Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 5 2004)
Работа Брандта пользуется таким доверием у комментаторов ПСС, что по ней они цитируют ряд источников, ничуть не редких и вполне доступных. “По Брандту”, в частности, приводится знаменитая статья А. А. Фета “О стихотворениях Ф. Тютчева” (1859), хотя ссылка дается на “Русское слово”. Но беда в том, что Брандт не процитировал Фета, а просто “закавычил” свой произвольный пересказ одного из фрагментов указанной статьи. В. Н. Касаткина же добросовестно его переписала, не удосужившись заглянуть ни в первую публикацию (при том, что “Русское слово” никак нельзя отнести к ультрараритетным изданиям), ни, на худой конец, в двухтомник Фета, изданный в 1982 году стотысячным тиражом, где эта статья была перепечатана.
Тут уже не удивляешься, почему в комментарии нет имен Л. Я. Гинзбург или Ю. М. Лотмана. Приходится признать, что Брандт для В. Н. Касаткиной обладает ббольшим авторитетом. Впрочем, в ПСС вы не встретите еще одного имени. Сначала мне казалось, что я просто излишне рассеян, но — увы! — недоумения и опасения подтвердились. В комментариях к претендующему на академизм Полному собранию сочинений Тютчева не упоминается... Шеллинг! Впрочем, его имя я все же там нашел, причем дважды, но оба раза — в цитатах. Одна — из Н. Я. Берковского (о том, что в “Безумии” Тютчев “решительно и гневно высказывается против каких-либо идей в шеллинговском духе”, — стр. 375), другая — из С. Л. Франка (“Космическое чувство Тютчева влечет его к метафизическому миропониманию, подобному воззрениям Якова Бёме и Шеллинга...” — стр. 470). Может, я по рассеянности еще одно, максимум два упоминания Шеллинга и пропустил — за то заранее каюсь. Общей же картины это не изменит. Такая, казалось бы, незначительная деталь — но по ней можно судить об уровне историко-литературного и философского комментария ПСС в целом...
Перейдем к комментарию реальному. Тут положение просто катастрофическое. Комментаторы ПСС упрекают А. А. Николаева за то, что он, готовя Полное собрание стихотворений Тютчева в “Библиотеке поэта” (Л., 1987), “принял тип лаконичного комментирования”. Но, право, даже лаконичные комментарии Николаева порой дают гораздо больше информации, чем наукообразная болтовня комментаторов ПСС. Это может показаться невероятным, но в комментарии к стихотворению “Как дочь родную на закланье...” объясняется, кто такие Агамемнон, Феникс и янычары (а заодно и что такое Коран), но ни словом не упоминается, какое событие послужило причиной к его созданию! Как и о том, что на это же событие откликнулись Пушкин, Жуковский, Хомяков, о том... да что говорить! Тут бы, как писывал Александр Сергеевич, “хоть плюнуть да бежать...”. Нет, перед побегом не могу не порадовать вас еще одной цитатой из ПСС: “ Великий Бог... вел в пустыне свой избранный народ! .. — реминисценции из Библии” (стр. 332).
Тут меня останавливает внутренний голос, укоряющий за это шутовство и ёрничество, напоминающий, что предмет слишком серьезен и поэтому я должен вести полемику серьезно. И рад бы, да не получается. К тому же я боюсь утомить читателя разными текстологическими тонкостями. Не всем интересно вникать в такие детали, что выбор источника текста необходимо хоть как-то мотивировать; что формулировка “цензурная помета” — нелепость, правильно — “цензурное разрешение”; что некорректно публиковать по современному изданию стихотворение, автограф которого (единственный источник текста!) хранится в Пушкинском Доме (это тем более необъяснимо, что главным редактором издания обозначен директор Пушкинского Дома Н. Н. Скатов); что графиня Лерхенфельд (стр. 303) и баронесса А. М. Крюденер (стр. 441) — это одно и то же лицо (о чем как будто не догадываются комментаторы ПСС) и что даты жизни ее не 1808 — 1888, а 1810 — 18875; что авторские датировки под стихами и обозначения мест их написания — неотъемлемая часть текста и должны публиковаться в основном корпусе, а не запрятываться в примечания...
Впрочем, одно решение комментаторов ПСС я попытаюсь оспорить прямо здесь и сейчас. Речь пойдет о стихотворении “К ***” (первую строку его сознательно не привожу; чуть ниже вы поймете почему).
Оно было опубликовано в альманахе “Пантеон дружбы на 1834 год” (М., 1834) за подписью “Т — въ”. В корпус сочинений Тютчева его впервые в 1912 году ввел П. В. Быков, приведя следующую мотивировку: “Принадлежность Тютчеву этой пьесы указана составителю этих примечаний Н. В. Гербелем, который, предполагая составить библиографический указатель сочинений Тютчева, сносился с поэтом по поводу этого стихотворения в 1865 г.” (цит. по ПСС, стр. 411). И хотя в литературе уже указывалось как на сомнительность этих свидетельств, так и на склонность Быкова к разного рода мистификациям, комментаторы ПСС ничтоже сумняшеся поместили текст стихотворения в основной корпус, сопроводив невнятным замечанием: “Однако до сих пор авторство Тютчева не всеми признано (см. Летопись 1999 . С. 123)”. Простите, но у “не всех” есть гораздо больше поводов для сомнений в правильности этой атрибуции, чем у комментаторов ПСС для утверждений обратного. Особенное умиление вызвал у меня следующий аргумент: “Женский портрет, нарисованный в стихотворении, характерно тютчевский, составленный из поэтических деталей — изображения особого „взора”, „улыбки”, „румянца” как выразителей влюбленности и обещания „наслаждения”...” Если бы штампы “альбомной” поэзии были “характерно тютчевской” манерой, то (перефразируя слова Ахматовой, сказанные несколько по иному поводу) мы бы сейчас не только не издавали его Полное собрание сочинений, но даже и не слышали его имени.
Степень оригинальности стихотворения “К ***” особенно можно почувствовать, перенеся его в другой контекст: из сборника тютчевских стихов обратно в указанный альманах. Дабы не быть голословным, проведу эксперимент. Вот два стихотворения из “Пантеона дружбы на 1834 год”, каждое по восемь строк; одно называется “К ***”, другое — “В альбом”; одно подписано “С — въ”, другое — “Т — въ”; одно из них приписывается великому русскому поэту Федору Ивановичу Тютчеву, другое принадлежит неведомому дилетанту от поэзии. Определите, какое из них “характерно тютчевское”:
Прелестны вы, как дева рая,
Как пылкой юности мечта;
Цветет, как роза садовая,
Младая ваша красота!
Скажите: с вами кто посмеет
В неровный спор вступить о том,
Кто так пленять, как вы, умеет
И так блистать своим умом?
Уста с улыбкою приветной,
Румянец девственных ланит
И взор твой светлый, искрометный —
Все к наслаждению манит...
Ах! этот взор, пылая страстью,
Любовь на легких крыльях шлет
И некою волшебной властью
Сердца в чудесный плен влечет.
А вдобавок ответьте на два “детских” вопроса, которые задают себе сомневающиеся:
1) если об этом стихотворении сообщил Быкову Гербель, то почему тот не упомянул его в составленном им подробном перечне тютчевских публикаций6;
2) каким образом неизданное стихотворение Тютчева попало к офицеру И. И. Орлову и было опубликовано (причем с неполной подписью!) в изданном им альманахе среди стихов и прозы таких приметных в истории русской литературы лиц, как Paul (основной вкладчик в “Пантеон дружбы”), Никол. Ленский (не путать с известным водевилистом!), Руфин Алексеев, Х. Сабуров, Я. Федоров, И. Соболев, и других.
Пока на эти два вопроса не будут найдены более или менее убедительные ответы, стихотворение “К ***” едва ли можно считать несомненно тютчевским7. Самое ему место — в отделе “Dubia” или даже (что, на мой взгляд, логичнее) в “Списке произведений Тютчева, приписывавшихся ему ошибочно или без достаточных оснований”.
А в заключение, на закуску — “моя маленькая тютчевиана”: небольшая коллекция выписок наиболее приглянувшихся мне фраз и выражений из комментария к ПСС:
“Автор почерка не установлен...” (стр. 277);
“Они (Тютчев и Пушкин. — А. Б .) впервые сблизились в жанре эпиграммы, и именно на Каченовского” (стр. 288);
“Стихи Тютчева [“Певец. (Из Гёте)”] можно отнести к часто встречаемым на практике собственно переводам” (стр. 345);
“Как видно, Тютчеву не чуждо стремление передавать эстетические переживания природы одновременно в стихах и в прозе (см. его письма)” (стр. 415);
“Автограф — карандашный, хотя во многом синтаксически оформленный” (стр. 428);
“Бенедиктов мог подсказать Тютчеву лирическую тему пробуждения женщины под воздействием утреннего солнечного луча; Тютчев развернул эту тему по-своему” (стр. 455);
