Анна Борисова - Vremena goda
— Мельница была здесь.
Беру Ивана Ивановича за рукав, подвожу к куче черных бревен. Несколько обрубков торчат и из воды.
— Теперь нужно пройти семьсот пятьдесят шагов вниз по течению, к валунам, я покажу где, я уже чувствую это место, я обослышу масть. — И вдруг его лицо, всегда такое спокойное, озаряется улыбкой несказанного блаженства. — О, как мне не хватало этой масти!
Теперь он идет очень быстро, я едва за ним поспеваю и боюсь, не споткнется ли он о камни. Иван Иванович действительно чуть не падает, но я успеваю его подхватить.
— Слепцам бегать нельзя… — Он смущенно улыбается. — Ты лучше возьми меня под руку и веди…
Бао далеко отстал со своими мулами, но нам не до него. Не знаю, кто больше взволнован — я или Иван Иванович.
— Сколько уже шагов? Вы не сбились? — спрашиваю я.
— Я не считаю, это теперь не нужно… Справа от реки должно быть несколько больших камней, один размером с буйвола, с восточной стороны он шершавый, а с западной гладкий.
Я вижу гряду серых валунов, но они не на берегу, а в стороне от реки. Говорю об этом Ивану Ивановичу. Он:
— Это ничего. Река могла за столько лет поменять русло, а мой буйвол никуда не денется. Ты видишь его?
По мне все камни напоминают лежащих буйволов. Я срываюсь, бегу вперед, чтобы попробовать их на ощупь.
Старик, оставшись один, не замедляет шага. Споткнулся, упал на четвереньки, но сразу выпрямился и перешел на странный, семенящий бег. Я вижу, что он движется к самому большому из валунов и тоже несусь туда.
— Этот? Этот?
Иван Иванович опускается на колени, проводит ладонью по серому боку камня. Я делаю то же самое. Действительно, освещенная закатным солнцем поверхность удивительно гладка — вероятно, в какие-то давние времена ее отполировало потоком.
— Какая сильная масть, — шепчет Иван Иванович, — какая сильная!
Меня всю трясет.
— У золота? Оно здесь? Вы его чувствуете?
— Нет, золота я не чувствую, его масть гораздо слабее.
— О чем же вы тогда говорите! Нам нужно золото! Где был тайник?
Как же меня бесит его идиотски-блаженная улыбка, это сонное выражение лица!
— Что? А, тайник. Понадобится кирка и лопата. Подождем, пока подойдет Бао.
Нет, ждать я не могу. Я мчусь назад, навстречу мулам. Вынимаю из тюка инструменты, снова бегу к валунам.
— Сначала нужно снять вот эти плиты.
Он показывает на плоские камни, сваленные у подножия «буйвола». Я смотрю на них с сомнением: кажется, одной мне не справиться, придется все-таки ждать Бао.
Но Иван Иванович наклоняется, легко берет верхний камень и снимает его — оказывается, это узкая плита. Вторую мы убираем вместе, за ней третью, четвертую, пятую.
В толще базальта зияет щель.
— Хорошее место, — говорит старик, ощупывая ее края. — Там внизу галька, и во время сильного дождя или таяния снегов вода не застаивается, уходит под землю. Он не мог испортиться.
— Золото не боится воды, — говорю я удивленно.
Я уже вижу сквозь зазор: в яме что-то лежит, но щель слишком узка.
— Теперь нужно упереться киркой вот сюда, а когда край отодвинется, подпереть его лопатой.
Я так и делаю. Базальт подается — он не монолитен, как мне показалось вначале. Теперь я вижу, что когда-то Иван Иванович вполне мог управляться с этим природным кладохранилищем в одиночку.
— Как вы нашли это место? — спрашиваю я сиплым от натуги голосом.
— Искал и нашел, — отрывисто говорит Иван Иванович. — Ну, что ты там видишь?
— Мешки из плетеной коры. Они как-то странно блестят, — докладываю я, заглядывая в каменистую яму.
— Я хорошо смазал их жиром тигра. Не знаю, помогает ли он обрести храбрость, но от прения и плесени это средство очень хорошее и к тому же долговечное. А сколько там мешков?
— Кажется, три. Сейчас погляжу вблизи. — Я спрыгиваю вниз. — Нет, четыре.
— Ну, значит, всё на месте.
Дрожащими руками я пробую развязать кожаные ремешки, но они слиплись. Достаю нож, взрезаю лоснящийся бок мешка. Острие с глухим стуком ударяется о металл, из прорехи высыпается несколько тускло-желтых комков со странно зазубренными краями. Я никогда не видела настоящих самородков, но сразу понимаю: это золото.
Хочу подвинуть мешок — еле получается. В нем веса столько же, сколько во мне. Если не больше.
Спасен! Спасен!
Я сажусь наземь, прижимаюсь лбом к бугристой поверхности мешка и плачу навзрыд.
— Золото странно действует на людей, я еще тогда это заметил. — Голос, звучащий над моей головой, раздумчив. — Одни начинают кричать и танцевать, другие плакать. Третьего не бывает.
— Я плачу не из-за золота. От облегчения.
Вытерев рукавом слезы, я начинаю ворочать мешки, пытаясь прикинуть, сколько всё это может стоить. На триста тысяч наберется?
Перед отъездом я успела собрать всю информацию о курсе золота и его разновидностях, даже выписала в блокнот цифры. Так, мне известно, что средняя цена за грамм самородного золота составляет около одного американского доллара, то есть чуть больше трех юаней. В принципе хватит ста килограммов, а здесь минимум в два раза больше, притом, насколько можно судить по содержимому первого мешка, самородки всё нитевидные и очень крупные, а такие могут стоить в несколько раз дороже. Ценность определяется размером, формой и цветом: чем гуще оттенок желтого или оранжевого, тем дороже. Я взрезаю остальные кули. Перебираю колючие кусочки металла. Самый маленький с ноготь на моем большом пальце, а попадаются и величиной с кулак. На выкуп более чем достаточно!
Я снова реву.
— Помоги-ка мне спуститься…
Бережно придерживая, спускаю я своего спасителя в яму.
— Здесь золото, очень много золота, — всхлипывая, сообщаю я ему то, что он и без меня знает. — Вот, пощупайте!
Сую ему крупный самородок, но Иван Иванович отталкивает мою руку.
Он встает на четвереньки, с силой толкает один мешок, другой — те заваливаются, а старик пальцами разгребает гальку.
— Золото… Что золото, — бормочет он, — золота в земле много, а яншэнь один на тысячу ли…
Вдруг Иван Иванович вскрикивает — пронзительно. Я и не думала, что он способен издавать подобные звуки. В руках у него маленький кожаный мешочек.
— Что это? — спрашиваю я.
— То, за чем я сюда пришел сорок семь лет назад, и то, за чем я сюда пришел сейчас, я ведь тебе рассказывал. Мой яншэнь…
— Что?
— Это его я искал здесь, когда все искали золото.
Трясущимися пальцами он достает ладанку алого шелка, а оттуда какой-то корешок, сухой, сморщенный, покрытый седыми волосками.
