Дмитрий Липскеров - Теория описавшегося мальчика
А Народной СССР как раз Шарманский нравился. Она ностальгировала и вспоминала, как в детстве видела его ведущим эстрадных концертов. Бойкий был такой, хотя и сейчас молодцом! Старая школа… И вообще, Самой многое нравилось из той, давней жизни.
— Ита-а-ак, — протянул Шарманский, вытянув руку в сторону, — занаве-е-е-ес!
В полной тишине занавес пошел, открывая темную сцену. Проходя, занавес пару раз скрипнул, что создало в зале театральную атмосферу. Кто-то покашливал, а кто-то шумно втягивал носом воздух. На сцене было по-прежнему мрачно темно. Прошла минута, затем другая… Казалось, напряжение в зале вот-вот спадет, расконцентрируется человеческое сознание, но в это самое пограничное мгновение на сцене родилось блеклое световое пятно, в котором что-то находилось.
— За ксилофоном — Анастасия Вертигинаа-а! — как можно таинственнее прошептал в микрофон Шарманский.
В зале разобщенно зааплодировали.
Луч света набирал силу, пока полностью не осветил человека-ксилофона.
Настя ударила молоточком лишь один раз. Нота «ля» зазвучала тревожно и тоскливо. В нее не было заложено никакого мистического звучания. Нота длилась и длилась, собирая зрительское внимание.
— Губернатор Владимирской области… — проинформировал Иван, — губернатор Владимирской области минуту назад скончался!
Зал охнул и замер.
— Прошу всех встать! — призвал Шарманский из-за кулис со всей скорбью в голосе, на которую только был способен. — Почтим почившего в бозе минутой молчания!
Некоторые в зале начали подниматься, но московское большинство на призыв не отреагировало. Все смотрели на пуленепробиваемую ложу, где сидел один из самых важный людей России. В ложе не было замечено каких-либо волнений, а потому и москвичи не реагировали.
С некоторым опозданием, но на весь зал закричала Валентина Карловна Шмакова. Ее крик словно бритвой резанул по ушам собравшихся.
— Если это шутка, — произнес кто-то важным и уверенным басом, — то шутка это плохая!
— Вранье!!! — заорал мэр.
Тысячи ковровчан глазели на экран с трансляцией. Народ сковало страхом и предвосхищением сенсации.
Камера главного канала страны взяла крупным планом бледное лицо супруги губернатора. Она глядела на сцену с надеждой.
— Святой Иваан! Правда ли это? — возопила.
— Правда, — подтвердил человек-ксилофон. — Ваш муж скончался от обширного инфаркта. Он умер на Марине Весниной, с которой занимался любовью.
— Ах!.. — Валентина Карловна потеряла сознание и почти сползла на пол.
Народ на площади впал в ажиотацию. Толпа выясняла между собой, разводка это или правда. Откуда этот косоглазый ксилофон узнал о смерти руководителя области, если в этот момент находился на сцене?
— Такие люди не могут врать так по-дурацки! — поделился мнением кто-то из умных. — На него столько народу смотрит, а он погнал нам про смерть? Он не фраер! Это же скоро либо подтвердится, либо опровергнется!
Толпа с мнением московского щипача согласилась, заплатив за него дюжиной портмоне и дюжиной снятых часов.
Полковник Крутоверхов тотчас связался с местным ФСБ и коротко изложил ситуацию. Через минуту оперативный дежурный продиктовал ему адрес Марины Весниной:
— Выясняйте, полковник!
Полицейский автомобиль рванул с площади в сторону улицы Гарибальди.
— Я нахожусь здесь, — пояснил Иван Диогенович, — не для того, чтобы шутить. Надеюсь, вы это понимаете… Еще я знаю, что почти всем вам была разослана видеозапись, правда плохого качества, моих первых двух выступлений в Коврове. Ее сделал дежуривший лейтенант ФСБ Фролов на телефон Nokia две тысячи второго года выпуска. Там очень плохая камера, поэтому вас всех вдобавок снабдили стенограммой. Надеюсь, вы имеете представление о том, что здесь происходит?
— Сволота!.. — прошептал Яков Михайлович в ухо Насте, которая к этому времени сняла с головы платок и слилась волосами с ночным залом. — Подонок! — От наклеенной бороды у психиатра чесался подбородок.
— Он способный, — прошептала в ответ Настя. — Почти как моя бабушка. Она тоже предсказывала…
Викентий завороженно смотрел на сцену, слегка подергивая кончиком острого носа.
Крутоверхов звонил в дверь Марины Весниной. Она открыла. Вся трясущаяся, в полупрозрачном пеньюаре, привалилась к стене.
— Он т-там, — показала на спальню и икнула.
— Мертвый? — спросил Крутоверхов.
— Кажется, д-да… — опять икнула.
Губернатор лежал на животе, голым задом к потолку. Его кожа оставалась почти розовой, и полковник сунул два пальца ему под шею, к кадыку. Тишина. Переворачивать не стал до прибытия экспертов. Выругался негромко. Его опасения, что без ЧП не обойдется, подтвердились.
Крутоверхов пошел на лестничную клетку, оставив сотрудников в квартире. Проходя мимо все еще икающей Марины, полковник потрепал ее по плечу:
— Оденьтесь! Сейчас здесь будут десятки человек!
Он набрал дежурного ФСБ и подтвердил ситуацию 201.
Один из охранников важного лица в ложе получил сообщение в ухо и наклонился к охраняемому, коротко подтвердив:
— Умер.
Тотчас в зале запикали пришедшими сообщениями десятки мобильных телефонов.
Владельцы аппаратов прочитали одинаковое сообщение: «Губернатор умер».
Высокопоставленная публика слегка зашумела.
Важный человек чуть слышно проговорил:
— Умер… Все умирают. Сладко умер. Жизнь продолжается, а вместе с нею — концерт.
— Спасибо, — поблагодарил человек-ксилофон, вывернув лицо в сторону ложи.
Народной СССР все это очень понравилось. Прямо все внутренности встрепенулись.
Валентина Карловна очнулась и, хлопая глазами, таращилась на сцену.
— Все будет хорошо, — успокоил ее Иван Диогенович. — Он умер, как я и говорил, раньше вас. А знаете почему?
— Да, святой Иваан, — почти проскулила Карловна. — Смерти нет. Есть только ее пример…
— Абсолютно точно! — подтвердил человек-ксилофон. — Давайте переходить к существу!
Настя ударила молоточками по инструменту, извлекши из него ноту «си», и спертый в зале воздух мигом исчез, оставляя пространство напоенным прохладой и озоном, будто после грозы собрались на полянке туристы.
Зрители подумали, что наконец включились несуществующие кондиционеры.
— Эпиграфом нашей встречи я бы сделал такое утверждение: если вы идете по дороге и, посомневавшись немного, поворачиваете направо, а не налево, то вместе с этим выбором вы рождаете новую Вселенную, где вы, возможно, свернули все же налево.
Народ у экрана обшутил эпиграф: мол, губер уже сходил налево!
