Мередит Милети - Послевкусие: Роман в пяти блюдах
— Мира, — обращается ко мне Джаспер. — Поверьте, мы не принуждаем вас становиться инвестором. Поиск инвесторов не главная наша задача. Мы хотим, чтобы вы управляли «Граппой». Мы не собирались надолго оставлять Филиппа на этой должности. Он неплохой повар, но уровню «Граппы» он не соответствует. А вы соответствуете, Мира. «Граппа» — это вы.
На этом встреча заканчивается. Мы обмениваемся контактными телефонами. Я даю им телефон Джерри Фокса и договариваюсь, что необходимые документы будут доставлены мне не позднее понедельника. Следуя совету Рут, я не давала никаких обещаний, кроме одного — тщательно изучить финансовую документацию фирмы «Эй-И-Эль». Я решаю позвонить Джерри Фоксу немедленно, как только останусь одна.
— Мира, постой, — говорит Джейк, выходя за мной в коридор и закрывая за собой дверь. — Мне нужно кое-что с тобой обсудить. Это касается «Граппы».
— Да, что такое? — говорю я, резко поворачиваясь на каблуках.
Я все еще не могу прийти в себя от осознания, что Джейк продал «Граппу» третьему лицу прямо у меня под носом.
— Мы не могли бы где-нибудь пообедать? Джаспер сказал, что ты здесь до понедельника.
Это верно. Поскольку Рут, Фиона и отец согласились присматривать за Хлоей и Ричардом, я решила остаться в Нью-Йорке еще на один день, чтобы разобрать чулан в нашей старой квартире.
Я качаю головой.
— Слушай, — говорит Джейк и берет меня за руку. — Ты читала последнюю заметку о «Граппе»?
— Конечно, читала, — отвечаю я, хотя на самом деле ничего я не читала.
Дело в том, что доктор Д. П. наложила мораторий на все мои контакты с Нью-Йорком, категорически запретив вспоминать о прежней жизни. Это касалось и чтения газет, и телефонных разговоров с Тони, Ренатой и Хоуп.
— Джаспер прав. С тех пор как ты уехала, все изменилось. Все, — тихо говорит Джейк. — Слушай, в воскресенье вечером рестораны уже закрыты, может, пойдем в «Граппу», а? Пожалуйста.
Джейк все еще держит меня за руку, но его хватка ослабевает и он лишь мягко проводит пальцами по моей руке.
Его прикосновение действует на меня как удар электрического тока. Мне кажется, будто сильный порыв ветра вырвал меня из стоячей лужи, поднял высоко в воздух и швырнул в чужую жизнь. Это моя жизнь, но вместе с тем и не моя. Приехав в Нью-Йорк, я изо всех сил искала точку опоры, что-то такое, на что могла бы опереться, чтобы спокойно оглядеться вокруг. Я знаю, что мне нужно сделать: взять такси, отправиться прямиком в Ла Гардиа, поменять билет на самолет и вернуться в Питсбург.
— Во сколько? — спрашиваю я Джейка.
Я сбегаю вниз, переодеваюсь и нахожу ближайшее интернет-кафе. Я заказываю двойной латте и занимаю одну из деревянных кабинок. Наконец я нахожу ее, коротенькую заметку недельной давности, запрятанную в кулинарном разделе, который выходит по средам.
Ничего хорошего. Заметка написана второразрядным критиком, что само по себе уже плохо. Когда о твоем ресторане пишет Фрэнк Бруни, то даже если он вас ругает, люди все равно потянутся в ваш ресторан, чтобы выяснить: прав критик или нет. По мнению автора заметки — о котором я ничего не знаю, — меню устарело и кажется каким-то бесцветным, в отличие от декора, которого слишком уж много. Само заведение потеряло былое очарование и сделалось безвкусно-глянцевым. Далее критик хвалит мартини-бар, а также поет дифирамбы значительно расширенной коллекции вин. Я вижу свое имя, в коротенькой фразе в конце статьи: «… после ухода Мирабеллы Ринальди качество макаронных изделий значительно ухудшилось». В качестве примера автор приводит клейкий, по его мнению, и плохо смешанный сливочный соус и совершенно неаппетитные, пропитанные жиром равиоли. Хотя я тут совершенно ни при чем, мне становится грустно.
Я вспоминаю, что говорил Джаспер сегодня утром. Он сказал, что «Граппа» — это я. Я, а не Джейк. А ведь когда-то мы были вместе. Встает вопрос: если даже я вернусь в «Граппу», а Джейк станет управлять «Иль винайо», то есть мы станем единым брендом, сможем ли мы работать вместе? Джейк взял меня за руку и пригласил пообедать. Что он имел в виду, когда говорил, что «все изменилось»? И где, интересно, Николь? Поскольку Рената больше не общается ни с Джейком, ни с Николь, она ничего не сможет мне объяснить. Впрочем, я могу расспросить Тони. Что и сделаю сегодня после обеда. Уж кто-кто, а он знает все.
По дороге в отель я звоню Джерри Фоксу. Разумеется, его нет, поэтому я оставляю сообщение, что скоро ему будут доставлены финансовые документы синдиката ресторанов «Эй-И-Эль» и что я прошу его тщательно изучить полученные материалы.
Затем я звоню Рут. В отличие от Джерри, она берет трубку после первого же звонка.
— Ну, как прошла встреча? — спрашивает она.
— На самом деле здорово, — отвечаю я и посвящаю ее во все подробности, опустив лишь разговор с Джейком. К концу рассказа мне не хватает дыхания. — Да, а о Напа-Вэлли я говорила?
— Да.
— Ты понимаешь, что это значит? Если все пойдет хорошо, то в будущем мы сможем подняться до уровня «Сайруса», «Ад Хока», «Французской прачечной». Это же самые знаменитые американские рестораны!
— Вряд ли. Мне кажется, это невозможно, — говорит Рут.
— Конечно, это нелегко, но ведь людям, которые заказали столик в ресторане за три месяца вперед, нужно где-то питаться эти месяцы! Если нам удастся хотя бы…
— Мира, скажи, ты ничего не подписывала?
— Нет. Я же обещала. Но моему адвокату пришлют финансовые отчеты фирмы. Они предоставили нам свободный доступ к своей бухгалтерии и…
— А нельзя ли мне взглянуть на их финансовые отчеты? Если ты забыла, то напоминаю: я окончила Уортон и получила степень магистра экономического управления. Что-то не нравится мне этот синдикат. Очень бы хотелось изучить их бухгалтерию.
— Конечно, можно, — отвечаю я, удивляясь, что не додумалась до этого раньше. — Если у тебя есть время.
Рут тяжело вздыхает.
— О, найти время будет нелегко. Придется заняться тобой между войной с микроволновкой и походом в парк. Ничего, заплатишь мне своей стряпней. Между прочим, у меня закончились твои заготовки. Те, что я держала в морозилке. Я снова перешла на низкокалорийную кухню, которая уже не кажется мне такой вкусной, как раньше. Мира, по-моему, ты меня испортила, — смеясь, говорит Рут.
— Не волнуйся, помощь близка. В понедельник буду дома.
Рут рассказывает мне о Хлое и Ричарде, а я обещаю немедленно позвонить Маркусу, чтобы договориться об отправке Рут копий финансовых документов. Мы уже собираемся попрощаться, когда Рут говорит:
— Слушай, Мира, я понимаю, ты сейчас возбуждена, но…
— Что?
— Будь осторожна, хорошо?
— Конечно, я буду осторожна, — отвечаю я. — Но такая возможность выпадает раз в жизни. Я инвестирую малую часть того, что выручила от «Граппы», зато вновь стану ее владельцем, а доходы у меня будут такие, о каких я и мечтать не смела. А еще они обещали, что у меня будет право голоса и я смогу вмешиваться в дела синдиката. Они сказали, что полностью мне доверяют. Представляешь, мы станем вторым Жаном Жоржем[44]! Нет, это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Ага. Именно этого я и опасаюсь, — говорит Рут.
Я договорилась встретиться с Тони в ресторане «Голубая лента» около полуночи, когда он закончит все дела. Решив приехать в Нью-Йорк и познакомиться с инвесторами Джейка, я не могла не позвонить Тони. Он сказал, что кое-что слышал об этом синдикате и нужно быть ненормальной, чтобы тут же не сесть в самолет до Нью-Йорка и не подписать все, что нужно.
— Тебе предлагают «Граппу» на серебряном блюде, Мира! Какого черта ты ждешь? — спросил меня Тони.
Изнутри «Голубая лента» выглядит как обычный полутемный ресторан Манхэттена, каких сотни. Однако ближе к полуночи к ней выстраивается очередь, которая заворачивает за угол и тянется до самой Спринг-стрит. Этот ресторан нельзя назвать ни дорогим, ни роскошным, но его кухня поистине уникальна: нежнейший хлебец из телятины, картофельное пюре с сельдереем, бигмак с лобстером и сыром. Конечно, отведать сырного фондю можно в любом ресторане Нью-Йорка, и даже в четыре часа утра, но «Голубая лента» — лучший из всех. Хотя здесь всегда полно народа, по-настоящему он оживает только после полуночи, когда, закончив свои дела, шеф-повара Нью-Йорка сами отправляются есть.
Мы с Джейком ходили сюда как минимум раз в неделю, еще до того, как открылась «Граппа». Была середина девяностых, и молодой Марио Батали, деятельный повар-новатор из Вест-Виллидж, заказывал огромный стол в глубине ресторана, опустошая бар и грозя опустошить еще и винный подвал. Нам приходилось стоять в очереди по часу или даже больше, дожидаясь возможности занять один из столиков, покрытых белоснежной льняной скатертью, и мечтая о том дне, когда мы тоже окажемся за одним столом с нью-йоркскими кулинарными знаменитостями. Даже когда Марио и толпа его приятелей перестали приходить в ресторан, мы с Джейком все равно туда ходили, чтобы просто посидеть в баре, съесть на двоих дюжину голубых устриц и выпить бутылку вина.
