Облака среди звезд - Клейтон Виктория

И тут я увидела это. Из складок штор появилась рука старины Гэлли. За секунду перед тем, как свет погас окончательно, его последняя вспышка блеснула на металлическом пальце, указывающем точно мне в сердце.

Я не собиралась кричать, но сделала это прежде, чем успела что-либо подумать. Собственный крик напугал меня еще больше. Забыв о здравом смысле, я бросилась к ванной с одной мыслью — забаррикадироваться там. Но когда схватилась за ручку двери, она оказалась заперта. Я забарабанила в дверь, вопя от страха, и дверь сразу отворилась. В тот же момент зажегся свет.

— Как вы, женщины, нетерпеливы. — В дверях стоял Руперт в халате. — В доме, где такая напряженка с ванными, нужно дожидаться своей очереди.

Я схватила его за руку:

— Он там! За занавеской!

— Кто?

— Старина Гэлли!

— Ерунда. Пойдем. — Он стряхнул мою руку. — Ты пережала мне все сосуды.

Я отпустила руку, но продолжала держаться за рукав. Когда мы дошли до эркера, я остановилась позади Руперта, не решаясь поглядеть туда. Рука дернулась. Палец медленно повернулся в нашу сторону.

— Хэрриет, если ты еще раз заорешь мне в ухо, я выйду из себя. У меня был тяжелый день, и дурацкое поведение некоторых девушек не способствует успокоению. — Руперт подошел к окну и отдернул шторы. Рука продолжала висеть в воздухе, но тело, которому она принадлежала, оставалось невидимым. Я зажала рот рукой, чтобы не заорать вновь.

— Так я и думал. Подойди сюда и посмотри. — Руперт схватился за руку и потянул. — Черная ткань. Приколота к занавескам.

Руперт рассмеялся.

— Рука лишилась указательного пальца. Выглядит по-дурацки, не правда ли?

Я еще раз рассмотрела руку, удивляясь, как могла бояться этой ржавой помятой железки.

— Кто подвесил ее тут, как ты думаешь?

— Это же очевидно. Кто так завидовал Мэгги, что хотел ее напугать? Кто слышал, как я собрался позвонить в полицию, и тут же положил руку на место?

Я попыталась вспомнить, кто был в гостиной в тот момент, но не смогла.

— Как же им удалось открыть замок, если ключ все время был у Мэгги?

— Мэгги часто засыпает. Любой мог взять их. — Это было правдой. Я вспомнила, как обнаружила ее спящей в студии Фредди. — Когда рука вернулась на место, я попросил Мэгги отдать ключ мне. Я брал его с собой, когда ездил в Лондон. Шутнику оставался только палец. Я отдал ключ Мэгги, когда вернулся. А ты оставила связку в холле.

— Но зачем было устраивать все это, если Мэгги нет дома? Все же об этом знали. Кроме, конечно… О, но это невозможно!

Тихий скрип заставил меня обернуться.

— Миссис Уэйл, можете выходить, — сказал Руперт, не повышая голоса. В ответ — тишина. — Либо вы выйдете сами, либо я звоню в полицию. — Долго еще было тихо, потом дверь комнаты напротив эркера, которая раньше была комнатой Макса, отворилась, и Джанет Уэйл вышла к нам.

С ней произошла разительная перемена. На ней был цветастый шейный платок поверх красного платья, массивные позолоченные сережки и яркий макияж.

— Думаете, вы самые умные, да? Мэгги никогда не поверит ни одному слову, сказанному против меня. Мы знакомы всю жизнь. Мы — старые друзья. — Последнее слово прозвучало саркастически.

— Но почему? — Я была поражена. — Почему вы хотели причинить вред Мэгги? Напугать ее? Она так добра к вам!

— Подожди, пока окажешься в положении, когда кто-то будет к тебе добр, и тогда посмотрим, как тебе это понравится. — Миссис Уэйл почти шипела. — Ее обычная мягкость сменилась неприкрытым вызовом. — Почему ей досталось все — муж, деньги, этот дом, место в обществе? Леди Пай. — Она с презрительной гримасой на лице изобразила реверанс.

— Но Мэгги так любит вас, — сказала я. — И она так же, как вы, много работает. Вы поступили очень жестоко.

— Мне нравилось смотреть, как она переживает, как это не дает ей покоя. Я смеялась. Почему бы и ей не узнать, каково быть несчастной? В этом есть хоть какая-то справедливость.

— Мэгги уехала с Аннабель в больницу, — сказал Руперт. — С ребенком случилось несчастье. Поэтому сегодня вечером вы напрасно теряли время. Лучшее, что вам остается, — утром собрать вещи и покинуть дом.

— Почему я должна уезжать? Мэгги никогда не поверит, что именно я сделала это.

Руперт вздохнул:

— Мэгги рассказала мне вашу историю. По крайней мере, ту ложь, которую вы придумали, чтобы разжалобить ее. Вы же не убивали своего мужа, не так ли? Я навел справки в полиции. Вы действительно побывали в тюрьме, но за убийство старика, за которым вы с вашим мужем ухаживали. Вы мечтали о его деньгах и не могли больше ждать. Ваш муж до сих пор отбывает наказание.

— Мне не стоило выходить замуж за этого глупца. Ему никогда не везло. Я получила двенадцать лет за то, что помогала ему. Все, что я сделала, — купила бутылочку с гербицидом, а потом помыла чашку. Меня даже не было в комнате, когда он подносил ее старому скряге. — В ее голосе слышалась горечь. — Вы не знаете, что такое тюрьма. Тебя числят среди отбросов общества, и ты сам начинаешь себя так чувствовать. Заключение — хуже смерти. Я пыталась повеситься, но меня спасли. Тогда я обратилась к религии, и меня досрочно освободили. Но в этом мире нет места таким вещам, как прощение и забвение.

Руперт вздохнул.

— Так что вы думаете об отъезде?

— Куда мне идти? У меня нет никаких рекомендаций. Если даже я найду работу, люди все равно узнают, кто я такая. Газеты позаботятся об этом. От них никуда не денешься. Люди будут бояться, что я их отравлю.

— Я — пария.

Я почувствовала, что ко мне возвращается сочувствие.

— Мэгги говорила, что вы работали в театре. Это правда?

— Да. Мне вообще не стоило оттуда уходить. Но он все время вертелся, хныча, вокруг меня, и я сделала большую глупость, опять поверив ему.

— Один мой друг собрал новую театральную труппу в Бирмингеме, — сказал Руперт. — Им нужна костюмерша. Он возьмет вас, если я его попрошу. Сначала жалованье будет скудным, но, хорошо работая, вы сможете чего-то добиться. Вы способны начать заново?

— Вы сделаете это для меня?

— Я сделаю это для Мэгги.

У нее перехватило дыхание, глаза загорелись:

— Да, я согласна.

— Прекрасно, — кивнул Руперт. — Но вы должны покинуть дом завтра же. Вам не придется никому ничего объяснять. Я сам все объясню хозяевам. Вы можете отправляться прямо в Бирмингем. Я дам вам адреса нескольких театральных берлог. И немного денег на первое время.

— Мне, должно быть, не следует вас благодарить, поскольку вы делаете это не ради меня. — Она удалилась.

Я была рассержена, но едва ли не сильнее было чувство разочарования.

— Как странно… — удивленно произнесла я. — Я абсолютно доверяла ей. Что заставило тебя ее подозревать?

— Я действовал методом исключения. И к тому же в ней было уж слишком много демонстративного смирения. По-настоящему набожные люди не выставляют его напоказ. Назовем это интуицией.

— Выходит, миссис Уэйл мучила Мэгги просто назло. И это после всего, что она для нее сделала! Но мне все же ее жаль. О, смотри! Мокрые пятна! Этого не может быть… Леди Рва?

— Я был в ванной, когда ты начала орать, — напомнил Руперт. — С меня до сих пор капает.

— Я разочарована. Объяснения всегда оказываются самыми простыми. Черная ткань! В моей работе пропадает все очарование! Слава Богу, я закончила статью о руке старины Гэлли, пока еще почти верила в него. Но мне придется приукрашивать историю о Фанни Кост и о том, как я увидела старину Гэлли в шкафу. Знаешь, я бы никогда не подумала, что шутников было двое.

— Но ты же не верила на самом деле в существование потусторонних сил?

— Ночью, в одиночестве, вещи кажутся совсем не такими, как при свете.

— Знаешь, даже если призраки существуют, это не означает бессмертия души. Может быть, это просто спектральные явления, отпечатки прошлого, своего рода психическая пыль. А если бы мы доказали, что существует жизнь после смерти, это перечеркнуло бы остальные философские концепции. Пока мы ни в чем не уверены, у нас есть свобода верить в то, во что хотим. Мне это больше нравится. Ладно, я иду спать. Если тебе еще захочется покричать, постарайся воздержаться до утра. Спокойной ночи…