Людмила Петрушевская - Настоящие сказки
На экране появилась мама, которая, выразительно покачивая головой, со слезами глядела на папу.
— Мама, не смотрите так! — заорала Валька. — Вы уже тоже нашли утешение, бутылка с утра, сигарета с травкой в зубы — и никаких проблем! Вы приглашаете к себе друзей и подруг! С ними веселей! И мальчику веселей! Скоро и его начнут угощать! Наша передача недаром называется «Души прекрасные порывы»!
Зал зашумел.
— Ну? — крикнула ведущая. — Начинаем! Кто первый возьмет Барби, тот и начинает суперигру!
Внизу опять проехала машина, сверкнув боками.
Первым на сцене начал действовать старший мальчик.
Он аккуратно взял за ноги Барби Кэт.
Другие мальчики тоже сунулись, но первый мальчик схватил и Барби Машу.
Разумеется, началась драка, в которой взрослые приняли участие, стараясь разнять пацанов.
Камера крупно показывала сплетение рук, сплетение ног, чей-то кулак, чьи-то ногти, затем на экране оказалась куколка, у которой кто-то выкручивал руку.
Было даже показано лицо куколки, улыбающееся, неживое.
Зал свистел от восторга, все жутко хохотали.
— Стоп! — заорал на весь зал голос ведущей. — Блин горелый! Чего вы ведете вообще как эти? Тормоза вообще. Сказано, что играем в доктора! Ложьте Барбей взад! То есть, извиняюсь, кладите их обратно на стол!
С трудом, загораживаясь ото всех локтями, мальчики вернули кукол на операционный стол.
Семьи жарко дышали, прилаживая оторванные рукава, заправляя рубашки в штаны, приводя в порядок волосы.
— Сила Грязнов, ты там смотри, никого в суп раньше времени не отправляй, гы, шутка! — продолжал тот же голос.
— Закрой свой гроб и не греми костями, — прозвучало в ответ по динамику.
— А где инструмент? — спросила ведущая. — Где орудия?
Кое-что собрали с пола, не хватило ножниц, штопора и маленькой пилы.
Все смотрели друг на друга с подозрением.
— Ну деловые, — вздохнула Валькирия. — Ладно, будем работать с тем, что есть, а потом на выходе просветим на рентгене, кто попятил инструмент. С того приз снимем, отдадим другим.
Семьи закряхтели.
Одна бабушка сказала:
— Наш зять любит взять.
Один отец сказал сыновьям:
— Домой не приходите, вырублю.
Женщина с краю заметила:
— А сам-то штопор-то. Взял-то.
Назревала новая драка.
— Итак! — закричала Валентина-Валькирия. — Все расступились, и операцию начинает... Начинает... Игорь Шашкин! Первый ряд, второе место. Похлопаем! Суперприз — трехкомнатная квартира!
И она побренчала ключами.
Чума-Игорек Шашкин, еще более худой и бледный, чем обычно, пошел к месту казни.
— Отдай барбю, дурак!!!
Негнущейся рукой Игорек Шашкин взял у одной бабушки-участницы хирургический нож ланцет (бабушка пихнула Игорька локтем), другой рукой Чума оперся о Барби Кэт и приготовился распилить куколку напополам, как чурбачок.
— Нет! — взвизгнула ведущая. — Сначала одну руку! По локоть! Сила! Транслируй по всем программам на Гималаи! И...
Игорек приладился как следует, и на экране все увидели ручку куклы.
Огромный нож был занесен над сгибом локтя.
Чума-Игорек даже вспотел под светом юпитеров.
Вдруг раздался истошный детский вопль, и к сцене помчалась чья-то тень.
Кто-то, легкий, как комарик, летел к Чуме-Игорьку.
Чьи-то слабые ручки вцепились в его свитер.
— Отдай! — пищал голос. — Отдай Барбю, дурак! Не режь!
Игорек растерялся.
— Это моя Барби! Моя Барби! — пищал маленький ребенок и тянулся к кукле. — Отдай!
— Ошибка! — загремела Валька в микрофон. — Твоя кукла у мамы в сумке!
— Отдай, отдай! — пищал и плакал комариный голосок.
Маленькая рука упорно тянулась к кукле.
Чума-Игорек, растерянно улыбаясь, отступил.
Ребенок привстал на цыпочки и схватил Барби Кэт, а потом схватил и Барби Машу.
— Ну куда, куда, неутыка? — сказала Валька в микрофон и пошла на маленькую разбойницу как стена.
Ребенок упал на колени и согнулся, защищая животом свои сокровища.
(Это была та самая девочка Женечка, которая держала под подушкой Барби, а родители наутро вытащили у нее куклу, чтобы продать ее за бутылку, но не продали, потому что в то утро у «Гастронома» таких покупателей не нашлось. И девочка играла с Барби еще несколько дней, пока вся семья не пошла на телепередачу, отобрав у Женечки куклу. Конечно, ребенок все спутал.)
Зал шумел, как море.
— Пусть не мешает! — кричали одни.
— Че катит на пацанку? — возмущались другие.
Ведущая опомнилась и добрым голосом сказала в микрофон:
— А хочешь, сама отрубишь ручки у кукол?
— Не-а, — возразила девочка, которая сидела на коленках лицом в живот, как свернувшийся ежик.
— Ну иди, поиграемся, иди, дура маленькая, — ласково сказала Валька и, с трудом нагнувшись, взяла девочку под локоток. — Иди, выиграешь, подарю тебе этих кукол, двух, хочешь?
— Хочу, — сказал ребенок себе в живот.
— И «мерседес»! — закричал в зале далекий папа.
— Да! — ответила Валькирия.
Зал захлопал.
Папа в семнадцатом ряду радостно потирал руки, переводя стоимость «мерседеса» в стоимость бутылок водки, спутался и вспотел от счастья.
А ведущая Валька, согнувшись, повела девочку к столику, на котором находились маленькая виселица и при ней музыкальный органчик с игрушечной табуреткой (рабочие так и не смогли отпилить скамеечку, плюнули и поставили орган рядом с виселицей).
Игорек окаменел, смущенно улыбаясь, а его мать, Шура-Шашка, в этот момент решительно сматывала бинты с головы, собираясь ринуться в бой вместо своего неумелого сына.
Она бы не отдала Барбей!
Вы что, трехкомнатная квартира!
Она сейчас пойдет и вырвет Барбей, вернет их Игорьку!
И в тот момент, когда Валькирия осторожно, вполголоса, учила девочку Женечку, куда поставить куклу Барби и куда накинуть маленькую петлю, Шура-Шашка наконец сдернула, поморщившись, последнюю повязку со своей больной головы и надела, шипя от боли, парик.
Трам-бамс! — и в первом ряду вместо помятой Шуры-Шашки засияла еще одна ведущая Валькирия, в таком же шелковом балахоне, с ярко-золотой прической, с тем же слегка опухшим видом и в черных босоножках (о, волшебный парик!).
А девочка своей тоненькой, как спичка, рукой доверчиво накинула петельку на шею Барби Маши (Барби Кэт она сунула за пазуху) и поставила куклу ногами на скамеечку.
Затем (шептала ей Валькирия) надо будет убрать табуретку из-под ног Барби, то есть отодвинуть вбок органчик со скамеечкой, и ей подарят обеих кукол!
— Хорошо? — по-доброму шептала Валька.
— Хаяшо, — отвечал ребенок.
