Даниил Гранин - Иду на грозу
Дежурная всплескивала полными белыми руками, ахала, потом сказала:
— Вы на него не обращайте. Ревнует. Он экспедитор. Сватается.
Крылову стало весело. После истории с Агатовым он чувствовал себя сильным и добрым Гулливером. Чего ему злиться, ему жаль этого экспедитора, обворовавшего свою жизнь. Открыть его лысую голову и посмотреть, на что годен, не был же он рожден для того, чтобы стать экспедитором. И человек станет счастлив.
Поднявшись наверх, он отыскал Ричарда в фотокомнате. Там работали Женя, Лисицкий, еще кто-то, при свете красного фонаря мелькали обнаженные руки. Улучив минуту, Крылов шепнул Ричарду:
— Все в порядке.
— Видите, я так и знал: Тулин — железный парень.
Ричард нашел в темноте руку Крылова, пожал ее и уже через несколько минут вместе с Лисицким доказывал Крылову бессмысленность повторных замеров, называл требования Крылова академическими и повторял слова Тулина о решающей роли интуиции.
— Если так работать, как вы предлагаете, то мы результаты получим через год, а то и через два, верно?
— Результат? — Крылов пожал плечами. — Не знаю, да разве в этом дело?
Укладываясь спать, ребята обсуждали эту смешную фразу Крылова. Чем-то она, конечно, смущала. Но следовать примеру Крылова было слишком трудно, да и не очень надежно.
5
За час до вылета Тулина позвали к междугородному телефону. Вернувшись к самолету, он сказал Крылову, что срочно выезжает в город к Богдановскому. Свидания с Богдановским Тулин добивался давно. Богдановский заинтересовался работами группы и, очевидно, согласен как-то помочь. Богдановский был из тех начальников, которых труднее всего застать в Москве. И вот теперь, когда он под боком, глупо не использовать случай. В его распоряжении огромные средства и широкие полномочия. Знакомые археологи с восторгом рассказывали Тулину, как Богдановский щедро давал им машины, людей через свои геологические экспедиции. Стоит заручиться его поддержкой, и никакие агатовы не страшны. Очевидно, у Богдановского какой-то практический интерес. Ну словом, Богдановский — это козырный туз!
— Придется руководить этим полетом тебе, — сказал Тулин. Он расстегнул пуговицы комбинезона, уселся на траву и стал стаскивать с себя робу. — Заодно получу материалы на базе. Да, кого-то мне надо прихватить с собой…
Крылов уныло вертел отвертку. Необходимость руководить полетом пугала его. Он обязательно что-нибудь упустит или напутает. Кроме того, это значит, что некогда будет заняться собственными измерениями.
— Эх ты, эгоцентрик! — сказал Тулин. — Ничего, приучайся, попробуй тяжесть и сладость власти. — Он поднялся, сложил комбинезон. Стройный, в яркой клетчатой рубашке навыпуск, в легких сандалетах, спортивных брюках в обтяжку, он выглядел совсем юношей. — А что, если я возьму с собой Женю, — рассеянно сказал он. — Ей тут особенно делать нечего. Пока я буду у Богдановского, она все оформит на базе.
Несвойственные ему объяснения были похожи на оправдания.
Крылов хотел поймать его взгляд и не мог. Глаза Тулина скользили по полю, по самолету, облепленному людьми, — маленькие, суженные от солнца черные зрачки.
У самолета шла обычная предотлетная суматоха. Грузили приборы, закрепляли приборы. Утренний туман поднимался и таял под солнцем.
— Может быть, лучше взять Катю? — сказал Крылов.
Он почувствовал взгляд Тулина, но опять не успел поймать его.
— Можно и Катю, — равнодушно согласился Тулин. — Вот тебе программа сегодняшних испытаний. Старик, не тушуйся, и будет порядок. Впрочем, каждый знает, что ему делать. Пожалуй, Катя не управится. Там надо порасторопней.
Он направился к самолету, Крылов пошел за ним.
— Олег, — вдруг сказал он, — оставь Женю в покое.
Тулин резко повернулся к нему.
— Слушай, не лезь не в свое дело! — Теперь он смотрел прямо в глаза Крылову. — Ты слишком много берешь на себя.
По трапу поднималась Женя. Ветер раздувал ее платье. Женя опустила руку, придерживая юбку, другой рукой она прижимала к груди ярко блестевший полированный футляр прибора. Волосы падали ей на лицо, она стряхивала их коротким движением головы, но они снова падали, закрывая глаза. Последнее время Женя почти не говорила с ним, но Тулин чувствовал, что между ними установилась связь, невидимая, неслышная, как радиоволны. Пульсировал глазок передатчика: «Ты тут?» — «Я тут». А снаружи все неподвижно и холодно, как штырь антенны.
— Серега, я еще не могу тебе ничего объяснить, — сказал Тулин, провожая ее взглядом. — А вдруг это куда серьезней, чем ты думаешь. — Он было подмигнул, но, посмотрев на Крылова, сказал проникновенно: — Неужто я, по-твоему, не способен на большое чувство? Когда тебе надо было, я помогал. Помнишь, с Леной? А ты по крайней мере не мешай мне. Запомни, в таких делах жалость бессмысленна.
Он отошел, и Крылов смотрел, как он взбежал по трапу, догнал Женю в дверях самолета, заговорил с равнодушно-деловитым видом.
Еще издали Агатов заметил Тулина и Женю, стоящих на верхней площадке. Потом Женя ушла в самолет, и Тулин спустился навстречу Агатову. Они обменялись преувеличенно любезными улыбками. В кабине, стоя на коленях у приборной доски, Ричард разговаривал с Верой Матвеевной и Алешей. Агатов подошел к ним, делая вид, что осматривает свои счетчики. Ричард доказывал, что схему стоит несколько изменить, одновременно он решал Вере Матвеевне уравнение. Ему доставляло удовольствие щеголять своими способностями. Решать в уме, на ходу, задачки, как бы между делом.
— Давай я переключу, — предложил Алеша.
Они осторожно, не отключая напряжения, быстро переменили концы.
— Готово, — сказал Ричард. — А первый корень уравнения будет логарифм К минус логарифм И, — выпалил он.
— Спасибо, — сказала Вера Матвеевна, записывая. — Ты гений. Тебя надо в цирк отдать.
Ричард отряхнул колени. Увидев в конце кабины Женю, окликнул ее. Женя махнула ему рукой:
— Я сейчас!
Ричард пошел к выходу. Заметив Агатова, он отвернулся.
— Минуточку, — сказал Агатов.
Ричард остановился. Агатов, улыбаясь, молчал. Он любил такие паузы.
— Знаете, Ричард, я человек отходчивый, я решил не отсылать вас в Москву. Оставайтесь и спокойно работайте. — Он говорил негромко, но, несмотря на то, что в самолете работало много людей, стучали, передвигали ящики, несмотря на весь шум, он знал, что его слышат, для этого у Агатова существовал специальный голос.
— Да, я человек незлопамятный, — продолжал он. — Хотя вы были неправы, но… бывает. По молодости всякое бывает, когда-нибудь вы убедитесь… А пока будем считать инцидент исчерпанным.
— Спасибо, — сказал Ричард, понимая, что тем самым он как бы признавал свою вину. — Хотя, собственно, не знаю, за что благодарить…
