Виктор Левашов - Журналюга
— Почему Кольцов выбрал для своего пиара «Курьер»?
— Очень просто. Через «Экономист» или «Индепендет» такую акцию не проведешь. А мы — самое то. «Курьер» читают как раз те, кто нужен. И в Лондоне, кстати, тоже.
— При чем тут Лондон?
— Была информация. «Бритиш петролеум» намерена сделать очень крупные инвестиции в российскую «нефтянку». Персидский залив стал слишком неспокойной зоной. То там «Буря в пустыне», то «Лиса в пустыне», теперь вот с Ираком заварушка. А в Сибири уж точно никакой войны никогда не будет. Второе: Кольцов летал на переговоры в Лондон. Думаю, как раз на предмет впарить им «Нюду-нефть». И если верить этой, извиняюсь, бизнес-леди, и сейчас туда же улетел. Я только одного не понимаю: на кой черт ему там Стас Шинкарев?
— Хороший вопрос, — одобрил Тюрин, не отрывая взгляда от лежащего перед ним мобильника.
— А почему Кольцов так спешит? — спросил Лозовский. — Прилетает в Москву всего через день после нашего разговора в Тюмени, покупает типографию, покупает контрольный пакет «Курьера», передает его Попову…
— Еще не передал, — поправила Регина.
— Ты-то откуда знаешь?
— Об этом уже вся редакция знает. Фаина растрепала. А она наверняка подслушала. Но она уверена, что передаст. И Попов, судя по всему, тоже уверен.
— Передал, не передал, но бабки Кольцов потратил немаленькие и Попова за горло взял. И все это только для того, чтобы очерк Коли Степанова вышел в этом номере, а не в следующем? Мне Кольцов объяснил, что интервью генерала Морозова не опровергнуто, акции «Нюды» и «Союза» падают, фирма несет прямые убытки. Попову он даже цифру назвал: десятки тысяч долларов в день. Тут я чего-то не понимаю. Какие убытки?
— Шеф, поздравляю, начинаешь соображать. Если так и дальше пойдет, лет через пять с тобой можно будет разговаривать на профессиональном уровне. Конечно, туфта. Акций в продаже нет, так что никаких убытков он не несет. Уменьшение капитализации компании — да, но это не прямые убытки. Он же не сегодня продает «Нюду».
— Тогда — почему? — повторил Лозовский. — Это не просто спешка. Это лихорадочная спешка. А он не из тех людей, которые любят спешить.
— Он понял, что ты не поверишь в версию тюменских ментов и будешь копать, — высказал предположение Тюрин. — И решил тебя обойти. А потом копай сколько влезет, дело уже будет сделано.
— Ты рассуждаешь как мент, — заметила Регина. — Причин может быть сколько угодно. В том числе политических. Сейчас баррель нефти зашкаливает за тридцать долларов. Не известно, что будет завтра. Промедление может обойтись Кольцову не в десятки тысяч, а в десятки миллионов долларов. Если цена нефти упадет до двадцати баксов, он не получит за «Нюду» и половины.
— Так-то оно так, все может быть, — согласился Лозовский. — Но…
Мобильный телефон Тюрина пиликнул и сразу умолк. Еще раз коротко пиликнул и снова умолк. Тюрин немного подождал и сам набрал номер:
— Ты звонил?.. Так купи себе нормальный мобильник!.. Ладно, ладно, подарю, если ты такой бедный. «Российский курьер» подарит. За помощь. Но его еще нужно заработать!.. Где?.. Когда?.. Не отключайся, у нас совещание, сейчас выйду. Пять минут, — предупредил он Лозовского и Регину, поспешно направляясь к двери. — Без меня не продолжайте.
— Что это за сепаратные переговоры? — с недоумением спросила Регина. — С кем?
— Понятия не имею. Скажет.
— Не нравится мне все это. Очень не нравится. И как-то неспокойно у меня на душе.
— У меня тоже, — кивнул Лозовский.
Воспользовавшись перерывом, Регина заправила «эспрессо» новой порцией кофе и отправилась за водой в туалет в конце коридора, а Лозовский взял ксерокопию очерка Коли Степанова и начал просматривать тексты, относящиеся к Кольцову.
— Программа Кольцова насчет нефтяной вертикали — это реально? — спросил он, когда Регина вернулась.
— Теоретически — да. Практически вряд ли.
— Почему? В конечном итоге всем же выгодно?
— В конечном. Но для этого нужно чем-то поступиться уже сейчас. Знаешь, какое сегодня самое противное слово? «Будет». Всех уже тошнит от этого «будет». «Есть» — это то, что есть. А будет!.. Но главное даже не в этом. Кольцов пытается построить вертикаль на базе своего «Союза». Центр — в Москве, а добыча и нефтепереработка в пятнадцати регионах. Это пятнадцать губернаторов и их команд. И ни один из них пальцем не шевельнет, чтобы помочь Кольцову, а шевельнет, чтобы помешать. Нужно объяснять почему?
— Нет. Потому что налоги Кольцов платит в Москве.
— Вот именно. Государственная топливная компания могла воздействовать на губернаторов, потому что за ней власть. А у Кольцова только один рычаг — бабки. А чтобы прокормить пятнадцать губернаторов, нужны миллионы и миллионы. И не деревянных — зелененьких.
— Почему же Кольцов в это дело лезет?
— Потому что это единственный способ утвердиться на нефтяном рынке. Не пристроиться сбоку к трубе, а подмять под себя всех. Даже таких монстров, как ТНК или «Сиб-ойл». Тот, кому это удастся, станет хозяином России. Даже президентом. Если захочет. Но не думаю, что это удастся Кольцову. До него уже пытались идти по этому пути. Где они? Иных уж нет, а те далече… Налить тебе кофе?
— Нет, спасибо, у меня от него уже во рту кисло, — отказался Лозовский. — Почему убивают бизнесменов?
— Ну и вопрос! — усмехнулась Регина. — Кредитор, конкурент. Да мало ли что еще!
— Я про большой бизнес.
— В большом бизнесе, Володя, не убивают, а решают проблемы.
— Какие? Кредитор? Но долг останется. Конкурент? Но конкуренция останется. Не на одном же человеке держится бизнес.
— На Западе — да. А у нас часто именно на одном. Убери его, и бизнесу конец. Второй вариант — когда с ним нельзя договориться, а с его преемником можно. Третий вариант — когда бизнесмен становится опасным для конкурентов. В эту зону риска, кстати, попадет Кольцов, если наберет слишком большую силу. Бывает и экзотика. Редко, но бывает.
— Экзотика? — заинтересовался Лозовский. — Например?
— Пожалуйста. Один бизнесмен очень крупно кинул другого. На Западе такие вещи решают через арбитражный суд. Что такое наш арбитраж, не буду говорить. Даже если ты кругом прав, судиться будешь до второго пришествия. Но и с кидняком смириться нельзя. Знаешь, как говорят бизнесмены? Если станет известно, что меня безнаказанно кинули хоть на цент, найдутся желающие кинуть на миллион. Вопрос деловой репутации. С лохом, который позволил себя кинуть, серьезные люди никаких дел иметь не будут. Тут и происходит то, что мы называем заказным убийством. Они чаще всего остаются «висяками». Но те, кому нужно, знают. Репутация восстановлена. Такая вот, шеф, экзотика.
— Знаешь, о чем я думаю? — помолчав, проговорил Лозовский. — Замуж бы тебе, Региночка. Замуж, двоих детей, а не копаться в этой грязи.
— За кого, Володя?! За кого?! — жалобно спросила Регина. — Ну, была я замужем. Топ-менеджер из Мадрида. Жгучий испанец. Мне было двадцать лет, ему двадцать два. Познакомились мы в Лондоне на приеме в нашем посольстве. Одевалась я тогда от кутюр, он запал на мои ножки, я на его усы. Он по-русски ни бельмеса, я по-испански только «бэсса мэ мучо». С полгода был рай. Потом я сдуру выучила испанский. И поняла, что говорить мне с ним совершенно не о чем.
Она ткнула недокуренную сигарету в пепельницу и тут же закурила новую.
— Вот за тебя бы я вышла замуж. Или за Петровича. Но вы, к сожалению, оба безнадежно женаты.
— И староваты для тебя, — улыбнулся Лозовский. — Тебе бы кого-нибудь помоложе.
— Скучно с ними! Понимаешь? Скучно! В следующий раз выйду за китайца! — сердито пообещала она. — Чтобы учить язык лет пятнадцать!.. Что такое любовь, Володя? Она вообще есть или это такой же миф, как свобода, демократия и права человека?
— Есть, Региночка, есть. И я тебе скажу, что это такое. Любовь — это как жираф. Один раз увидишь, и уже ни с чем не спутаешь. Есть люди, которые так ни разу в жизни и не увидели жирафа. Им не повезло. Но ты увидишь. Обязательно увидишь. Придет. Он уже где-то идет.
— Не смей меня жалеть! Слышишь? Не смей меня жалеть! — неожиданно выкрикнула Регина и выбежала из загона.
— Что с ней? — спросил появившийся в дверях Тюрин. — По-моему, плачет. Ты что, обидел ее?
— Наоборот, пожалел.
— Пойду успокою.
— Не ходи, не нужно. Она сама справится.
— Жалко девчонку. Не женским делом занимается. Ей бы замуж, детей… Ты чего усмехаешься?
— Это я ей и сказал. С кем ты созванивался?
— С одним человеком.
— С кем?
— Потом. Не при ней. У нас надолго еще?
— Думаю, нет. А что?
— Нужно кое-куда съездить. До конца рабочего дня.
— Успеем. Сделай веселое лицо, — поспешно сказал Лозовский, услышав шаги Регины.
— Что у вас за дурацкие физиономии? — спросила она, войдя в загон.
