Владимир Топилин - Тропа бабьих слез
– Ох уж как хочется поговорить с молодой невестушкой!
Услышав голоса, из соседней комнаты вышел Иван, слабо улыбнулся, махнул рукой:
– Некогда мне тут с вами. Дело у меня государственной важности, – и ушел назад, за перегородку, откуда доносились громкие голоса.
– Уж и правда, дела, – пыхтела будущая свекровь. – Егор Подольский из тайги трех беляков вывел… сами вышли, Ваньке сдаваться, не знаю, что и будет. Интересно все, а ну, давай послушаем, – и тихо потянула Таню в соседнюю комнатушку за печкой, откуда было слышно лучше всего.
Таня прошла за ней, присела рядом на незаправленную кровать у тесовой перегородки. Марфа Пыхтуга хитро улыбнулась, приложила палец к губам:
– Я тута-ка всегда все слушаю, первая узнаю, что в поселке делается!
Таня покраснела: нехорошо подслушивать чужие разговоры, однако после знакомых слов тут же забыла об этом. В словах допроса она узнала знакомые имена, что были дороги ее сердцу.
– Как ты говоришь, звали того парня? – переспросил Ванька.
– Маркел, – ответил другой, незнакомый, грубый голос.
– Как встретились?
– В тайге, на костер вышли.
– Врешь! А вот товарищ твой, Иван, говорит, что он помог вам оленя убить. Так?
– Ну, может, и так… не помню.
– Врешь опять! – громкий хлопок, Ванька ударил кулаком по столу. – Из чего он оленей стрелял?
– Из ружья…
– А Иван говорит, что из карабина полковника!..
– Какого полковника?
– Который живет на староверческой заимке! – не сдержался, заорал Ванька (что-то загремело, несколько тупых хлопков, за ним стон). – Ты кому, сука, врешь?! То, что ты сейчас говоришь, я уже давно пережевал! Ты, Федорчук, сам себе расстрел подписываешь!.. Иван Скобелев все рассказал, а ты запираешься: кому хуже делаешь? (Опять несколько тупых хлопков, продолжительный стон.) Будешь говорить, шкура белая?
– Что говорит-то? – наконец-то собрался с силами допрашиваемый.
– Сколько на заимке живет белых?
– Один…
– В каком звании? Фамилия?!
– Полковник Громов…
– Где второй?
– За кордон ушел.
– Подольский помогал за кордон белых переправлять?
– Нет.
– Где винтовки?
– Не знаю… в тайге потеряли…
– Хорошо, ладно, Федорчук, пусть с тобой там, в уезде, разбираются, – и подчиненному: – Тащи его, Захарка, в амбар, к остальным: готовьте к отправке! И позови мне этого… Подольского.
За стеной послышались тяжелые шаги. Дверь хлопнула, молчание, потом в комнату к Ваньке кто-то зашел:
– Звал?
– Да, проходи, садись, – уже много мягче заговорил Ванька с новым собеседником, вероятно, уважая его. – Что в тайге делал?
– Ты что, Ванюха, не помнишь? Я же у тебя отмечался, спрашивал на неделю отходной!.. Людей просил на поиски Гришки, ты не дал.
– Ах, да… помню… нашли человека?
– Нашли… – глухо ответил Егор, и стал рассказывать о смерти Григория Соболева.
– Ну, ты это, не части, – перебил его Ванька. – В тайге вашего брата… каждый год пропадают. Тут уж ничего не поделаешь, позже, напишем свидетельство о смерти…
– А расследование?
– Какое расследование?! Тут бы без таежных заковырок дел невпроворот!
– Человек погиб!.. Улики есть!..
– Какие нахрен улики? О чем говоришь? Надо сначала власть установить, порядок навести. Белые кругом шастают, кулачье косится… что можешь сказать про полковника?
– Про какого полковника?
– Так, понятно. И про винтовки ничего не знаешь?
– Какие винтовки?..
– Ладно, Подольский, хрен с тобой, все одно ничего не скажешь… Живи пока, потом с тобой разберемся. А про белых мы и так все знаем, без тебя! Но это, уже не в твою пользу! Так или иначе, судить тебя будем за укрывательство!
– За какое укрывательство?!
– Там узнаешь. Все, шагай домой, и из поселка ни шагу! Три раза на дню сюда, на поверку!
– Зачем три? Всегда было раз в неделю…
– Я сказал три раза!.. – не сдержавшись, заорал Ванька так, что со стен известка посыпалась, и топнул ногой. – Пшшел вон!
Когда он ушел, Ванька крикнул Захара, отдал распоряжение:
– Этих троих – в район! Да, прямо сейчас! И передай там, пусть отряд конной милиции придет завтра к вечеру, человек десять… Кулацкую заимку громить пойдем… белогвардейский притон. Фамилию не забудь: Погорельцевы!.. Да, позови сюда хакаса! Я из него сейчас всю душу вытрясу, он мне все расскажет! – и ударил в стенку кулаком. – Мать! Бутылку спирта неси!..
Пока Марфа Пыхтуга бегала в кладовую, Таня зайцем выскочила на улицу, к воротам и побежала домой. Сердце девушки бьется пойманной в клетку птичкой: «…кулацкую заимку громить пойдем!..» В сознании врубилась острым топором знакомая фамилия: Погорельцевы!
Таня знает, что это такое, громить заимку. За укрывательство белого офицера в лучшем случае всю семью выселят на север. В худшем, у чекистов есть негласный приказ стрелять на поражение. Это значит, семья Погорельцевых под угрозой расстрела. Вместе со всеми под этот указ попадает Маркел.
Что делать?! Как быть?! У Татьяны кипит кровь: надо как-то предупредить. Но как? Сказать отцу? Но он мысли не допустит, чтобы кого-то отправить в тайгу, над своей семьей висит угроза ссылки. Кого-то попросить? Нельзя. Третья часть поселка – сторонники новой власти, донесут, пикнуть не успеешь. И тут, как молнией прострелило: К Егору Подольскому! Он решит, как предупредить Погорельцевых!
Дома мать встретила дочь тревожным взглядом:
– Как все, доченька? Поговорила со свекрухой?
– Все хорошо, матушка. Поговорила.
– На тебе лица нет: случилось что? Приставал?..
– Нет, не приставал. Так просто, разговаривали… – пряча взгляд, ответила девушка, а сама в дверь. – Пойду я, теленка посмотрю, как бы не запутался веревкой.
Выскочила Таня на улицу, да в огород, через прясла на зады мимо телка. Трехмесячный бычок узнал кормилицу, замычал, побежал к ней. Таня отстранилась от ретивого Буяна: не шали, не до тебя сейчас! А сама, оглядываясь и приседая в высокой траве, пошла за поскотиной к дому Подольских.
Дом Егора от Кузнецовых, шестой по счету, на одной стороне улицы. Добравшись до огорода, Таня пролезла между жердями, укрываясь в картошке, чтобы не видели соседи, проползла к ограде. На нее залаяли собаки. На крыльцо вышел Егор, увидел девушку, удивленно поднял брови:
– А ты что тут? Хорька гоняешь среди бела дня?!
– Нет, дядька Егор… – ответила та, позвала его ближе, и стала рассказывать то, что слышала час назад в сельсовете.
Сначала Егор хмурил брови, потом прищурил глаза и совсем потемнел лицом:
– Ишь, как все обернулось… Хочешь людям добро сделать – жди беды! – переосмысливая сказанное, задумчиво ответил Егор. – Помогли солдатам, дорогу показали, а они, вишь, как отплатили. И все из-за полковника: это он их на заимке хотел подчинить… Ваньке в морду дал… а он, видно, все это в отместку. Так-с, понятно! И винтовки выплыли… думаю, откуда это Ванька Петров все знает? А это Иван Скобелев язык распустил… ну и дела! – Спросил у Татьяны: – Когда, говоришь, отряд чоновцев придет?
