Диана Чемберлен - Огонь и дождь
Миа рассмеялась в ответ на его грубоватую шутку.
— Она горит желанием остаться со мной на пару дней. Уверяет, что рвется возместить мне все зло, которое причинила. И я уже начинаю жалеть ее. Она такая несчастная. Думаю, что хоть в этом она искренна, однако я не хочу оставлять ее в моем доме.
— Позволь ей остаться, Миа, — сказал Джефф. Она была удивлена. Она ожидала его поддержки.
— Почему?
— Я знаю — то, что она сделала, никогда не прощается, — вздохнув, отвечал Джефф. — Но ведь все мы можем ошибиться в жизни, и не раз. Почему бы тебе не дать ей шанс выправиться? Ведь у тебя больше нет родных, а семья — это так важно. Возможно, благодаря ее визиту вы сможете прийти к какому-то соглашению.
— Но я хочу видеть тебя сегодня вечером.
— И ты увидишь. Ждите меня к обеду.
Миа подняла глаза к сиявшему белизной потолку усадьбы. Ее вовсе не радовала перспектива встречи Лауры с Джеффом. И по внезапному болезненному уколу страха, пронзившего ее сердце, она поняла, что ужасно боится его встречи со своей всегда прекрасной, всегда обворожительной Лаурой. И ее внутреннему взору предстала Лаура в той самой зеленой сорочке, которую подарил ей Джефф. Уж она-то не побоится выглядеть в ней смешно. Она будет в ней просто неотразима.
— Хорошо, — сказала она, словно нырнула головой в ледяную воду. — Она сможет остаться на одну ночь. Если к утру она не исправится, значит, она утратила свой шанс.
— Умница, девочка, — рассмеялся Джефф.
Когда Миа возвращалась к своему коттеджу, ей бросилось в глаза, какой маленькой и беспомощной выглядит сидевшая у нее на крыльце Лаура.
— Все, что у меня есть, — продавленный диван, — сказала она Лауре, — но если ты так хочешь, то на сегодняшнюю ночь он — твой.
— Ох, Миа. — Сестра вскочила, чтобы прижать ее к груди. — Ты правда лучше всех!
Миа отклонилась, чтобы получше разглядеть лицо Лауры. Ее глаза опухли и покраснели, а миниатюрная пуговка носа лоснилась. И все же она была по-прежнему привлекательна, ее шелковые ресницы блестели от слез. Миа обняла ее одной рукой.
— Ну что ж, — сказала она — Позволь мне показать тебе мой маленький дом.
Лаура вытерла глаза кулаками — платочек давно промок насквозь.
— Можно, мы вначале заберем мой чемодан?
— Хорошо.
И они прошли на стоянку, где серебристая Лаурина «мазда» была припаркована возле зеленого «рэббита», принадлежавшего Миа. Лаура открыла дверцу со стороны пассажирского сиденья и вынула маленький цветастый бежево-розовый чемоданчик.
Шагая обратно к коттеджу, Лаура наконец обратила внимание на Шугабуш, на его дикую красоту.
— Как тебе удалось забраться так далеко от цивилизации, Миа? — спросила она. — Это же просто какое-то нигде. Здесь все так дико. Не могу поверить, что ты действительно живешь здесь в одиночестве. Тебе не страшно по ночам?
— Абсолютно. — И Миа почувствовала непривычное чувство превосходства над сестрой.
— Здесь есть где-нибудь магазины? Я хочу пройтись по ним вместе с гобой. Я хочу накупить тебе подарков.
— Не совсем близко, но есть.
По дороге к коттеджу, Лаура успела вновь удариться в слезы. Это позволило Миа снять со стенки афишу и спрятать фотографии Джеффа в туалете. Последнее, что он сказал ей по телефону, была просьба.
— Если тебе удастся сохранить Лауру в неведении о том, что я и есть пресловутый «человек-загадка из Долины Розы», я буду тебе премного обязан.
Большую часть дня они провели в разговорах. Однако эти внешне оживленные беседы оказались на деле на редкость бесплодными. Лаура явно тяготилась ими. Миа не могла не заметить, каких усилий стоило той всякий раз находить очередной предмет для обсуждения — будь то оконченная скульптура Генри, или находившаяся в процессе создания скульптура Джеффа, или тяжелая проволочная арматура для фонтана, стоявшая в углу загроможденной столовой. И даже эти усилия были для Лауры слишком утомительны — она явно была подавлена чувством своей утраты и почти не способна говорить о чем-то помимо ее разрыва с Гленом. Она медленно слонялась по дому из одной комнаты в другую, и постоянно нахмуренное лицо меняло свое выражение лишь тогда, когда она поддавалась очередному приступу безутешных рыданий.
Миа кое-как удалось увлечь ее в город позавтракать, а потом прогуляться по каньону, который не произвел на Лауру совершенно никакого впечатления — она только испугалась при упоминании о койотах. Но Миа почувствовала себя гораздо спокойнее в обществе Лауры, когда оказалась вне коттеджа. В его тесном пространстве ее подавляло ощущение присутствия Лауры. Она ухитрилась пропитать все его комнаты ароматом своих экзотических духов. Ее белоснежные шорты и блузка персикового цвета были идеально отутюжены и безукоризненно сидели на ее фигуре, ее ногти были тщательно обработаны и накрашены ярким коралловым лаком. Ее длинные волосы были выкрашены в платиновый цвет, и вся она была увешана золотыми кольцами и браслетами. Так что каждое ее движение сопровождалось всплеском множества солнечных зайчиков, игравших на ее украшениях.
Неисчислимое количество раз она изучала свое отражение в зеркале, висевшем в ванной.
— Боже, посмотри на мои глаза, — обычно говорила она при этом. — Они такие опухшие и красные. Я выгляжу уродкой. И мне уже тридцать. Ну почему он хотя бы не мог бросить меня тогда, когда мне было еще двадцать девять?
Время уже подходило к вечеру, когда они сидели в гостиной и пили белое вино. Миа как раз собиралась сказать, что Джефф придет пообедать с ними, и никак не могла подобрать подходящие выражения для того, чтобы должным образом описать его и его место в ее жизни.
Лаура неожиданно прервала ход ее размышлений.
— Ты не можешь себе представить, какой виноватой я чувствовала себя все те годы, пока училась, в то время как ты ухаживала за нашей мамой.
— Нет. — Миа удивленно приподняла брови. — Я даже не подозревала.
— Сейчас я оглядываюсь назад и даже не могу поверить, что могла быть такой эгоисткой, — со стоном сказала Лаура. — Я не могу поверить, что у меня хватило совести предоставить тебе со всем управляться в одиночку и не пошевелить при этом и пальцем, чтобы чуть-чуть тебе помочь.
Миа смущенно уставилась в бокал с вином. Она чувствовала, что попросту еще не готова простить свою сестру за все ее равнодушие и самовлюбленность.
— Все это уже ушло в прошлое, — только и нашлась что сказать в ответ Миа.
— Ты такая счастливая, Миа, — покачала головой Лаура.
— Я?
— Ты всегда знала, чего ты хочешь, еще с самого детства. Ты хотела стать художницей, и ты приложила для этою массу сил, но стала ею. Я очень горжусь тобой. Когда я увидела в галерее Лессера ту скульптуру, которую ты вылепила с нашей мамы, я просто рыдала.
— Спасибо. — Миа не смогла сдержать удивления.
— И все, кто только встречаются с тобой, начинают любить тебя.
— Ну, это уж ты слишком, — нахмурилась Миа. — Ты же всегда была самой популярной ученицей в школе.
— О да, но ведь меня любили из-за внешности. А тебя любили только за то, что ты такая, какая есть.
— Хм-м-м. — Миа не была уверена, можно ли это считать комплиментом.
Лаура на минуту замолчала, отпив несколько маленьких глотков вина.
— Ты по-прежнему посещаешь доктора Белла? — наконец спросила она, глядя огромными глазами поверх края бокала.
— Когда мне полагается по графику, — откровенно и прямо взглянула на свою сестру Миа. — Ты ведь тоже проверяешься, Лаура, не так ли?
— Постоянно. Я живу словно на бомбе с часовым механизмом, который невозможно отключить. — Она покачала вино в бокале и произнесла, не поднимая па Миа глаз:
— Мне кажется, что это и есть истинная причина, по которой Глен бросил меня. Он боялся, что со мной может произойти то же самое, что и с тобой. И он решил расстаться, покуда я еще… целая.
— Он говорил тебе об этом?
— Нет. Но я не сомневаюсь, что думал он именно так. — Лаура скорчила гримаску. — Я не перенесу, если это случится со мной, Миа. Ты ведь такая сильная, не то что я. И тебя никогда не волновало, как ты выглядишь. Но что касается меня — о, это действительно будет конец всему.
— Нет, ты ошибаешься. С тобой будет все хорошо.
— Я не могу больше об этом говорить. — Лаура поежилась. — Для меня непереносима даже мысль о том, что это может случиться со мной. — Она подалась вперед. — Послушай, Мими, после того, как ты пройдешь восстановительный курс, мы сможем снова появиться в обществе вместе. Ведь мы же сестры. Я бы хотела, чтобы мы стали настоящими подругами. Мы могли бы быть неразлучной парой.
На Миа тут же навалилось давно знакомая ей тоска. Она слишком хорошо помнила, что значило для нее появиться в обществе вдвоем с Лаурой, какой она при этом становилась незаметной и никчемной.
