Шаукат Сиддики - Божий поселок
— Я бы просил вас поговорить с ней от моего имени.
Джафри долго сидел молча, что-то обдумывая, потом
попытался отговорить его от этого шага.
— Советую тебе не делать этого. Рахшида хорошая женщина. Неужели тебе не жалко бросать ее?
— Нет!—сухо ответил Салман. И, немного помолчав, спросил: —Так вы поговорите с Рахшидой?
— Хорошо,— неохотно согласился тот.— Но все-таки тебе не следует так поступать.
— Господин Джафри! Почему вы все время даете мне советы? Если вы получаете зарплату в две тысячи рупий, это совсем не значит, что вы умнее меня в пять раз.
Джафри не рассердился. Видя, как возбужден Салман, он решил молча проглотить эту пилюлю.
— Хорошо, хорошо. Я сегодня же поговорю с Рахши-дой.
Салман вышел из кабинета начальника и решил, что ему нет смысла сегодня работать. До позднего вечера он бродил по улицам. Дома он застал жену и Джафри. Они сидели рядом, Салман молча опустился в кресло напротив. У Рашхиды лицо было печально, она нервничала.
Воцарилась тишина. Каждый думал о чем-то своем. В комнате казалось неуютно, словно кто-то умер и они втроем сидят у тела покойника.
— Я только что поговорил с Рахшидой,— прервал затянувшееся молчание Джафри.— Ей очень больно. Я еще раз вынужден предупредить тебя, что ты совершаешь ошибку.
Рахшида сидела, низко опустив голову. По лицу ее прошла тень. Салман, ни слова не говоря, вышел в другую комнату, взял из ящика стола охотничий нож и вернулся. Увидев в его руке острый клинок, оба застыли, как зайцы перед удавом.
— Так что вы говорите, мистер Джафри?—Салман поднес нож почти к самому его носу. Тот испуганно хлопал глазами.
— Я причинил боль этой женщине?—сардонически улыбаясь, спросил Салман.— Женщине, которая волею случая стала моей женой, которую мне стыдно называть женой?! Сначала я хотел заколоть этим ножом вас обоих, думал, что только тогда успокоюсь. Вы украли мой покой, лишили меня простой человеческой радости! Вы мучили меня днем и ночью. Вы отняли у меня все! Теперь я одинокий, задавленный, сломленный человек! Вы довели меня до безумия!!
Джафри и Рахшида со страхом смотрели на него, боясь шевельнуться.
— Не бойтесь! Я вас не убью. Не стану марать руки вашей кровью, чтобы потом качаться на виселице.— После небольшой паузы он снова продолжал:—Джафри, ты сутенер, а я муж проститутки. А это вот сидит проститутка,— он указал пальцем на Рахшиду.— Но теперь я не хочу иметь с этой потаскухой ничего общего! Можешь забрать ее. Если ты это не сделаешь, то виселица меня не испугает. Ну?! Решай! Со всем этим пора кончать!
— Я согласен, я заберу Рахшиду с собой,— дрожащим голосом ответил Джафри.
Салман сам собрал все вещи Рахшиды и отнес их в машину Джафри. Они уехали.
Назавтра оформили в суде развод. Рахшида отказалась от приданого. Джафри выступал свидетелем. Вторым свидетелем был адвокат, подготовивший документы для развода.
Вернувшись домой, Салман до позднего вечера лежал на диване, не шевелясь, как мертвец. В этот день он ничего не ел, не пил. Каждая вещь в доме напоминала ему о Рахшиде, о тех счастливых днях, которые они провели здесь вместе. Ему слышался ее голос, казалось, тень ее витает над ним...
Да, он потерял ее навсегда. Все разрушено. Что же теперь ему делать? И вдруг Салман вспомнил Али Ахмада и «жаворонков». Только Али Ахмад мог помочь ему, только в рядах организации «жаворонков» он сможет наполнить свою жизнь содержанием, сделать ее полезной.
За несколько дней Салман распродал всю мебель, получил расчет на службе и холодной декабрьской ночью с небольшим чемоданом и постелью отправился на вокзал.
VI
Салман пришел в штаб-квартиру в полдень. Среди невысоких беспорядочно разбросанных домов района Гомти выделялось свежевыбеленное здание штаб-квартиры, оно словно стояло с высоко поднятой головой. Кругом бегали ребятишки, греясь в слабых лучах зимнего солнца. Женщины сидели на лавочках у порогов и громко переговаривались между собой.
Салман вошел в дом. Тишина. Он заглянул в одну дверь, в другую — никого. Пошел в библиотеку и удивленно застыл у порога. За длинным столом спиной к двери сидела, склонившись над газетой, женщина. Услышав шаги, она оглянулась. Салман изумился еще больше. Перед ним была Султана. Несколько мгновений он ошалело хлопал глазами.
— Султана?
— Да.
Султана тоже была удивлена, увидев его.
— Ты как попала сюда, Султана? — спросил Салман, подходя ближе.
— Я уже давно здесь.
— Так ты теперь тоже член этой организации?
— Да. Меня приняли месяц назад.
Она отвечала негромко, не спеша. Салман, не отрываясь, смотрел на нее — та же простота, те же скромно опущенные глаза в тени густых ресниц. Она ничуть не изменилась, была по-прежнему красива и чиста сердцем.
Салман вернулся после долгого путешествия по дорогам жизни. Дороги были тернисты, он спотыкался и падал на каждом шагу и сейчас был бесконечно рад этой встрече. Теперь они могут идти по жизни вместе, теперь у них общие цели, Султана уже не помешает его деятельности, чего он боялся раньше. Вдруг Салман вспомнил о Ниязе, и ему показалось, что кто-то встал на его пути. С замирающим сердцем он спросил:
— А где Нияз?
— Он умер несколько месяцев назад,— не глядя на него, ответила Султана.
Салман облегченно вздохнул. В это время в библиотеку вошел Али Ахмад с краснощеким мальчиком на руках. Профессор не поверил своим глазам.
— Салман, это ты?
Они крепко обнялись. Али Ахмад похлопал Салмана по спине.
— Я был уверен, что ты вернешься. И рад этому, очень рад!
— У меня были такие неприятности, что я не смог даже написать вам. Потом как-нибудь расскажу.
— Да ты, видимо, узнал, что такое жизнь. Издали она всегда кажется красивой и привлекательной. Но это только издали, чем ближе ты к ней, тем она отвратительней. Странная штука жизнь...
Профессор был настроен на философский лад. Бог знает, сколько бы он еще говорил, если бы мальчик не заплакал, дергая его за полу пиджака. Он взял ребенка на руки, поцеловал в полные щечки и сказал:
— Это самый молодой член нашей организации — Аяз.
Салман потрепал мальчика по щеке.
— Чей это малыш?
— Мой,— улыбаясь, ответил профессор. Но, видимо, ребенку такой ответ не понравился, он сморщил рожицу и снова заплакал.
— Дайте его мне,— сказала Султана.
— Султана, ты не знакома? — поворачиваясь к ней спросил Али Ахмад.— Это один из ветеранов нашей организации — Салман.
Султана подняла глаза. Они были такие же ясные и глубокие, тот же проникающий в самую душу взгляд, то же немного испуганное, детски наивное выражение лица...
— Это Султана — моя жена,— услышал Салман голос Али Ахмада.
До него сначала не дошел смысл сказанного, потом он весь похолодел, казалось, сердце его совсем перестало биться. Он стоял молча, тупо глядя в лицо Али Ахмада.
— Я, брат, месяц назад женился,— смущенно проговорил Али Ахмад и залился краской.
Строгий, всегда сдержанный профессор сейчас чем-то походил на влюбленного юношу.
— Поздравляю,— дрогнувшим голосом с трудом выдавил из себя Салман.
— Ты устал с дороги. Пойди отдохни. Вечером поговорим. Мне сейчас нужно идти по одному судебному делу.
— Неужели до сих пор идет следствие по поводу нападения?
— Нет. То уже давно прекратилось. Оно же было затеяно специально, чтобы не дать нам победить на выборах. Это другое дело.— Затем, обращаясь к Султане, он спросил: —Ты тоже пойдешь?
— Да. Я уже давно жду вас.
— Извини, Султана. Я немного задержался.
— Вы устали, пойдите прилягте, а я пока приготовлю чай. Только не пейте пожалуйста, много. Вы в последние дни много пьете.
— Хорошо, не буду,— улыбнулся Али Ахмад.
Они говорили, словно были одни. Сразу было видно, что они уважают и любят друг друга. Салман не мог этого вынести. Каждое их слово причиняло ему боль.
— Так мы встретимся вечером? — обратился он к Али Ахмаду, желая поскорее уйти.
— Да. Ты устраивайся вместе с Афзалом. Он живет в крайней комнате.
Салман молча взял постель, чемодан и вышел.
Расстелив постель, он лег и закурил. На сердце было тяжело. Что же теперь делать? Из-за Султаны он уже однажды чуть было не покинул организацию. Неужели па этот раз ему придется уйти из-за нее? Он не сможет видеть ее рядом с Али Ахмадом. Это будет для него пыткой. «Какая проклятая у меня судьба,— думал он.— Преподносит мне удар за ударом. Все отняла, даже надежду. Я ехал сюда, надеясь, что Али Ахмад поможет мне, выведет на правильный путь в жизни, а он сразу нанес мне смертельный удар. Может, лучше уехать... У меня еще есть пять тысяч рупий, я могу почти год жить безбедно, а пока подыскать себе работу... Снова служба, дом, жена, снова те же заботы, то же однообразие. Нет! Я останусь! Обязательно останусь! Только здесь я чувствую себя настоящим человеком, получаю удовлетворение и радость от своей работы. Нужно сначала сделать жизнь прекрасной, смыть с нее грязь и накипь, а потом уже мечтать о красоте. Жизнь это не пленительная улыбка женщины, не бокал вина, а борьба, ожесточенная борьба за ее преобразование и улучшение. Я не могу бежать от этого».
