Семен Данилюк - Мужские игры
- То есть? В чем проблемы? Я директор "Лэнда" и подпишу договор о продаже оформленных на него институтских акций. Кто может мне помешать? Если только ты. Но тогда, раз решил меня под нож подставить, потрудись хотя бы объясниться, чем это тебе моя жизнь так надоела. - Максим с нарастающим беспокойством вглядывался в неподвижную спину. - Шуткуешь, - облегченно догадался он.
- Тебя, Флоровский, всегда губило верхоглядство, - Забелин сделал смачный глоток. - Не хотел говорить. Но иначе глупостей наделаешь. Да, ты значишься директором "Лэнда" - обладателя институтских акций. Но директором материнской компании "Профит", если помнишь, была оформлена Лагацкая.
- Ну и?..
- Если бы ты удосужился внимательно проштудировать уставные документы, ты увидел бы, что там есть маленький хитрый пунктик: директор "Профита" по уставу имеет право единолично продавать дочерние компании.
- Ты хочешь сказать, что "Лэнд"?.. - Флоровский захлебнулся в догадке.
- Именно. "Лэнд", то есть компания, на которую оформлено около девяноста процентов институтских акций, давным- давно принадлежит не "Профиту", а некой офшорной компании, директором которой имею честь быть я. Так что считай, что от должности директора ты освобожден.
- Врешь! - Максим с силой ухватил Забелина за плечо. - Врешь ведь! Скажи, что врешь!
Забелин досадливо освободился.
- Еще сто пятьдесят, - катнул он фужер к опасливо прислушивавшемуся бармену.
- Так вот почему ты так лихо собственные деньги на акции пустил. Ты же у нас теперь единственный хозяин громадного института. Стало быть, все эти месяцы ты меня, как щенка, носом по столу водил! Меня, своего друга! - голос Максима забулькал от обиды. - Меня - в двурушничестве подозревал. А сам вон куда выворачивал. Всех вокруг пальца обвел, хитрован!
- Увы, не я. Юлочка - вот великий комбинатор. Всё девочка предусмотрела. Даже нынешний наш разговор. Не думал, правда, что придется от тебя самого страховаться. Но выходит, Юла еще мудрей была, чем я думал. Представляешь, как тебе теперь комфортно, - прижмут завтра ножами этими жуткими, а ты тут-то и извернулся - меня, мол, самого подставили. И - как сам говоришь - не при делах.
- Зато тебя прижмут! - с силой напомнил Максим. - И так, что мало не покажется. А если не подпишешь, башку оторвут. Не знаю только, будет ли мне жалко. Что, захотелось сразу и на всю оставшуюся жизнь все проблемы закрыть? Понимаем-с. Только ты классиков забыл: лучше меньше, да лучше. Иль впрямь голову потерял, если решил, что тебе такое богатство за здорово живешь отдадут?
Ответа он не дождался, "махнул" бокал и, показав на него бармену, горько покачал шевелюрой:
- Да, бывают в жизни огорченья. Но чтоб лучший друг, перед которым исподнее выворачивал, вот так между делом "кинул"... А давай-ка в самом деле угощу тебя в дыню напоследок.
Максим потянулся кулаком к смурному Забелину, не дотянулся и рухнул меж табуреток.
Подбежала метрдотель:
- Алексей Павлович! В конце концов здесь приличное заведение.
- Ба, да у нас, оказывается, туфли из крокодиловой кожи. - Максим, задрав голову, снизу вверх с любопытством разглядывал монументальную фигуру. Добрался до лица. - А крокодильчика, судя по всему, сами и отловили и освежевали.
- Такси, - коротко попросил Забелин.
- Этому кидале "Линкольн", плиз, - уточнили снизу. - И сразу вслед за тем - катафалк.
Зазвонил мобильный телефон.
- Алло, Алеша! Это Наталья. Только что Юрия Игнатьевича увезли с сердечным приступом. Приезжал Онлиевский! Короче, он все знает! Я буду в больнице!
Забелин медленно отключился, потянулся к бокалу.
- Чего там еще? - из-под стойки показалась курчавая голова.
- Похоже, начали ловить моего мизера.
Глава 12
Террариум единомышленников
Второв все еще не хотел верить своим ушам.
- Может, все-таки ошибка? - Он почти искательно посмотрел на начальника службы технического контроля. - Хотя... совпадает.
Повернулся к Чугунову:
- Вызови-ка Снежко и сам заходи. Если Иван Васильевич позвонит, соединить немедленно... А вы пока побудьте в приемной.
Вот уже который день Второв неустанно колесил по Москве, встречаясь все с новыми и с новыми людьми, многие из которых еще месяц назад сами готовы были прибежать к нему по первому зову. А теперь он с трудом пробивался к ним на прием, нещадно подавляя страдающее самолюбие.
Пробившись, снова и снова, со всей данной ему от природы силой убеждения повторял одно и то же:
- Крах "Возрождения" - это удар по всей экономике, которую после августа и без того непрерывно сотрясает. А банк может выстоять! Есть реальные расчеты, люди. Достаточно выделить двести миллионов долларов из резервов Центробанка. То есть всего-навсего часть тех резервов, что создавались именно под "Возрождение" и за счет "Возрождения". Всего-навсего!
И замолкал, в очередной раз наткнувшись на заледеневшие в притворном внимании глаза.
Ездил Второв и на переговоры с владельцами других банков, которые вели бесконечные консультации о сращивании. Варианты укрупнений, разукрупнений, поглощений стали любимыми темами журналистов. Редкая программа на телевидении не начиналась с анализа последних банковских новостей, подобного смакованию колонки брачных объявлений в светской хронике. Обсуждалось живо, кто и за кого выходит, кто кому и какое предложил приданое, а кто сватался, ан получил отлуп.
Но за всей этой мишурой скрывалось то, о чем никто не говорил прямо: так называемые системообразующие банки, недавняя гордость страны, при попустительстве правительства, судорожно выискивали быстрые и безопасные способы, чтобы слить на сторону все сколь-нибудь ценное, оставив незадачливых вкладчиков и кредиторов с носом.
Включаться в эти игры Второв избегал. Его банк еще стоял. Стоял, несмотря на пробоины. Продуманная универсальная конструкция, хоть и раскачивалась сильней и сильней под нестихающими финансовыми порывами, но пока держалась.
Правда, удерживать ее с каждым днем стоило все больших усилий.
Средства, необходимые, чтобы хоть как-то поддерживать обескровленный организм, выбивались с боем. Должники или прятались, выжидая, или исподволь скупали обесценивающиеся банковские векселя и всучивали их вместо живых денег.
Усиливались и центробежные тенденции. В нескольких иногородних филиалах были предприняты попытки "лечь" под чужие банки.
Пока это еще удавалось пресекать авторитетом Второва, привычным страхом перед ним. Но надолго ли хватит? Тем более, как выясняется, внутри самого банка крапивой из-под забора прорастает коррупция.
Вот почему с таким нетерпением ждал сегодня Второв возвращения последнего из единомышленников - председателя наблюдательного совета Ивана Васильевича Рублева. Два часа назад Иван Васильевич выехал в Государственную думу к старому своему другу, недавно избранному председателем могущественнейшего думского комитета. Если тот их поддержит перед Центробанком, то стабилизационный кредит будет выдан. И тогда!..
Боясь сглазить, Второв быстро постучал по столу.
- Вызывали, Владимир Викторович? - Эдик Снежко, как всегда улыбчивый, остановился посреди кабинета. На его отглаженном пиджаке красовался прикрученный значок с логотипом банка - недавно введенный знак принадлежности к высшему менеджменту. Следом зашел Чугунов.
- Да. Проходите, Эдуард Анатольевич. Вот в это кресло. Удобно?
- Мне, Владимир Викторович, там удобно, где банку нужнее.
- Достойный ответ, - умилился Второв. - Однако не время для комплиментов. К делу. Как с возвратом долгов?
- Трудно, Владимир Викторович. - Эдик раскрыл приготовленный список, вздохнул. - И с каждым днем все труднее. Большинство выжидает, какую позицию займет Центробанк. Не верят, сволочи, что выплывем.
- А сами верите?
- Я, Владимир Викторович, по должности верить обязан.
- А по чувству?
- А если по чувству, я в вас верю. Все мы в вас верим.
- Это хорошо, - удовлетворенно откинулся Второв. - Но все ли?
- За всех, конечно, не ручаюсь, но в кредитных подразделениях паники нет. - Эдик прямо встретил взгляд шефа.
- А вот у меня появилась информация, что отдельные сотрудники за спиной руководства ведут работу по развалу банка. Что скажете?
- А что тут скажешь? Если такие выявлены, то, как раньше говорили, - выжигать каленым железом надо. Чтоб другим неповадно было. Тут жалость неуместна. Речь идет о судьбе банка.
- Согласен. По моим сведениям, один из кредитников во время переговоров с заемщиками, готовыми платить долги, отговаривает их от этого, уверяя, что банк скоро рухнет.
- Этого не может быть! - Эдик вскочил. - За тех, кто рядом со мной, я ручаюсь! Думаю, и Юрий Павлович поручится.
- Это похвально. - Второв жестом усадил его на место. - Давайте-ка, Эдуард Анатольевич, просто немножко помолчим. Хочется иногда, знаете, помолчать с надежным соратником.
