для начала придется заняться шифоновым платьем с пелериной и быстренько его укоротить, поскольку оно предназначено пятнадцатилетней девочке, которая наверняка просто ужасно будет себя чувствовать в этом скрипучем допотопном одеянии. Затем нужно посадить по фигуре кружевное бальное платье миссис Б.; кружева испанские, очень нежные и, увы, весьма склонные к вытягиванию, так что трудно сказать, сколько это займет времени. Кроме того, возможно, придется провести одну или даже две примерки, поскольку у Мейв просто не хватит на всех времени – на примерку записалось слишком много народу. В общем, работы на два полноценных дня, и все это нужно как-то уместить в восемь рабочих часов.
