Джоан Барк - Хризантема
Вид у него действительно был цветущий, чему немало способствовало чувство радостного ожидания. В храме ждал чудесный подарок, насладиться которым Тэйсин собирался лишь после ужина.
Уединившись вечером в келье, священник уселся в традиционной позе на потертой татами в тусклом свете электрической лампочки под потолком. Сначала он почтительно приложил конверт к выбритому лбу, потом с великой осторожностью вскрыл его специальным ножом и достал белоснежный лист рисовой бумаги. Поклонился и стал вглядываться в изящно выписанные строки.
«Здравствуйте, Тэйсин-сан!
Похоже, в Токио наконец пришла весна. Солнце стало теплее, уже распускается слива. Вчера недалеко от конторы я видела дерево, сплошь покрытое белыми цветами.
Мама написала мне, что Вы уже поправились, вернулись к работе и даже немного прибавили в весе. Я очень этому рада и с нетерпением жду, когда снова смогу увидеть Вас таким, как в старые добрые времена.
У нас в ателье по-прежнему много работы, но я надеюсь приехать в Сибату во время праздников в конце апреля или начале мая.
Вам, наверное, будет приятно узнать, что священная урна в целости и сохранности. Я решила, что хранить ее в жилой комнате не слишком правильно, и Кэнсё-сан был так добр, что согласился временно принять прах в свой храм в Камакуре. Урна стоит в специальном помещении, где постоянно горят благовония. Кэнсё-сан обещал доставить ее в Сибату, как только Вы пожелаете. Мне кажется, это самый удобный вариант, и надеюсь, что Вы не будете возражать.
Надеюсь также, что Ваше здоровье еще улучшится и зима в Ниигате скоро придет к концу, как и у нас здесь. Прошу Вас беречь себя и больше не простужаться. Побольше отдыхайте и хорошо питайтесь.
С наилучшими пожеланиями, Мисако 9 марта 1966 г., Токио»Тэйсин расплылся в улыбке и тут же принялся читать с начала. Дойдя до конца, он почувствовал, как в груди его становится жарко, будто туда кто-то поместил горящую лампу. После третьего чтения щеки его порозовели, совсем как у прежнего весельчака Тэйсина, а в кончиках пальцев начало покалывать. Мисако вовсе не старалась вложить в текст что-то особенное, это было самое обыкновенное дружеское письмо, да еще и написанное в спешке, но монаху оно казалось великолепнейшим посланием, весточкой из высших сфер. На глаза навернулись слезы. Как он мог? Целый месяц почти не вспоминал о деле, которое так беспокоило покойного Учителя! Не шевельнул пальцем, чтобы выяснить что-нибудь о погибшей девушке. Что бы сказал Учитель о таком ленивом ученике? Да и Мисако-сан, наверное, уже чувствует разочарование…
Тэйсин напряг мышцы и издал грозный рык, подобно самураю из кинофильма, который бросается на врага с обнаженным мечом. Он бережно вложил письмо обратно в конверт, взял конверт обеими руками и с торжественным поклоном опустил на татами перед собой.
«Будет сделано!» — проговорил он четко, словно получил приказ.
На лице его застыло выражение непоколебимой воли.
Наутро Тэйсин, надев стеганую куртку и резиновые сапоги, отправился в путь. День выдался пасмурный, холодный, порывистый ветер нагонял с моря темные снеговые облака, но монах, переполненный энергией, не мог ждать. Он решил начать поиски с семьи Сугимото, глава которой, по словам его жены, помнил с детства некую девушку без одного уха.
Старики приняли нежданного гостя с почтением. Невестка проводила его в комнату, где они грелись у котацу. Тэйсин, с благодарностью поклонившись, принял чашку горячего чая, поставил на столик и стал греть руки, засунув их под ватное покрывало, теплое от горящей жаровни.
— Мы очень рады, Тэйсин-сама, видеть вас в нашем скромном жилище, — сказала бабушка Сугимото, обменявшись с гостем вежливыми замечаниями о погоде, — но хотели бы знать, какое важное дело заставило вас выйти из дома в такой ненастный день. Вы ведь еще совсем недавно оправились после болезни.
Тэйсин, несмотря на всю свою решимость, невольно покраснел. Его поспешность внезапно показалась глупой, а визит без приглашения — не слишком вежливым. Низко поклонившись, он покраснел еще больше и начал:
— Прошу простить меня за то, что нарушаю покой вашего дома, но мне очень нужны сведения, которыми располагает только ваша семья.
Официальный тон священника и серьезность его лица заставили пожилую пару тревожно переглянуться.
Тэйсин положил ладони на котацу, как следователь в кино, и спросил, повернувшись к хозяину дома:
— Сугимото-сан, некоторое время назад ваша уважаемая супруга сообщила мне, что вы, будучи еще ребенком, знали девушку, у которой не хватало одного уха. Не могли бы вы рассказать мне о ней поподробнее?
Старик дернул головой, выражая крайнюю степень удивления.
— Ха! Так вот вы зачем пришли! Неужели это так важно?
— Хай.
— С тех пор прошло лет семьдесят!
— Я понимаю, — серьезно кивнул монах, — и тем не менее не могли бы вы вспомнить что-нибудь еще о той бедной девушке? Например, где она жила, как ее звали…
Собеседник громко втянул воздух сквозь зубы.
— Ну-у… Память-то у меня совсем не та, что раньше. То и дело забываю, куда очки положил… Кажется, она служила нянькой в семье, которая жила в двух кварталах отсюда.
— О! Очень хорошо, — довольно заметил Тэйсин. — А имя ее не помните?
Старик напряженно наморщил лоб.
— Ну как тут запомнишь, столько лет прошло… да я ее толком и не знал. Она была лет на пять, на шесть старше меня. Мы с мальчишками ее дразнили, все время требовали, чтобы она подняла волосы… Звали нечистым духом, это помню, а вот настоящее имя…
— Понятно, — вздохнул священник, испытывая прилив жалости к несчастной калеке. — Хорошо хоть, что вы помните, где она жила. Тот дом до сих пор стоит?
— Да где там, снесли давно… Там теперь другой, новый. Я и не заметил, как его построили.
— А соо… — На лице монаха отразилось разочарование. — А кто там живет, та же семья, не знаете?
— Откуда мне знать, — слегка раздраженно ответил старик. — Зачем вам все это?
Тэйсин снова залился краской. Сказать правду, так еще, чего доброго, Кэйко узнает…
Тут вмешалась бабушка Сугимото.
— Ты должен помочь святому отцу, — наставительно сказала она мужу. — Дураку понятно, что речь идет об останках, которые обнаружили в саду Симидзу.
— Да, — вынужден был подтвердить монах.
— Ну что ж… — Старик задумчиво почесал подбородок. — Не скажу точно, но фамилия семьи, где работала девушка, могла быть Номура. Тому Номура, что живет в новом доме, как раз семьдесят вроде стукнуло. Я встречал его в обществе любителей бонсаи. Может, его она и нянчила?
— Замечательно, спасибо большое! — Тэйсин вновь обретал былую уверенность. — Теперь, пожалуйста, если не трудно, нарисуйте мне план, как идти, и я сразу отправлюсь туда.
— Да что вы! — воскликнула бабушка Сугимото. — По такой-то погоде? Тэйсин-сан, вам нельзя, а то завтра снова окажетесь в больнице!
Священник растерялся, не зная, что ответить. Он улыбнулся и кивнул.
— Наверное, вы правы, уважаемая. Зайду к ним в другой день.
Тем временем старый Сугимото встал из-за котацу и направился, шаркая, к комоду.
— Вот, — сказал он, возвращаясь с потрепанной толстой тетрадью, — это мой журнал с занятий по бонсаи, здесь должен быть телефон Номуры.
— Большое спасибо! — Тэйсин поклонился.
Старик, задрав подбородок, вглядывался в записи сквозь бифокальные очки.
— Вот он… Погодите, я сам позвоню, — буркнул он и потянул к себе телефон, стоявший на стенной полке.
Тэйсин ждал с колотящимся сердцем, пока старик наберет номер. От волнения он не разобрал ни слова из последовавшего разговора. Повесив трубку, Сугимото нахмурился.
— Ничего не помнит, старый совсем, — хмыкнул он. — Но семья та же самая, только дом перестроили. Номура-сан и есть тот младенец, кто же еще, но толку от него никакого.
— Жалко, — покачала головой бабушка Сугимото.
— А что ты хочешь, столько лет прошло.
Тэйсин встал и, поклонившись, еще раз принес извинения за неожиданный визит и попрощался. Он широко улыбался, однако хозяйка дома поняла его разочарование.
— Очень жалко, — повторила она сочувственно.
— Хай, — кивнул монах, поворачиваясь к двери.
Он шел по лужам вдоль грязных подтаявших сугробов, которых даже не замечал по пути сюда. Обратный путь почему-то казался гораздо длиннее. Ветер забирался под куртку, обжигая холодом. Тэйсин так устал, что сразу лег в постель. Как глупо, думал он. Доктор ведь предупреждал, что слишком напрягаться не стоит, иначе прежнее здоровье не восстановится еще долго. Столько трудов, а результата никакого.
*Через несколько дней ветер утих, стало теплее, и бабушка Сугимото пришла в храм в компании пожилой женщины. Госпожа Вада оказалась старшей сестрой того самого Номуры, с которым говорил по телефону старый Сугимото.
