Андрей Шляхов - Доктор Данилов в Крыму. Возвращение
– Познакомьтесь, Владимир Александрович, – Грачкин наконец-то оторвал взгляд от окна. – Это Виктор Николаевич Оболенцев. До недавнего времени он возглавлял станцию скорой помощи в Нижнем Новгороде.
Бородач встал и шагнул к Данилову с протянутой для рукопожатия ладонью. Данилов тоже встал и шагнул навстречу.
– Оччпрятно! – хором сказали оба.
Рукопожатие у Виктора Николаевича было энергичным и в меру крепким – не вялым, но и не костедробительным.
Грачкин дождался, пока Данилов с Оболенцевым усядутся на свои места, и сказал то, чего ждал Данилов:
– Владимир Александрович, передайте Виктору Николаевичу дела. Теперь он будет руководить станцией…
«Вот и все! – пропели невидимые трубы. – Пора-а-а домо-о-ой! Прощай, мы расстаемся навсегда под белым небом января…».[28] На дворе был совсем не январь, просто вспомнилась любимая песня матери, у которой с январем были связаны какие-то свои воспоминания, которыми она с сыном предпочитала не делиться.
– Хорошо, – кивнул Данилов.
Бородач улыбнулся снова, шире прежнего, словно предвкушая нечто приятное. «Улыбайся, улыбайся, – подумал Данилов, сочувственно глядя на своего преемника. – Небось, только позавчера приехал. Прогулялся по набережной, чаек покормил, закатом полюбовался… Рад, что приехал в Севастополь, это на лбу крупными буквами написано. Я когда-то тоже радовался, было время…».
Настроение у Данилова было странным. С одной стороны, вроде бы как жаль оставлять станцию, в которую вложено столько труда. Да и с Севастополем расставаться жаль, ведь столько планов осталось невыполненными. Порядка толком не навел и вообще ничего значительного не сделал. С Юрием Палычем на рыбалку так и не съездил и уху варить не научился… С другой – будто гора с плеч свалилась. И жаль, и не жаль одновременно. «Благородный муж преодолевает препятствия на жизненном пути, оставаясь самим собой», – всплыло откуда-то из глубин памяти. А следом в ушах зазвучал звонкий смех Марии Владимировны и такой же звонкий голос: «Папа, ты приехал! Ура!».
– Одного дня, я надеюсь, вам хватит? – Грачкин вопросительно посмотрел на Данилова.
– Думаю, что хватит, – ответил Данилов, предпочитавший все неприятное делать быстро, а приятное растягивать и смаковать. – Но если у Виктора Николаевича…
– Можно мне сказать два слова?! – встряла Элла Аркадьевна, глядя на Грачкина, притом, что перебила она Данилова.
– Пожалуйста, – разрешил Грачкин.
– Владимир Александрович! – на губах Эллы Аркадьевны мелькнуло подобие улыбки. – Несмотря на наши разногласия, я хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали для развития здравоохранения в Севастополе! Кое-что полезное вы сделали, и это замечательно…
«Кое-что» Элла Аркадьевна произнесла с таким снисхождением, что и дураку бы стало ясно, что ничего полезного для развития здравоохранения в Севастополе Данилов не сделал. Вежливость и только вежливость руководила Эллой Аркадьевной. Какой смысл добивать поверженного врага, с которым уже достигнуто нечто вроде перемирия? Сам сдохнет в положенный срок. Победитель может позволить себе быть великодушным. Или хотя бы казаться таковым.
– Несмотря на все трения, которые были между нами, мы делали общее дело…
«Зачем она все это говорит? – удивился Данилов. – И для кого? Для меня? Смешно. Для Грачкина? Или для нового главврача «скорой»? Мужик вроде как неплохой. Надо будет помимо прочего ввести его в курс местных интриг. Чтобы не подпалил себе бороду ненароком…».
Элла Аркадьевна говорила долго – минут пять. Ее прощальная речь ничем не отличалась от множества других речей, которые слышал Данилов. Возможно, она проговорила бы и дольше, потому как, взяв разгон, останавливалась ой как не сразу, но Грачкин выразительно посмотрел на часы, давая понять, что время дорого, и Элле Аркадьевне волей-неволей пришлось заткнуться.
– Постарайтесь закончить все сегодня, – Грачкин посмотрел сначала на Данилова, затем на Оболенцева, а потом снова на Данилова, – потому что завтра вам, Владимир Александрович, предстоит принимать дела у Эллы Аркадьевны.
– Что?! – взвизгнула Элла Аркадьевна, не веря своим ушам.
– Принимать дела?! – переспросил Данилов, мысленно уже успевший вернуться в Москву.
– Принимать! – отчеканил Грачкин. – С завтрашнего дня вы, Владимир Александрович, руководите департаментом здравоохранения города Севастополя. Если вы, конечно, не против.
– Вообще-то я против, – честно ответил Данилов. – И, скорее всего, не справлюсь. Я со станцией-то с трудом справлялся…
– Не справитесь – заменим, – усмехнулся Грачкин. – Но вы сперва попробуйте, а там видно будет. Организационные способности у вас есть, так что приступайте.
Невидимые музыканты сменили настроение и заиграли бодрое:
«You say yes, I say no
You say stop and I say go, go, go
Oh, no
You say goodbye and I say hello
Hello, hello
I don’t know why you say goodbye
I say hello
Hello, hello
I don’t know why you say goodbye
I say hello…»[29]
«Теперь я буду «три-дэ», – подумал Данилов. – Данилов. Доктор. Директор».
Примечания
1
Anamnesis morbi – анамнез болезни.
2
Директор регионального объединения – руководитель объединения из нескольких подстанций Московской скорой помощи, расположенных по соседству друг с другом.
3
Verus (лат.) – истинный.
4
Анестезиологии и реанимации.
5
Подробнее об этом можно прочесть в книге «Доктор Данилов в кожно-венерологическом диспансере».
6
Обворовывать (жарг.)
7
Находящимся без сознания (жарг.)
8
Жаргонное название банкноты в 500 украинских гривен, на которой изображен философ и поэт XVIII века Григорий Сковорода.
9
Жаргонное название банкноты в 200 украинских гривен, на которой изображена поэтесса Леся Украинка.
10
А.С. Красовский, «Севастопольские улицы вечерние».
11
Дженерик (от англ. «generic drug») – аналог запатентованного лекарственного средства, продающийся под непатентованным названием.
12
Об этом рассказывается в книге «Доктор Данилов в дурдоме, или Страшная история со счастливым концом».
13
На пятом километре Балаклавского шоссе расположено самое крупное городское кладбище Севастополя.
14
