Марк Леви - Первый день
Я понимал, насколько опасен этот маневр. Ей надо было набраться смелости и, отпустив одну руку, вцепиться в меня — иначе я не сумел бы вытащить ее.
Если боги скрытого мира существуют, они, наверное, услышали мольбу Кейры. Ветер вдруг утих.
Она разжала пальцы правой руки, качнулась в пустоте и вцепилась в меня. На сей раз я сумел втащить ее на мостки.
Целый час мы приходили в себя, стараясь успокоиться. Страх никуда не улетучился, но спускаться сейчас было еще опаснее, чем карабкаться дальше. Кейра очень медленно выпрямилась и помогла мне тоже подняться. При виде скалы, которую нам предстояло одолеть, нас объял ужас, еще больший, чем прежде. До чего ж я оказался глуп, не согласившись на предложение Кейры повернуть назад! Каким же надо быть безответственным, чтобы ввязаться в эту безумную авантюру! Наверное, Кейра подумала то же самое: она подняла голову и попыталась прикинуть расстояние до вершины горы. Там, судя по рассказу монаха, и находился загадочный храм, но до него еще было очень далеко. Металлические ступеньки, вбитые в вертикальную стену, уходили куда-то ввысь. Если бы железные скобы не были такими скользкими, если бы долина не простиралась в двух тысячах метров под нами, я бы охотно согласился, что перед нами обычная лестница, пусть и состоит она из пятисот ступеней в отвесной скале у нас над головой. До нашего спасения оставалось всего полторы сотни метров. Главное — сохранить хладнокровие. Кейра попросила, чтобы я перечислил весь список того, что я в ней люблю.
— Сейчас самый подходящий момент, — сказала она. — Мы даже можем устроить обмен мнениями по этому поводу.
Хотел бы я найти на это силы, тем более Что список был довольно длинный и его вполне хватило бы на весь оставшийся путь до проклятого храма, но я мог только следить, чтобы мои руки крепко цеплялись за железные скобы. Поэтому мы карабкались вверх в полном молчании. — Наши мучения, казалось, близились концу. Оставалось только пройти по длинным мосткам шириной не более ступни.
Было уже почти шесть часов, вечерело, и я сказал Кейре, что, если через полчаса мы не увидим монастырь, нам придется поискать Другое пристанище на ночь. Довольно нелепое заявление: мы ползли вдоль отвесной скалы, где и быть не могло никакого укромного места, ни позади нас, ни впереди.
Кейра наконец научилась справляться с головокружением. Ее движения сделались более плавными и более ловкими, чем у меня. Наверное, ей лучше удавалось подавлять страх.
Спустя некоторое время, преодолев вертикальную стену, мы обнаружили гребень, тянувшийся до самой вершины горы. Над долиной возвышалось небольшое плато, а на нем, словно сказочный замок, стоял монастырь с красной крышей.
Окончательно обессилев, Кейра рухнула на колени на пологом склоне под высокими соснами. Невероятно чистый и прозрачный воздух обжигал горло.
Храм был великолепен. На вырубленном в скале основании покоились стены высотой примерно в три этажа, фасад украшали шесть больших окон. Ко входу вела каменная лестница. В передней части узкого дворика стояла пагода, и свес ее кровли давал немного тени. Припомнив подробности нашего непростого восхождения, я изумился тому, каким чудом люди сумели возвести в этом недоступном месте такой дивный храм. Интересно, где мастера изготовили резные деревянные детали, обрамлявшие дверные и оконные проемы, — прямо на месте или там, внизу?
— Дошли, — проговорила Кейра со слезами на глазах.
— Да, мы дошли.
— Обернись и посмотри, — попросила она. Я повернул голову и увидел скульптуру — странного каменного дракона с огромной пышной гривой.
— Это лев, — сказала Кейра. — Одинокий лев, а под его лапой… какой-то шар!
Кейра расплакалась, я обнял ее.
— О чем ты говоришь?
Она достала из кармана письмо, развернула его и прочла: «Лев спит на камне познания».
Мы подошли поближе к каменному изваянию. Кейра наклонилась, чтобы получше его рассмотреть. Она внимательно изучила сферу, на которую лев важно положил свою тяжелую лапу: он словно гордился тем, что ему доверили охранять каменный шар.
— Что-нибудь нашла?
— Тонкие бороздки по всей поверхности шара, больше ничего, но я, наверное, уже близка к разгадке. Проблема в том, что камень подвергся значительной эрозии. Я наблюдал, как солнце садится за горизонт, нечего было и думать о возвращении в долину. Нам предстояло провести ночь здесь, на вершине. Храм, наверное, мог бы защитить нас от холода, но он стоял открытый всем ветрам, и я боялся, как бы за ночь мы не окоченели. Оставив Кейру у каменной сферы, поглотившей все ее внимание, я набрался смелости и пошел обратно к соснам, росшим на гребне горы. Собрав упавшие с деревьев сухие ветки и несколько шишек, источавших густой смолистый запах, я кое-как добрался до двора и стал разводить костер.
— Наверное, я слишком устала, — сказала Кейра, подойдя ко мне. — К тому же мне холодно, — добавила она, протягивая озябшие руки к первым слабеньким язычкам пламени. — А если ты скажешь мне, что у тебя найдется что-нибудь поесть, я немедленно выйду за тебя замуж!
Я всю дорогу бережно хранил сухие лепешки, которые монах сунул мне в карман, когда мы прощались. Немного помедлив, я дал одну лепешку Кейре.
Мы устроились на ночлег, найдя помещение, лучше всего защищенное от ветра. Нас так утомило опасное путешествие, что мы мигом уснули на полу как убитые.
С первыми проблесками рассвета нас разбудил пронзительный орлиный крик. За ночь мы превратились в куски замороженного мяса. В карманах у меня было пусто, как и у нас в желудках, к тому же нас начала донимать жажда. Обратный путь сулил ничуть не меньше опасностей, чем дорога к вершине, — пусть даже на сей раз нам не мешала сила тяготения. Кейра хотела приподнять лапу льва и отобрать у него каменный шар, чтобы получше изучить его на досуге. Однако зверь не желал расставаться со своим сокровищем.
От вчерашнего костра мало что осталось, и у нас не было хвороста, чтобы снова развести огонь. Не желая портить здешнюю красоту, я не стал покушаться на живые ветки сосен. Кейра, пристально осмотрев остывающее кострище, вдруг опустилась на колени и стала отгребать в сторону горячие угли.
— Помоги мне вытащить угольки, которые уже остыли, мне нужно несколько штук.
Она ухватила уголек, формой и размером напоминавший угольный карандаш, бегом кинулась ко льву и принялась зачернять поверхность шара, ревностно охраняемого каменным зверем. Я в недоумении смотрел на нее. В ее привычки не входил вандализм, как раз наоборот, она относилась к старинным памятникам очень бережно. Какая муха ее укусила, что она накинулась на старый камень и принялась его марать?
— Ты что, никогда не делал шпаргалок в школе? — спросила она, на секунду обернувшись.
Я не имел ни малейшего желания признаваться в детских шалостях, особенно учитывая обстоятельства нашей первой встречи.
— Если я правильно тебя понял, ты намерена во всем сознаться, — произнес я, входя в роль строгого преподавателя.
— И не подумаю, и вообще я не о себе говорила.
— Я не припомню, чтобы когда-нибудь жульничал. А если такое со мной и случалось, не жди, что я тебе в этом признаюсь.
— Ладно, однажды мы с тобой совершим обмен: я тебе — признание, ты мне — список того, что тебе больше всего во мне нравится. А сейчас возьми-ка уголек и иди сюда, поможешь мне покрасить камень.
— Что за игру ты затеяла?
По мере того как Кейра аккуратно обмазывала сажей поверхность камня, на нем проявлялись ровные, хорошо различимые бороздки. Это напомнило мне одну нашу школьную игру. На бумаге при помощи стрелки от компаса один выдавливал слова, потом другой брал мягкий карандаш и аккуратно заштриховывал листок, чтобы прочитать, что на нем написано.
— Смотри! — велела мне Кейра, крайне взволнованная.
На черном фоне проступили значки, линии и точки. Этот круглый камень представлял собой старинный астрономический прибор — армиллярную сферу. Она свидетельствовала о невероятных познаниях в астрономии тех людей, которые создали ее за много веков до нашей эры.
— Что это, по-твоему?
— Нечто вроде карты полушарий, только на ней представлена не Земля, а небо — другими словами, она изображает две части неба у нас над головой: ту полусферу, которая видна из Северного полушария, и ту, которая видна из Южного.
Находка Кейры привела меня в восторг, и мне хотелось объяснить ей все до малейших подробностей.
— Видишь, вон там большой круг, он обозначает место пересечения экватора и небесной сферы, и называют его небесным экватором. Он делит сферу на две половины — северную и южную. Можно спроецировать любую точку земного шара на небесную сферу, на ней можно отметить и местоположение любых звезд, включая Солнце.
