Кихару Накамура - Исповедь гейши
В помещение вошли две курчавые собаки, позже мне объяснили, что это французский пудель. Признаться, такой стол и таких собак я в своей жизни видела впервые.
Затем в комнату вошли генерал Бейкер и его супруга. Они хорошо ко мне относились и часто приглашали на различные приемы, которые организовывали у себя дома. Он возглавлял пресс-службу ставки. С ними были главный редактор журнала Stars and Stripes и еще четыре супружеские пары, все мужья в изысканной форме высших армейских чинов. Совершенно потрясенная, я не отходила от госпожи Бейкер.
Наконец вошел командующий с супругой. Я помню, как оказалась на одном из самых почетных мест между этими высокопоставленными дамами. Места были обозначены карточками с именем, где наряду с именем приглашенного были изображены традиционные ракетки для игры в волан, японские бумажные змеи, японские куклы, карпы или хризантемы.
Японская прислуга принесла суп. Значит, нас пригласили на официальный завтрак. Когда мы уже перешли к десерту, командующий достал английский перевод моей статьи в «Тюокорон».
— Это написала японская гейша, — начал он. Его адъютант, молодой, рослый капитан, стал читать выдержки из моей статьи, а все остальные слушали. Вникая в слова, я заметила, что язык мой слишком откровенный, и на лбу выступил холодный пот, но в конце все зааплодировали.
Сидящие вокруг дружески и доброжелательно смотрели на меня и хлопали.
Вначале я была просто уверена, что мне придется выслушивать упреки, но вопреки опасениям моя статья получила одобрение.
— Какого вы мнения об оккупационных войсках? Если вам что-то бросилось в глаза, то скажите откровенно, не стесняйтесь, — попросил меня командующий.
— Поведение некоторых американских солдат выглядит постыдным. На Гиндзе они вызывают негодование у многих японцев. Некоторые солдаты мелочно торгуются, и не только в маленьких лавках, но и в универмагах. Я считаю это недостойной скупостью, — стала говорить я, радуясь предоставившейся возможности. — Фудзи для нас, японцев, является священной горой и для всего народа имеет особое значение. Можно было бы не проводить там учений. Как будто не найти других подходящих гор…1 — Я говорила без обиняков и только потом поняла, что была слишком откровенна.
— Кихару, если бы человек десять вроде вас было бы в японском правительстве, мы смогли бы лучше понять Японию. Там не могут взять в толк, насколько легче было бы тогда нам самим, — сказал, улыбаясь, командующий.
Меня нагрузили пирожными, шоколадом и консервами и на джипе привезли домой. Об этом приглашении я всегда с удовольствием вспоминаю.
Местные жители негодующе воспринимали учения у подножия.
Безнадежная любовь
Был ясный, чудесный день.
Одно горнорудное предприятие устраивало прием для высших чинов из ставки главнокомандования и их спутниц.
На пруду у особняка Ямагата Аритомо «Камелиевая гора» было много диких уток. После ухода гостей хозяева позволили себе расслабиться за рюмкой вина.
Я заметила, что на берегу пруда сидели несколько человек. Когда я к ним подошла, один из них заговорил со мной:
— Спасибо, вы во многом содействовали тому, чтобы вечер удался.
Это был К., которому с этого дня будет суждено завладеть всеми моими помыслами. Он был на удивление скромен, но его отличала спокойная манера речи, и самим своим видом он располагал к себе. В ту пору он был еще главой отдела упомянутого горнорудного предприятия.
— Чета Филипп совершенно была очарована вами. Не могли бы вы в следующий раз сопровождать их в Никко?
— Конечно, с большим удовольствием. Вы также поедете?
— Если вы там будете, наш начальник непременно поедет, — в шутку заметили его оба подчиненных.
Меня охватило предчувствие, что наши отношения не ограничатся официальными приемами. Вскоре я уже сопровождала К. в качестве личной секретарши или переводчицы, когда его предприятие принимало иностранных гостей. На самом предприятии была переводчица, которая выросла в Америке. Она дружила с женой К. Собственно, данная мисс Фудзикава и должна была его сопровождать, но то, что тот постоянно брал меня с собой, уязвляло самолюбие переводчицы, и отсюда началась последующая трагедия.
У него было два сына и две дочери. Я всегда придерживалась принципа не влюбляться в мужчин, у которых есть семьи, поскольку живо себе представляла, как неприятно быть любовницей. Поэтому мы договорились, что наши отношения с К. будут исключительно деловые, а именно сопровождение иностранных гостей.
Однажды мы встретились случайно, когда он выходил от зубного врача. Как раз в ту пору я приобрела небольшой дом в Кобикитё, где мы и жили. Ему удалили несколько зубов (надо проявить смелость, чтобы решиться за один раз расстаться с пятью-шестью зубами), и я привела явно ослабевшего К. к нам домой.
Он прилег на втором этаже, тогда как я сварила ему суп и принесла лед, чтобы унять жар. Поскольку он и к вечеру чувствовал головокружение и не мог подняться, мне пришлось взять на себя роль сестры милосердия. Лишь поздней ночью он уехал на такси домой. Я очень за него беспокоилась, и когда узнала, что он сообщил на работу о том, что болен, то заехала за ним к зубному врачу. Там я опять забрала его к себе.
Конечно, мы не видели перед собой никакого будущего, однако все, что до сих пор сдерживали внутри себя, прорвалось, подобно лавине, и захватило нас своим круговоротом. Хотя я непрестанно и говорила себе, что это невозможно, но, тем не менее, не могла больше противиться себе.
Мы были уже немолоды. Сами давно взрослые, да еще семья у него, так что было бы разумней расстаться и больше не видеться. Но когда я увидела его, то неодолимая сила повлекла меня к нему. Я не могла больше по-настоящему работать, в голове была лишь одна мысль — находиться рядом с ним.
До войны было иначе: если я влюблялась, то с еще большим жаром работала. Тогда мне нравилось быть окруженной мужчинами и принимать их ухаживания. Похоже, моей натуре было свойственно в состоянии влюбленности испытывать неподдельную радость.
Но на этот раз все было иначе. Больше всего я желала оставаться с ним наедине, все же остальные были мне в тягость. Я хотела видеть лишь его одного. Но это не получалось. Приходилось работать без прежнего усердия.
Он же под различными предлогами старался не бывать дома. Конечно, я говорила ему, что он может спокойно возвращаться домой, но в действительности была бесконечно счастлива, когда мы вместе могли провести одну ночь.
Если случалось, что он хвалил мою стряпню, несмотря на мои скудные познания в кулинарном деле, я, хоть и знала, что он лишь льстит мне, от радости готова была расплакаться.
