Джоан Роулинг - Случайная вакансия
Кристал услышала на лестнице материнские шаги.
— Не трожь! — прикрикнула она на Робби, когда тот потянулся за пустой жестянкой от пива, закатившейся под излюбленное кресло Терри. — Пошли.
Она потащила его в прихожую. Терри спустилась по лестнице босиком, в пижамных штанах и засаленной футболке.
— Переодевайся давай, — напустилась на неё Кристал.
— Не поеду я, — сказала Терри, протискиваясь в кухню мимо сына и дочери. — Передумала.
— Да ты чего?
— Неохота, — сказала Терри, прикуривая от газовой конфорки. — Чё я там забыла?
Робби раскачивался, повиснув на руке сестры.
— Все поедут, — сказала Кристал. — И Черил, и Шейн — все.
— А мне-то что? — огрызнулась Терри.
Кристал как чувствовала, что мать в последний момент пойдёт на попятную. Терри не улыбалось сталкиваться с родной сестрой Даниэллой, которая делала вид, что её не существует, да и с другими родственниками, воротившими от неё нос. Но на похороны могла приехать Анна-Мари. Бессонными ночами, когда Кристал оплакивала бабу Кэт и мистера Фейрбразера, это был лучик надежды.
— Надо поехать, — сказала Кристал.
— Не, не поеду.
— Ты чего? Мы ведь бабу Кэт хороним.
— А мне-то что? — повторила Терри.
— Она для нас столько сделала, — не отступала Кристал.
— Кто? Она? — взвилась Терри.
— Ну да. — Кристал разгорячилась и сжала ручонку Робби.
— Для тебя, может, и сделала. А для меня — шиш. Езжай-езжай, хоть обревись у неё на могиле. А я дома посижу.
— Почему ты так?
— Это моё дело.
Между ними вновь пролегла семейная тень.
— Никак Оббо нарисовался?
— Это моё дело, — повторила Терри с жалким подобием достоинства.
Кристал повысила голос:
— Надо пойти на похороны.
— Вот и катись.
— Не вздумай колоться. — Голос Кристал поднялся ещё на октаву выше.
— Не больно надо, — бросила Терри, а сама отвернулась и стала глядеть сквозь грязное окно на замусоренный, поросший сорняками клочок земли, называвшийся задним двором.
Робби вырвался от Кристал и побежал в комнату. Засунув кулаки в карманы штанов и расправив плечи, Кристал задумалась. От мысли, что она не проводит бабулю в последний путь, ей хотелось плакать, но, с другой стороны, на кладбище придётся терпеть злобные взгляды, которые порой обжигали её в доме бабы Кэт. Она и злилась на мать, и, как ни странно, принимала её сторону. Ты хоть знаешь, кто отец? Вот потаскуха! Хотелось, конечно, познакомиться с Анной-Мари, но было страшно.
— Ладно, я тоже дома останусь.
— А чего? Хочешь — езжай. Мне пофигу.
Но Кристал, в полной уверенности, что к матери заявится Оббо, решила остаться. Оббо неделю с лишним пропадал неизвестно где — обтяпывал свои грязные делишки. Кристал желала ему подохнуть, лишь бы только больше его не видеть. От нечего делать она взялась за уборку и разок затянулась последней самокруткой, которой поделился с ней Пупс Уолл. Это курево ей не нравилось — просто было в кайф, что оно от Пупса. Самокрутки она хранила в пластмассовой шкатулке Никки, там же, где часики Тессы.
Она думала, что тогда, на кладбище, у них с Пупсом было в последний раз, потому что на обратном пути он почти всё время молчал, а на прощание только сказал «пока», но нет, после они с ним ещё ходили в парк. Ему — она сразу поняла — в этот раз больше понравилось: они не подкуривали, и продержался он дольше. Потом он лежал рядом с ней на траве под кустами, курил, а когда она ему рассказала, что у неё умерла бабушка, он объяснил, что мать Сухвиндер Джаванды дала ей неправильное лекарство или типа того, подробностей он не знал.
Кристал ужаснулась. Значит, баба Кэт могла ещё жить и жить в своём опрятном домике на Хоуп-стрит и Кристал по-прежнему находила бы у неё прибежище с чистыми простынями, крошечной кухонькой, где полно еды и разномастных чашек, и маленьким телевизором в углу гостиной: «Не хочу смотреть эти гадости, выключи, Кристал».
Кристал хорошо относилась к Сухвиндер, но мать Сухвиндер угробила бабу Кэт. А во вражеском стане все едины. Кристал во всеуслышанье объявила, что уроет Сухвиндер, но тут вмешалась Тесса Уолл. Подробностей их беседы Кристал не запомнила, но вроде как Пупс что-то переврал или напутал. Кристал нехотя пообещала Тессе не трогать Сухвиндер, но в том неистовом, переменчивом мире, где обитала Кристал, такие обещания давались, чтобы только отвязаться.
— Не трожь! — Кристал увидела, как Робби пытается открыть крышку жестянки из-под печенья, где Терри хранила свои торчковые принадлежности.
Кристал выхватила у него банку, словно живое существо, готовое драться за жизнь и страшно отомстить за свою смерть. На крышке была выгравирована картинка: по снегу летит гружёная карета, запряжённая четвёркой лошадей, а кучер в цилиндре держит в одной руке почтовый рожок. Пока Терри курила на кухне, Кристал отнесла банку к себе наверх. Следом увязался Робби.
— Гулять хочу.
Иногда она водила его в парк, качала на качелях и сажала на карусель.
— Сегодня не пойдём, Робби.
Он скулил, пока она на него не цыкнула.
Когда стемнело — уже после того, как Кристал накормила Робби бульоном с вермишелью и выкупала, после того, как похороны давно закончились, — в дверь забарабанил Оббо. Кристал, увидев его из окна спальни Робби, поспешила вниз, но Терри её опередила.
— Всё путём, Тер? — Оббо без приглашения шагнул через порог. — Я слыхал, ты на той неделе меня обыскалась.
Хотя Кристал приказала Робби сидеть в комнате, он побежал за ней вниз. От его волос пахло шампунем; теперь к этому примешивался исходивший от потрёпанной кожаной куртки Оббо дух застарелого пота и окурков. Когда Оббо осклабился, Кристал обдало пивным выхлопом.
— Всё путём, Оббо? — сказала Терри со своей обычной интонацией: примирительной, угодливой, предполагающей, что у него в их доме есть права. — Куда ездил?
— В Бристоль, — ответил он. — Сама-то как, Тер?
— Ей ничего не нужно, — вклинилась Кристал.
Он поморгал сквозь толстые стёкла очков. Робби с такой силой сжимал ногу Кристал, что его ноготки впивались ей в кожу.
— Это кто ещё такая? — спросил Оббо. — Мама твоя?
Терри засмеялась. Кристал испепелила его взглядом; Робби не отпускал её ногу. Осоловелый взгляд Оббо упал на ребёнка.
— Как мой мальчик?
— Он не твой, — огрызнулась Кристал.
— А ты почём знаешь? — преспокойно ухмыляясь, спросил Обби.
— Проваливай. Ей ничего не надо. Скажи ему. — Кристал почти кричала на мать. — Скажи сама, что тебе ничего не надо.
Пришибленная, зажатая между двумя характерами, куда более сильными, чем её собственный, Терри забормотала:
— Да он только повидаться зашёл…
— Нет, не только, — бросила Кристал. — Чёрта с два. Скажи ему. Скажи, что тебе ничего не надо. — Кристал перевела яростный взгляд на ухмыляющуюся физиономию Оббо. — Она уже не первую неделю в завязке.
— Это правда, Терри? — Оббо всё так же ухмылялся.
— Да, правда, — сказала Кристал, понимая, что Терри не ответит. — Она в «Беллчепел» на реабилитацию пошла.
— Это ненадолго, — сказал Оббо.
— Заткнись, — взвилась Кристал.
— Так ведь закрывают их, — пояснил Оббо.
— Чё, правда? — Терри вдруг запаниковала. — Придумал, небось?
— Делать мне больше нечего, — сказал Оббо. — Им деньги урезали, понятно?
— Ври больше, — сказала ему Кристал. — Фигня это, — повернулась она к матери. — Вам бы объявили, правда?
— Деньги урезали, — повторил Оббо, похлопывая себя по оттопыренным карманам в поисках сигарет.
— У нас же пересмотр дела будет, — напомнила Кристал матери. — Тебе никак нельзя сейчас колоться. Никак нельзя.
— Это ты о чём? — спросил Оббо, щёлкая зажигалкой, но его не просветили.
Терри встретилась взглядом с дочерью, но тут же опустила глаза на макушку Робби, одетого в пижаму и не отпускающего ногу Кристал.
— Ладно, пойду я спать, Оббо, — сказала она, не глядя в его сторону. — В другой раз как-нибудь.
— Я слышал, у вас Кэт умерла. Мне Черил рассказала.
Лицо Терри исказилось мукой; она вдруг постарела, как баба Кэт.
— Спать пора. Пошли, Робби. Идём со мной, Робби.
Робби не хотел отпускать Кристал, пока рядом стоял Оббо. Терри протянула руку-клешню.
— Иди, Робби, — подбодрила его Кристал. Терри порой брала его на руки, как плюшевого медвежонка; пусть уж лучше сына в руках держит, чем дозу. — Ступай. Иди с мамой.
Что-то в голосе Кристал убедило Робби, и он позволил Терри увести себя наверх.
— Бывай, — сказала Кристал, не глядя на Оббо, и пошла в кухню, где достала из кармана последнюю самокрутку Пупса и наклонилась к плите, чтобы прикурить.
Услышав, как хлопнула входная дверь, она возликовала. Пошёл он к чёрту.
