Джон Кинг - Скинхеды
Когда Терри ушел, было уже около пяти вечера, Сумасшедшая Семейка устроилась перед телевизором для просмотра «Леди и Бродяга», когда он проезжал мимо, слушая в машине «Skinhead Girl», чувствуя себя целостным и наполненным.
Солнце тонуло за горизонтом, но все равно было еще светло и небо оставалось чистым. Лето было не за горами и он радовался этому факту. Три ночи тому назад ему приснилась Эйприл, но это было больше чем сон, намного реальнее, чем ежедневная жизнь. Во сне он шел по длинной пустой улице, стараясь избегать своих отражений в окнах, глаза смотрели только вперед, вода заполняла желоба по краям крыш. Впереди он увидел светофор и уже скоро был у перекрестка, бросил взгляд направо и увидел подъезжающий междугородный автобус. Он стал вглядываться в людей, сидящих вдоль окон, и внезапно увидел Эйприл, в тот же момент мир изменился, стал каким-то электрическим, тут и там с крыш слетали искры, на несколько секунд все стало разноцветным, а она улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй, автобус проехал мимо, уменьшаясь в размерах, а потом и совсем пропадая вдали. Она снова покидала его, но в этот раз он знал — она хотела, чтобы он наслаждался жизнью столько, сколько ему отведено, и вернулась, чтобы помочь ему начать все сначала. Еще до того, как он это осознает, они уже будут снова вместе. Терри проснулся с мокрым лицом, слезы впитались даже в подушку. Он лежал в кровати и ему было немного грустно, но чем дальше, тем больше он ощущал, что становится счастливее.
Он провел рукой по волосам, после всех этих лет так и не привыкший ни к каким другим стрижкам, только под насадку номер два. Новая прическа уже понемногу его доставала, волосы порядочно отросли, не то чтобы как у хиппи, но все к тому шло. Он припарковался у дома Энджи и поднялся к двери ее квартиры. Она попросила быть в полшестого, а он приехал на 5 минут раньше, впрочем вряд ли она была бы против. Терри успел нажать на звонок трижды, прежде чем она открыла дверь. Посмотрела на часы и улыбнулась.
— Привет, — сказала она и отступила в сторону, чтобы он мог пройти. — Ты рановато.
В зале работал телевизор с приглушенным звуком. Откуда-то доносилась «Jay Moon Walk»[202]. Он заметил: проигрыватель пластинок, 45 оборотов в минуту.
— Хочешь чего-нибудь выпить? Ты ведь любишь «Лондон Прайд», не так ли?
— Можно и чаю, спасиб.
— Давай, я специально для тебя купила пару бутылок.
— Хорошо, раз уж ты пошла на такие жертвы.
Она ушла на кухню, а Терри окинул взглядом комнату. Она довольно мило ее обставила и он даже был немного под впечатлением от стоящих в рамочках фотографий Десмонда Деккера, Принса Бастера и Лоурела Эткина, каждая из фотографий с автографом и посвящением. Потом он чуть не подпрыгнул, когда заметил Судью Дрэда, короля грязного рэггей. Еще одна фотография с посвящением, на этот раз «ДЛЯ КРАСАВИЦЫ ЭНДЖИ». Он улыбнулся, когда увидел фото Энджи, на котором она была помоложе, возможно в двадцать с чем-то, на заднем сиденье скутера, руками обняв за талию парня в летной куртке. Интересно. Была ли она когда-нибудь замужем, подумал Терри, а может она сейчас обручена или у нее есть парень. Ему не хотелось спрашивать. Она была довольно миловидной женщиной и кто знает, будь он помоложе, все могло бы случится. Но Энджи могла бы завести себе какого угодно мужчину, вряд ли бы ее заинтересовали такие парни как он.
— Хочешь, я сделаю тебе бутерброд? — спросила она, возвращаясь в комнату.
— Нет, все нормально.
Она протянула ему стакан и бутылку. Он взял.
— Чипсы, орешки, печенье?
— Нет, спасибо. Я поужинал у Рэя. Он помирился с Лиз.
Энджи открыла сумочку и достала из нее ножницы.
В комнате было полно памятных вещей и он, Терри, только сейчас понял, как мало он знал о своей работнице, что ее любовь к ска и внутренний мир скинхедов были намного глубже, чем он думал. Тем временем Энджи поставила посреди комнаты стул и похлопала по нему, он снял пальто и сел. Она обернула полотенце вокруг его шеи.
— Я жду этого с нетерпением, — сказал он.
Энджи начала сзади, постепенно продвигаясь по кругу с правой стороны. Скоро она уже стояла впереди его, ее грудь просто в дюймах от его лица. Он старался думать про что-нибудь другое, кроме этого факта, попытался представить себе рожу своего старого приятеля Хокинза, поскольку уже этого было достаточно, чтобы тебя стошнило, потом представил горбуна с приветом, сидящего за барной стойкой, единственная проблема — это было в Таиланде, бейсбольная кепка, надвинутая на глаза от проникающего снаружи солнца, девушка в скудном купальнику массирует ему ногу. Черт, не срабатывает! Он представил Бастера, наливающего пинту пива, очень медленно, представил себя поднимающего ее, идущего к столикам в «Юнион Джеке», бильярдный кий, отсылающий белый шар вверх по столу, где он ударяет по черному, тут Энджи придвинулась еще ближе, ножницы скользят по его голове. Бесполезно. Он чувствовал, как начинает давить ширинка, как он краснеет, и попытался сконцентрироваться на стопке пластинок, замечая лэйблы Big Shot и Joe and Bamboo, полузатертые воспоминания мальчика, глядящего на Луну, гадающего, сможет ли он в один прекрасный день пройтись по ее поверхности, в тот день, когда пролететь на ракете будет так же легко и просто, как и проехаться в автобусе, когда не будет ни войн, ни бедности, как и обещали политики, в день, когда он просто подпрыгнет — и не почувствует притяжения Земли, космический пилот, который будет жить вечно, медицина излечивает любую когда-либо придуманную болезнь, взрослый человек, пляшущий дикие лунные скинхэд-танцы. Терри опустил глаза, про себя восхищаясь бедрами Энджи, услышал звуки ее голоса вперемешку со звуком стригущей машинки, слушая вполуха, что-то отвечая, в мыслях где-то далеко, утренняя рутина приготовления полного английского, там еще остатки вчерашнего застолья — холодные овощи, картофель, брюссельская капуста, потянулся к проигрывателю, перебирая пластинки, заметил, как Энджи наклоняется над проигрывателем, заинтересованная его выбором, — в черной юбке и чулках.
Терри был взрослым мужчиной не лишенным чувств. Энджи остановилась, чтобы поправить лезвие на машинке. Он поднял голову, увидел лица Лоурела с Десмондом Дэккером и Принса Бастера, проигрыватель крутится, игла затихла, застряла в желобке на краю пластинки. На кухне еле слышно играло радио, были слышны голоса на заднем плане.
— Они постоянно заедают, — сказала Энджи, потянувшись за проводом и зайдя Терри за спину.
Тот с облегчением выдохнул. Ей стоило просто бросить взгляд вниз, чтобы заметить выпуклость у него в «Ливайсах». Может она уже ее заметила, хотя ему так не показалось. Откуда-то издалека доносились звуки радио, говорили про нефть и батальоны смерти, про фундаментализм. Терри перестал вникать и всмотрелся в узор дивана, проследил за складками на нем, попытался представить пробирающий до костей холод на шотландских горных хребтах, ветер и дождь со снегом, острыми лезвиями врезающийся в гранит, лед залепляющий уши, рот и яйца. Это сработало. В конце концов — он ее начальник. Он не хотел, чтоб она думала, что он какой-то извращенец.
— Давай-ка, — попросила Энджи, — подставляй щеку.
У него чуть не вывалились глаза. Несколько пуговиц на ее блузе были расстегнуты и он не мог не заметить холмики ее груди, отороченный черным кружевом бюстгальтер с низкими чашечками, подчеркивающий пышности. Он уже не думал о своей стрижке, закрыл глаза, чувствуя, как ее пальцы поглаживают его голову, нежно двигаясь от макушки в вискам. Лед в его джинсах растаял.
— А Вы оригинал, мистер Инглиш. Большой оригинал.
Терри не понял, к чему именно относились ее слова, но понял, что все-таки ей нравится. Возможно он и ошибался, но в данную минуту ему так не казалось.
— Чистая порода. Стопроцентный скинхед.
Энджи наклонила вперед его голову, так, что она легла прямо ей на грудь, и стала поглаживать кончиками пальцев ему затылок, вниз по шее, отслеживая линии, что во все времена символизировали знание и мудрость, массируя ему плечи, в конце концов отрывая его от стула и дотягиваясь до ширинки на джинсах. Она улыбалась, когда он поднял голову, ее губы в дюймах от его рта, руки осторожно расслабляли пояс. В какой-то момент она отпрыгнула, мельком взглянула вниз и широко раскрыла глаза, ехидно улыбнулась и начала насвистывать «Big Nine», песенку Судьи Дрэда. Терри нравился Судья Дред, король грязного рэггей, но сейчас он не думал про эту тушу из Брикстона. Энджи прижала свои губы к его губам, и его бесконечно долгая грусть утекла куда-то далеко в подсознание, там, где ей и следовало бы быть. Краем уха он слышал, как по радио говорят о пытках, убийствах, наркотиках и бомбах, взрывающихся где-то, но он не стал прислушиваться. В данную минуту у него были дела поважнее.
Примечания
