Джин П. Сэссон - Мольба Мариам
Многие выражали мне сочувствие, но один респондент непрерывно дразнил меня, присылая послания следующего содержания: «А я знаю семью Дюрана».
Я умоляла его, чтобы он предоставил мне хоть какие-нибудь сведения, но он лишь отвечал: «Если хочешь узнать о своем сыне, сначала тебе придется подружиться со мной».
«Я согласна с тобой дружить, — написала я, — но в первую очередь я должна получить сообщение непосредственно от моего сына».
Ответа не последовало, хотя я еще долго гадала, кто мог быть моим таинственным корреспондентом.
Я отправила письма трем министрам правительства «Талибана». Поскольку предполагалось, что они являются глубоко религиозными людьми, я попыталась сыграть на их набожности: «В Коране есть упоминание о том, что ноги матерей попирают рай. И если вы настоящие мусульмане, вы поможете мне найти сына».
Я не слишком надеялась на получение ответа, поэтому была крайне удивлена, когда один из министров позвонил мне.
— Я состою в приятельских отношениях с отцом Дюрана Каисом, — вежливо, но твердо сообщил он. — Дюран — хороший мальчик и лояльно относится к своему отцу. У него все в порядке. Однако Дюран принадлежит своему отцу. И оставьте его в покое. У него есть семья, и эта семья находится в Афганистане.
Я прокляла этого человека, понимая, что все мужчины всегда будут держаться вместе против женщин.
Я стала собирать сведения у друзей, остававшихся на территории оккупированного «Талибаном» Афганистана, и ничуть не удивилась, когда узнала, что теперь Каис являлся приспешником нового правительства. Сейчас он осмеивал коммунистический режим, которому когда-то служил, и занимал высокое положение в правительстве «Талибана». Кроме того, мне сообщили, что после моих писем министрам «Талибана» Каиса предупредили и теперь моего сына охраняли от сношений с его матерью. Другие друзья передали мне информацию о том, что мой сын специализируется в компьютерной технике и «Талибан» широко использует его навыки в своих целях. Вероятно, мой сын находился в безопасности, но я не могла радоваться тому, что он близко общается с людьми, которых я считала преступниками. Судя по всему, Каис пользовался моим сыном как пешкой для повышения своего престижа среди глав «Талибана».
И в тот момент, когда я сочла, что хуже уже некуда, ситуация еще больше усугубилась.
11 сентября 2001 года я находилась в Джедде, когда по телевидению стали транслировать страшные сцены из Америки. Я взвыла от ужаса при виде смертей и разрушений. Я любила Америку и американцев — страну и людей, приютивших меня, когда моя родина была в огне, и я не могла спокойно смотреть на столь масштабные страдания невинных.
А когда мы узнали, что за этой атакой стоял Усама бен Ладен, которого в Афганистане поддерживал «Талибан», мы поняли, что дни его сочтены. Америка собиралась предпринять военные действия в ответ на теракт, осуществленный на ее территории.
Когда Америка начала сбрасывать бомбы на мою родину, я оказалась на грани нервного срыва, так как знала, что они нацелены как раз туда, где находится мой сын. Аллах спас его во время войны с русскими и гражданской войны, но теперь Афганистан противостоял Америке, самому могущественному государству в мире! Наступит ли когда-нибудь мир на афганской земле?
Я сидела перед Кораном и молилась: «О Аллах, спаси, пожалуйста, всех добрых людей в Афганистане. И прошу, спаси моего сына». На Афганистан сбрасывали столь разрушительные бомбы, что, по слухам, людей просто разрывало на мельчайшие частички. Неужели мне не суждено вновь увидеть своего сына?! Я отправилась в Мекку и стояла у дверей к Каабе, прося Аллаха, чтобы он отвел бомбы от моего сына.
К декабрю американские войска продвинулись в глубь страны, вытесняя из нее «Талибан». Афганские друзья сообщали, что Каис по-прежнему поддерживает «Талибан» и держит Дюрана при себе. Больше всего я боялась, что американцы убьют моего сына, сочтя его за представителя «Талибана».
Я непрерывно писала письма в американское посольство, рассказывая все, что мне было известно о Каисе и Дюране, и умоляя чиновников найти моего сына и вернуть его мне. Я почувствовала полную опустошенность, когда мне сообщили, что, поскольку Дюрану в январе исполнилось восемнадцать лет, он теперь считается взрослым и находится вне юрисдикции американских властей. С точки зрения американского закона теперь мой сын мог жить с кем угодно и мог вернуться ко мне лишь по собственной воле.
Именно в это время я получила известия от своего двоюродного брата Фарида, который собирался вернуться в Афганистан и возродить наш семейный бизнес.
Меня это очень встревожило. За пределами охраняемых американцами постов Афганистан по-прежнему оставался довольно опасным местом.
— У тебя же хорошая работа в Париже. Не надо рисковать, Фарид! — убеждала его я.
— Сейчас наступает особое время, Мариам. Наша страна нуждается в патриотах, — возражал он. — К тому же кто-то должен найти твоего сына.
У меня сжалось сердце. Фарид всегда был моим защитником, даже теперь, когда я стала взрослой женщиной и была замужем. Он был настоящим волшебником. И может, ему удастся наконец привезти ко мне Дюрана.
Но еще до того, как Фарид добрался до Кабула, мне позвонил наш родственник, сообщивший потрясающие новости: ему удалось встретиться с Дюраном!
— Мариам, твой сын здоров и счастлив, — сообщил он мне. — Он свободно говорит на английском и фантастически владеет компьютером. Сейчас он учится на первом курсе в колледже.
— Я еду в Кабул! — закричала я в трубку.
— Нет, Мариам, он не хочет тебя видеть. Я рассказал ему о тебе. Теперь он знает, что у него есть мать, но ему здорово промыли мозги. Он считает, что ты продала его отцу за пять тысяч долларов.
Я в отчаянии бросила трубку. И хотя мне было горько услышать, что мой сын не хотел иметь ничего общего со своей матерью, я была счастлива, поскольку он жив и теперь узнал о моем существовании. По крайней мере это было хоть что-то.
В этот день ко мне вернулась надежда, и сердце мне подсказывало, что вскоре я воссоединюсь со своим сыном. Может, это произойдет не завтра и даже не через год, но рано или поздно я должна была увидеть своего похищенного сына. Однако, понимая, что его отец будет продолжать настраивать его против меня, я подумала, что, вероятно, эту встречу следует организовать на нейтральной территории. Может, его как-нибудь можно будет вывезти в Америку?
Весной 2002 года в Кабул отправилась моя сестра Надия. Она пыталась разыскать там Дюрана, но выяснилось, что он уехал. Надия позвонила, чтобы сообщить мне новые сведения.
