Артемий Ульянов - Записки санитара морга
Когда с трупами будет закончено, останется только забрать ампутационные отходы. Или ампутяк. Или окорока. Или просто ноги. Ноги, отсеченные у граждан хирургами нашей клиники. Для этого необходимо вынуть все поддоны одной секции, отчего образуется проход в стальное тело «Эстолы». И вот тут – ответственный момент. Взяв фонарик, надо зайти внутрь. А там испарения, концентрация… Мерзость, одним словом. Входить желательно на вдохе и, задержав дыхание, как Кусто, осмотреть «Эстолу». Если холодильник пуст – миссия завершена. Если нет – миссию нужно завершить. Только и всего.
Главный вопрос – что внутри (по десятибалльной системе). Один – можно работать без защиты, воняет слегка. Пять-шесть – при незащищенном дыхании первый же вдох закончится моментальной рвотой, возможна потеря сознания, отравление трупным ядом. Полный букет всяких палочек – это не считается. Десять – надо вызывать МЧС.
Стоя перед холодильником, мы надеялись на три. Но были готовы к четырем. Когда у «Эстолы» отказали компрессоры, было очень похоже на семь баллов. Не вдаваясь в подробности, скажу, что когда этот кошмар закончился, металл холодильника (поддоны, например) был обработан какими-то жуткими химикатами, замочен в хлоре и еще в чем-то таком, что уже давно запрещено использовать. После всех этих мытарств… На расстоянии двух-трех метров от поддона отчетливо пахло тухлой человечиной.
Взявшись за подъемники, мы с Борей задрали их наверх, скрипя ножными гидравлическими педалями.
– Делаем все очень быстро. Очень! – напомнил Вовка сквозь слои марли, хотя в этом напоминании не было надобности. Синхронно кивнув, мы приготовились освободить двадцать четыре всеми забытых мертвецов из заточения. Приготовились породниться с «безродниками», ненадолго став для них самыми близкими людьми, которые проводят в последний путь. Правда, так и не оплакав.
Распахнув двери холодильника, мы наполнили помещение тяжелым удушающим смрадом. Его темная зловещая утроба словно вглядывалась в нас, пытаясь понять, можно ли нам доверить похороны ее обитателей. Извлекая под холодные лучи ламп стальные поддоны, я старался не смотреть на взбухшие черно-синие тела, безжалостно изъеденные гниением и человеческим равнодушием. Просто швырял их в казенные ящики, одного за другим, обматывая мутным полиэтиленовым саваном. Сверху ложились официальные документы, обещавшие долгожданное погребение за счет государства на задворках Николо-Архангельского кладбища.
Дорога до кладбища, кремация, погребение – все как у людей… Не будет на этих похоронах лишь самого главного – слез. Великая огромная страна не найдет для них даже крошечной слезинки. А ведь вполне хватило бы одной на всех… Но нет, они ее не дождутся. Не предусмотрено действующим законодательством, да и в бюджете не заложено.
Спустя некоторое время вся тара была под завязку заполнена неупокоенными россиянами, готовыми получить от государства последнюю порцию казенной заботы. Те, чьи габариты были меньше, чем у остальных, делили ящик со случайными незнакомцами, уложенные валетом. Вместе с мертвецами в ящиках лежали и ампутационные отходы – фрагменты тех, кто, возможно, еще жил в московских бетонных джунглях, не зная, что сегодня будет частично похоронен вместе с двадцатью четырьмя «безродниками». В стальном зловонном чреве «Эстолы» остался лишь один-единственный мертвец, которому не хватило места в выделенных нам ящиках.
– Так, этого в пленку – и наверх, – распорядился Бумажкин, тоскливо глядя на крупного коренастого бородатого мужика, на бирке которого значилось «Свиридов О. В.». – С нами останется, до следующей машины.
– В тот холодильник? – удивленно спросил Боря, тыча пальцем в потолок.
– У нас другой, что ли, есть? – раздраженно спросил его Вовка. И добавил: – Пока здесь побудет, потом заберем.
Пожав плечами, Плохотнюк тщательно замотал покойника, оставив его на подъемнике. Решение определить именно этот труп в наш фешенебельный английский агрегат было на первый взгляд странным. Но единственно верным. Нижний холодильник должен быть свободным. Пройдя суровую ядовитую обработку, он будет предъявлен старшему эпидемиологу клиники и главврачу. Тогда к нашему отделению (а конкретно – к шефу патанатомии) у руководства не будет претензий.
Свиридов оказался в компании ненужных людей относительно недавно, а потому тлен не успел как следует похозяйничать в нем. Облачив его сразу в два «эмчеэсовских» мешка для трупов, которые хозяйственный Вовка берег как раз для подобного случая, мы спрячем мертвеца в дальнюю секцию нашего основного холодильника до следующего раза. Возмущаться он не станет, покорно дожидаясь хлебовозку следующие несколько месяцев.
– Ну, теперь бегом! – сказал Вовка, собираясь открыть дверь кафельного убежища.
Согласно кивнув, мы с Борькой приготовились к яростному спринту. «Безродники» должны попасть в оцинкованный кузов грузовика как можно быстрее, не успев пропитать все вокруг своим смрадом. Потом мы будем тщательно протирать дезинфицирующим раствором все, до чего сможем добраться. Но лаборанты и врачи отделения, толком не знающие этой вони, все равно будут ругаться, принюхиваясь в лифтах к ее затухающим остаткам. И только бывший судмедэксперт Светка Петрова, изрядно повидавшая за свою карьеру, оставит это без комментариев.
Лифт. Один держит двери, двое грузят ящики, кнопка второго этажа – и через зал холодильника пулей к машине. И новая ходка, после которой будет другая, потом еще одна…
В пятнадцать минут третьего Леня закрыл кузов «ЗИЛа», спросив, брезгливо морщась:
– Ну, и где обещанное?
– Да будет тебе спирт, будет! – успокоил его Бумажкин. – Дай хоть переодеться-то…
Сняв с себя пластиковые костюмы, мы сложили их в специально приготовленный бак, надежно закрыв герметичную крышку.
– Тёмыч, а до Маркиной-то меньше часа осталось, – обеспокоенно заметил Плохотнюк.
– Сильно меньше часа, – поправил я его. – Уже вот-вот гроб с венками привезут…
Через минуту мы с Плохишом были уже в зоне выдачи вместе с Маркиной. Обложив ее тряпками, чтобы не запачкать косметикой одежду, я, не таясь, перекрестился, сказав «ну, с Богом». И принялся за работу.
Поначалу нам с Борей казалось, что оживить бабульку было бы куда проще, чем придать ей божеский вид. Но дело потихоньку двигалось. Старательно высунув кончик языка, словно прилежный школяр за чистописанием, я аккуратно сводил на нет все то, что делало ее похожей на ведьму. Первое успокоение пришло ко мне, когда нос Маркиной худо-бедно, но все-таки стал походить на человеческий. Боря стоял рядом, подавая мне инструменты и косметику еще раньше, чем я успевал попросить. Ассистируя мне, он участливо приговаривал «так, ага, так, вот». И регулярно сообщал, сколько минут осталось до того момента, когда двор морга заполнится российским криминалитетом.
