Татьяна Соломатина - Коммуна, или Студенческий роман
Подошёл троллейбус. Вечно полный десятый троллейбус. Поля влезла, втиснулась, впихнулась и оказалась прижата к старушке с одной стороны, к молодому человеку – с другой и целой куче народу со всех прочих сторон.
Старушка ворчала, а молодой человек застыл и не шевелился. Полина пыталась подтянуть сумку чуть повыше, прижать к груди, но… куда там!
Как раз около филармонии троллейбус резко дёрнулся на перекрёстке. И Полина, качнувшись со всеми хором, наконец подтянула к себе своё турецкое сокровище и… И поняла, что в нём зияет дыра. Прямо на боку, обращённом прежде к молодому человеку. Она быстро ощупала ранение ладошкой и, подняв на молодого человека глаза, поневоле наполнившиеся слезами, сказала ему буквально следующее:
– Извините, это, случайно, не вы мне сумку порезали?
Молодой человек смутился. И, глядя на струящиеся по щекам Полины слёзы, произнёс:
– Извините. Случайно я, – и протянул ей синенькую косметичку в мелкий цветочек – мамин подарок к поступлению в институт.
– Спасибо! – пролепетала Полина, принимая у молодого человека ещё одно своё сокровище.
И в данном случае, в отличие от сумки, «сокровище» – вовсе не плод воображения. Потому что в косметичке лежали не только тушь для ресниц и тени, на которые была потрачена целиком одна из стипендий, но и серьги с рубинами, доставшиеся от бабушки, золотая цепочка с крохотным золотым крестиком – подарок крёстной матери Ларисы, и серебряные монеты с профилем последнего императора Николая Романова, преподнесённые дедом – не тем, что тёзка императора, а тем, что бывший чекист. И не только монеты, но и крест «За храбрость» третьей степени. «Твой прадед был кавалером всех трёх крестов. И хотя они солдатские, а он был офицером, но ты себе даже не представляешь, какая это была честь, когда офицер становился кавалером всех трёх солдатских крестов!» – шептал он ей, ещё одиннадцатилетней. «Первые два сгинули, храни хотя бы этот!» – напутствовал дед. «Это твоего папы?» – уточнила тогда Поля. «Нет! Это отца твоей бабушки!» Полина ни тогда, ни после не придавала этим монетам и даже кресту особого значения, но раз дед велел хранить, значит, какое-то неведомое ей значение в них было. А может, и до сих пор есть, кто знает?
Пока у Полины мысли путались с ощущениями, молодой человек благоразумно решил как можно быстрее покинуть троллейбус. А другой молодой человек отчего-то хватал его за что придётся и вопил:
– Сейчас я тебя в милицию отведу!
– Не надо милиции! – включилась в реальность Полина. – Он же всё вернул. Вот только сумка… – Она всхлипнула.
– Не переживайте! – другой молодой человек отпустил первого, и тот быстренько слинял в раскрывшиеся двери. – Я могу зашить! Вас как зовут?
– Полина.
– А меня Сергей. Вам где выходить?
– Да вот… Как раз здесь.
– Ну так идёмте! – он схватил её за руку и вытащил на улицу.
На улице Полина, путая смех и слёзы, нервно пожаловалась новоявленному знакомому:
– Вот я дура: «Извините, это, случайно, не вы мне сумку порезали?» – передразнивала она сама себя.
– Вовсе вы не дура! Эффект неожиданности – завсегда самый действенный из всех. Кошелёк-то он вам вернул. Я, честно говоря, такого ещё не видел.
– Это не кошелёк. Это косметичка. Но кое-что ценное там было, да. Так что спасибо ему. И вам спасибо, Серёжа.
– А давайте я напою вас кофе, а? Надо же как-то снять стресс. Пройдёмся до «Сказки», там и пирожные есть. Вы как?
– С удовольствием. Правда, у меня дыра в сумке, и вообще… Кое-какие вещи. Вдруг вываливаться начнут?
– Давайте я вашу сумку в свою положу, мы выпьем кофе, и я провожу вас домой. А сумку вашу заберу. Починю – верну в исходной целости и текущей сохранности, идёт?
Наверное, только в юности можно поступать так безрассудно. Потому что Полина согласилась и тут же отдала незнакомому Серёже свою сумку, причём вместе с задекларированными ранее сокровищами. А ведь он мог оказаться подельником или этим… как там сейчас принято таких называть? Авантюристом, вот! Но глупая второкурсница Полина об этом вовсе не думала и отправилась есть вкусные пирожные и пить мутное пойло под названием «кофе» в кафе «Сказка». После Серёжа проводил её до подъезда, на скамейке в палисаднике перегрузил содержимое её сумки в пакет из-под своих кед и спортивной формы, взял номер телефона и был таков.
А Поля отправилась в свою уже почти обжитую комнату, где её ждали Тигр и… хорошо, что она уже поужинала пирожными. Потому что если очень чего-нибудь хочешь – розовую курточку, например, – необходимо включать режим жесточайшей экономии. А на чём может сэкономить студентка второго курса одесского медина? Да на чём и все – на еде!
Эту дурацкую курточку она приметила в магазине на Ленина.
Шик-блеск, красота! Тонкая телячья кожа, обрамлённая розовым кроликом. Мечта! И размер. Она даже решилась примерить. Продавщица была неожиданно ласкова: «Ах, как вам, девушка, к лицу!» А то! Поля и правда стала цвета того самого розового зайца, разогревшись от смелости. Тон в тон. Ну кому нужна розовая кожаная куртка за… страшно сказать сколько, потому что если считать в стипендиях, то в столбик – страницы не хватит. И чего это она столько стоит, если в моде, как всегда, кожа чёрная и коричневая? Вот только ещё у Оксаны – той самой, что дочь главврача больницы водников, – есть зелёная. Полине и коричневые с чёрными не по карману, хотя они есть у многих, так нет! Розовую подавай. Желание было таким острым, таким невыносимым, что Поля была готова ради его осуществления на всё. Например, на звонок старшему брату… Поинтересовавшись, на что ей такая сумма – если для спасения жизни и здоровья, то…
– Нет! – выдавила Полина. – Я жива и здорова. Я просто присмотрела тут одну курточку…
Брат, только что прикупивший машину, заявил, что Рокфеллеру он даже отдалённо не родственник, отчитал юную балбеску и был, несомненно, прав. Автор целиком и полностью поддерживает таковую разумную позицию, потому что яснее ясного, что розовая курточка – предмет далеко не первой необходимости. Потому что лучше, например, купить диван. Сделать в комнате ремонт или прикупить запас тушёнки на случай ядерной войны! Но кого в восемнадцать лет интересуют разумные доводы!
Как-то раз, проезжая на неприлично яркой машине Глеба мимо этого самого магазина, в витрине которого висел на манекене вопиющего цвета кожаный заяц, Полина эдаким безразличным тоном бросила, мол, ах, какая курточка! Но то ли с безразличностью перегнула, то ли яркая машина ехала слишком быстро, но Глеб только и успел что:
– А? Где? Что?
