Маркус Зузак - Книжный вор
— Нет. — Разбомбленный и оглушенный, этот папа явно был не в настроении. — Мы не можем его взять.
— Почему?
— Я спрошу своего папу, нельзя ли мне его забрать, — сказала другая девочка.
— И я.
Прямо посреди каменных обломков Кёльна компания ребятишек собирала пустые топливные баки, сброшенные врагом. А я, как всегда, собирал людей. Я устал. Год между тем не дошел еще и до середины.
ПОСЕТИТЕЛЬ
Нашелся новый мяч для уличного футбола на Химмель-штрассе. Это была хорошая новость. Другая была несколько тревожная — к ним двигался патруль НСДАП.
Они обходили весь Молькинг, улицу за улицей, дом за домом, и теперь стояли у лавки фрау Диллер, наскоро перекуривая и готовясь продолжить свои дела.
В Молькинге уже имелась кучка бомбоубежищ, но вскоре после бомбардировки Кёльна решили, что еще несколько городу не повредит. И вот НСДАП проверяла каждый дом и подвал в Молькинге, выясняя, может ли он стать кандидатом в убежища.
Издалека за инспекцией наблюдали дети.
Они видели, как над стайкой партийцев вился дымок.
Лизель только что вышла и сразу направилась к Руди и Томми. Харальд Молленхауэр побежал за улетевшим мячом.
— Что тут такое творится?
Руди сунул руки в карманы.
— Партия. — Он смотрел, как его дружок выковыривает мяч из палисадника фрау Хольцапфель. — Проверяют все дома и кварталы.
Моментальная сухость охватила рот Лизель изнутри.
— Зачем?
— Ты что, вообще ничего не знаешь? Расскажи ей, Томми.
Томми растерялся:
— Ну, я не знаю.
— Вы оба безнадежные. Нужно больше бомбоубежищ.
— Что — подвалы?
— Нет, чердаки. Конечно подвалы. Боже, Лизель, ты и впрямь тупица, а?
Мяч вернулся в игру.
— Руди!
Руди повел мяч, а Лизель так и стояла столбом. Как вернуться домой, не вызвав подозрений? Дым у магазина фрау Диллер почти растаял, и компания мужчин начала рассеиваться. Знакомым жутким порядком накатила паника. Горло и рот. Воздух стал песком. Думай, думала она. Давай, Лизель, думай, думай.
Руди забил гол.
Далекие голоса поздравляли его.
Думай, Лизель…
И она придумала.
Точно, — сказала она себе. — Только надо все чисто проделать.
Партийцы продвигались по улице, рисуя на некоторых дверях краской буквы LSR, а мяч порхал по воздуху — и прилетел к одному из ребят постарше, Клаусу Беригу.
* * * LSR * * * Luft Schutz Raum: БомбоубежищеПарень развернулся с мячом — и в этот миг налетела Лизель, и они столкнулись с такой силой, что игра автоматически остановилась. Мяч покатился в сторону, а все игроки сбежались. Лизель одной рукой держалась за содранное колено, другой — за голову. Клаус Бериг держался за правую голень, морщась и сквернословя.
— Где она? — прошипел он. — Я ее убью!
Убийства не будет.
Хуже.
Добродушный партийный инспектор видел происшествие и исполнительно затрусил к компании.
— Что тут случилось? — спросил он.
— Да она бешеная. — Клаус показал на Лизель, и мужчина помог ей подняться. Табачное дыхание партийца насыпало перед лицом девочки прокопченный песчаный холм.
— Не похоже, что ты вообще сейчас сможешь играть, детка, — сказал он. — Где ты живешь?
— У меня все нормально, — ответила она. — Правда. Я сама могу дойти. — Главное — отвали от меня, отвали!
Тут и вмешался Руди, вечный вмешивальщик.
— Я помогу тебе дойти, — сказал он. Ну почему бы ему для разнообразия не заняться своими делами?
— Правда, — сказала Лизель. — Ты играй, Руди. Я справлюсь.
— Нет, нет. — Его было не свернуть. Вот упрямец! — Это ж минута-две.
Ей снова пришлось думать, и снова у нее получилось. Руди принялся ее поднимать, и она заставила себя упасть еще раз, на спину.
— Папу, — сказала она. Небо, заметила девочка, ослепительно синее. Ни намека на облако. — Можешь привести его, Руди?
— Сиди тут. — Обернувшись направо, он крикнул: — Томми, пригляди за ней, ладно? Не давай ей шевелиться.
Томми резво взялся за дело.
— Я присмотрю, Руди. — Он встал над ней, дергаясь и стараясь не улыбаться, а Лизель не сводила глаз с партийца.
Через минуту над ней спокойно стоял Ганс Хуберман.
— Папа.
На его губах шевелилась огорченная улыбка.
— Я все думал, когда это случится.
Папа поднял Лизель и повел домой. Игра продолжалась, а инспекция была уже в нескольких домах от Хуберманов. И за той дверью им никто не открыл. Руди опять закричал:
— Вам помочь, герр Хуберман?
— Нет, нет, играйте, герр Штайнер. — «Герр Штайнер». Папу Лизель невозможно было не любить.
Едва зашли домой, Лизель все выложила. Попыталась найти тропу между молчанием и отчаянием.
— Папа.
— Не разговаривай.
— Партия, — прошептала она. Папа остановился. Оборол желание распахнуть дверь и выглянуть на улицу. — Они проверяют подвалы, где сделать убежища.
Папа усадил ее.
— Умница, — сказал он и тут же крикнул Розу.
У них была минута, чтобы придумать план. Чехарда мыслей.
— Давайте его в комнату Лизель, — предложила Мама. — Под кровать.
— Ты что? А если они и комнаты решат осмотреть?
— У тебя есть другой план?
Поправка: у них не было минуты.
В дверь дома 33 по Химмель-штрассе раздались семь дробных ударов, и было уже поздно кого-то куда-то переводить.
Голос.
— Откройте!
Удары их сердец наскакивали друг на друга, сминая ритм. Свое Лизель попыталась съесть. Вкус сердца во рту не очень-то бодрит.
Роза прошептала:
— Езус, Мария…
В тот день на высоте оказался Папа. Он бросился к подвальной двери и кинул с лестницы предостережение. Вернувшись, заговорил быстро и без пауз.
— Значит, так, на фокусы времени нет. Можно отвлекать их сотней способов, но сейчас осталось только одно. — Он повел глазами на дверь и закончил: — Не делать ничего.
Не этого ждала от него Роза. Ее глаза расширились.
— Ничего? Ты что, спятил?
Стук повторился.
Папа был тверд.
— Ничего. Мы сами даже не будем спускаться — нам абсолютно плевать.
Все чуть не замерло.
Роза смирилась.
Окаменев от напряжения, она покачала головой и пошла открывать дверь.
— Лизель. — Папин голос клинком прошел сквозь девочку. — Главное — спокойно, verstehst?
— Да, Папа.
Она постаралась сосредоточиться на своем разбитом колене.
