Юсеф эс-Сибаи - Мы не сеем колючек
— В чем дело?
— Габер!..
— Где он?
— Там внизу…
— Что с ним?
— Машина сбила!
— Он жив?
— Не знаю, ничего не знаю…
Джавда поспешил на улицу, Сейида бросилась вслед за ним.
Санитар с трудом пробирался сквозь толпу, сгрудившуюся вокруг места происшествия. Кто-то крикнул:
— Парнишке совсем плохо! Вызовите «скорую помощь»!
Джавда пробился вперед и увидел Габера, распростертого на мостовой. Тонкая струйка крови стекала по его подбородку. Послышался колокол кареты «скорой помощи». Толпа начала расступаться, расчищая путь машине. Врач склонился над мальчиком и упавшим голосом произнес:
— К сожалению, мы здесь уже не нужны…
Подошли санитары с носилками. Врач выпрямился.
— Поздно… Все было кончено почти в ту же минуту.
Со всех сторон понеслись возгласы:
— Несчастный!
— Дай Аллах сил бедной матери!
— Надо было сразу везти в больницу, может, и спасли бы!
Сейида припала к неподвижному телу сына:
— Габер, Габер! Мальчик мой!
— Уведите ее!.. — приказал доктор.
Джавда обнял Сейиду за плечи и попытался поднять с мостовой. Несчастная мать обхватила безжизненное тело и не двинулась с места.
— Габер! Слышишь меня, Габер? Мальчик мой, больше я никогда тебя не оставлю! Ты скоро поправишься, дорогой мой…
Явились полицейские и принялись разгонять зевак:
— А ну, разойдись! Не мешайте обследовать место происшествия. Где пострадавший?
Толпа любопытных распалась надвое: одни сгрудились около полицейских и причитающей матери, другие — вокруг шофера такси, сбившего мальчика.
Наконец Джавда поднял Сейиду с колен. Она как-то обмякла и позволила увести себя в приемную, выпила успокоительное, предложенное Абдель Рахимом…
— Крепись, Сейида! — ласково уговаривал ее доктор. — Я понимаю, как тебе тяжело сейчас! Молись, плачь и молись — и станет легче…
Сейида не понимала ни одного слова. Неужели она и вправду навсегда потеряла сына?! Неужели не придется будить его в школу… кормить… рассказывать сказки?.. Зачем же тогда ей жить?! Ради кого?..
Доктор Абдель Рахим быстро уладил все формальности: добился того, что вскрытие посчитали ненужным, подучил свидетельство о смерти, договорился об участке на кладбище… Габера в последний раз привезли домой. Пришли соседи, хорошо знавшие мальчика. Приглашенный шейх громко читал Коран.
Неожиданно в дверях появился Аббас — не застав сына дома, он пришел учинить скандал. Первый, кто попался ему навстречу, была старая служанка. Аббас грозно нахмурился и спросил:
— Где Габер?
Ответа служанки он не понял — старушка отвернулась и пробормотала:
— А вот такие мерзавцы живут!
Подошел Джавда и рассказал о случившемся. Аббас даже пошатнулся. Он бессмысленно топтался в прихожей и повторял, озираясь по сторонам:
— Как же так?.. Я только ненадолго ушел… Что же это, а?
Сейида услышала знакомый голос и отняла платок от заплаканных глаз:
— Прогоните его! Это он во всем виноват… Пошли ему Аллах вечные мучения!
Джавда вывел Аббаса на лестницу. Тот не переставал бормотать: «Габер погиб… Нет у меня сына…» Да, умер твой сын, Аббас… Единственное, что могло остаться на земле от твоего пустого и никчемного существования… Ты остался один: ни родителей, ни жены, ни детей.
Спустившись вниз, Аббас почувствовал, что ноги его не держат. Он сел на ступеньку и заплакал. Бавваб Ибрагим подошел посмотреть, не случилось ли что с человеком.
— Потерял я сына… — поднял к нему голову Аббас. — Ничего хорошего он от меня не видел… Даже проститься не дали! И правильно — так со мной и нужно, с подлецом!
— Повремени немного, — успокоил его Ибрагим. — Сейида добрая женщина. Вот отойдет у нее сердце.
Через несколько дней Аббас, придавленный постоянным чувством вины, встретился со своей бывшей женой. Произошло это на кладбище, когда он пришел посидеть в одиночестве на могиле сына. Увидев Сейиду, Аббас нерешительно приблизился и попросил:
— Позволь мне побыть здесь…
Сейида ничего не ответила. Аббас присел на скамейку. Воцарилась гнетущая тишина. Молчание нарушил Аббас:
— Прости меня, если можешь…
— Ни к чему все это, — устало отозвалась Сейида. — Больше нас ничто не связывает.
— Тогда разреши перенести останки Габера в наш семейный склеп.
— Не все ли равно, где он похоронен?..
И разговор заглох.
Они встречались у могилы сына еще несколько раз, но за это время и словом не перебросились. Молча сидели, молча вставали и уходили. А потом и эти встречи прекратились — городские власти решили расширять улицу, и кладбище ликвидировали.
Жизнь Аббаса совершенно изменилась. Он никуда не ходил, порвал со старыми знакомыми, соседи больше не видели его пьяным… Теперь все чаще он заглядывал в типографию, останавливался у немногих непроданных машин, разговаривал с мастером Абду. Постепенно это вошло у него в привычку. Маленькая типография возрождалась. Починили машину для резки бумаги, взяли заказ на конверты и тетради…
Аббас часто думал о Сейиде, но всякий раз, когда хотел ее навестить, ему вспоминался разговор на кладбище. Наконец он набрался храбрости и пришел в приемную Абдель Рахима.
— Я ничего не прошу, Сейида… Позволь только изредка тебя видеть. Габер наш сын. В память о нем забудь зло, которое я тебе причинил…
Горячая волна жалости — к себе, к Габеру, к этому стареющему человеку, в усах которого уже пробивается седина, — прилила к сердцу Сейиды.
— Ладно, Аббас, — тихо произнесла она. — Аллах тебе судья.
Вошел усталый доктор и прервал их разговор:
— Послушай, Сейида, сегодня ночью надо кому-то пойти к больному ребенку. Я был у него вчера. Пришлось продежурить всю ночь, и я буквально падаю с ног…
— А где это?
— В квартале Род эль-Фараг. Дом устаза Хамди эс-Самадуни.
— Хамди эс-Самадуни?! — испуганно воскликнула Сейида.
— Да. Его сын заболел. Совсем малыш…
Глава 46
Хотя был еще только полдень, Сейида немедленно отправилась на дежурство. Солнце пекло нещадно. Перед знакомой дверью цвели акации. Ярко-красные цветы, пожаром полыхавшие у дверей, усиливали тревожное ощущение беды, охватившей дом. Поперек садовой дорожки, загораживая проход, стояла бочка керосинщика Аталлы. Время совсем убелило его голову, согнуло спину. Сейида поздоровалась. Старик поднимал бидон с керосином и даже не взглянул на подошедшую. Когда она поравнялась с бочкой, он поднял глаза и удивленно воскликнул:
— Никак Сейида?!
— Что, не узнал?
— Ей-богу, нет! Я просто подумал, что это сиделка — доктор обещал прислать к больному мальчику.
— Я и есть сиделка.
— Вот ведь судьба! Проходи поскорей, а то они там совсем с ног сбились.
Сейида постучалась — звонок по обыкновению не работал. Открыла Кусар с распухшим от слез лицом, усталыми, красными глазами.
— Сейида? Как хорошо, что ты пришла — у нас беда, мальчик заболел, — пожаловалась она.
— Знаю, — сочувственно ответила Сейида. — Меня прислал Абдель Рахим — я ведь теперь медсестра.
Подошел Аталла с бидоном.
— Поставь у входа, — попросила Кусар. — Деньги я тебе потом отдам.
Вот так же обращалась к Аталле госпожа Фатьма… Сколько лет прошло!
Кусар опять повернулась к Сейиде:
— Надеюсь, твой Габер здоров?
Ее Габер!.. Но разве можно обрушивать на людей свое горе, когда им и без того тяжело?!
— Все хорошо, слава Аллаху.
— Сама судьба прислала тебя, Сейида. Я уже несколько суток даже не вздремнула — боюсь оставить малыша. А с тобой я спокойна.
Маленький Мухаммед, как назвали мальчика в честь его знаменитого деда, метался в кроватке, пытаясь сбросить пузырь со льдом. Сейида день и ночь не отходила от больного, прикладывала к губам смоченную водой губку, делала уколы: витамины, глюкозу — ребенок почти ничего не ел.
Медленно текли дни, еще изнурительнее — длинные, нескончаемые ночи. Силы Сейиды были на исходе. Наконец температура спала, ребенок открыл глаза.
— Это просто чудо! — сказал доктор, который и не надеялся на счастливый исход. — Ты добилась своего, Сейида.
В первый раз за долгое время болезни Мухаммеда Сейида спокойно заснула. Мальчик пошел на поправку. Повеселевшая, благодарная Кусар возобновила расспросы о Габере. Сейида уклонялась от этих разговоров, но скрывать правду становилось все труднее.
Однажды Хамди и Кусар попросили, чтобы она привела своего сына — теперь уже можно отлучиться из дому, да и доктор сказал, что не нужно опасаться инфекции…
Сейида не выдержала, опустила голову и расплакалась.
— Нам за него нечего бояться — Аллах взял Габера к себе.
