Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 9, 2003
Либеральный наш гуманизм очень любит побороться за свободу совести. Он только всегда забывает о том, что самые жестокие цензоры, самые яростные ограничители чужих свобод — это именно либералы. Тер-Акопян (Тер-Оганьян. — В. В.) искренне полагал, что, рубя православные иконы, он борется именно за свободу совести и самовыражения. На эту тему есть интересный апокриф. В двадцатые годы один комсомольчик тоже рубил иконы, а потом спросил батюшку: «Что же твой Бог ничего со мной не сделает?» — «А что с тобой еще можно сделать?» — спокойно ответил батюшка <…>.
«Религии в СМИ». Справочно-информационный портал, 2003, 14 февраля. «США: школы, запрещающие ученикам молиться, могут лишиться государственного финансирования».
Отныне администрации американских государственных школ не имеют права запрещать ученикам молиться за пределами классных комнат, а также препятствовать проведению религиозных собраний учителей. В случае, если руководители школ не подчинятся этому правилу, их учебные заведения могут лишиться финансирования из государственного бюджета.
Соответствующее распоряжение, изданное департаментом образования США 7 февраля 2003 года, было встречено с большим энтузиазмом христианскими правозащитниками страны. «Новая директива о молитве станет настоящим благословением для школьников и преподавателей, — заявил президент христианской организации „Совет свободы“ Мэтью Стейвер. — Смысл новых правил прост: администрация школ должна прекратить дискриминацию студентов и учителей, которые хотят молиться или участвовать в религиозных встречах».
«Комсомольская правда», 2003, 15 февраля. Андрей Моисеенко, «Библия не станет школьным учебником?»
<…> А еще министр сообщил, что в 2003–2004 годах будет разработана программа и учебная литература по предмету «История и культура мировых религий», в котором будут представлены все религиозные течения России. Этот курс также будет факультативным <…>.
«Кузнецкий край» (Кемерово), 2003, 20 февраля. Юлия Дергунова, «Школа + Церковь =?».
<…> Так как в 2001 году департамент образования области подписал договор о сотрудничестве с Кемеровской и Новокузнецкой епархией, то сегодня подобные предметы уже введены в 17 городах и 7 районах Кузбасса. В 213 учебных заведениях ведутся факультативные занятия по основам православной культуры, основам религии. Как считает Тамара Фральцова (начальник департамента образования Кемеровской области), это в немалой степени способствовало тому, что на 10,2 процента снизилась детская преступность. Кроме того, улучшилось качество общего образования. Вопросы православного воспитания введены в курсы повышения квалификации учителей. Уроки по духовному просвещению есть и в дошкольном образовании. И что бы ни говорили противники подобных программ, светский курс духовного образования может и должен преподаваться в школах (закон этого не запрещает).
«Газета», 2003, 26 февраля. Интервью Надежды Кеворковой с представителем Президента в Центральном федеральном округе Георгием Полтавченко «Иуда „работал“ не в интересах своей страны».
<…> — Именно в ЦФО активно введено преподавание «Основ православной культуры». Вы были на уроках?
— Нет, еще не был, но непременно побываю. Это факультатив, эксперимент проходит абсолютно безболезненно, на добровольных началах. И детишки с интересом занимаются. Те, которые не хотят, — пожалуйста, есть другие факультативы. Я уверен, что если аналогичные уроки будут проводиться в местах проживания представителей других традиционных вероисповеданий, тоже будет нормально.
«Огонек», 2003, № 8. «На стороне непонятного „друга“…»
Борис Коллендер, Филадельфия:
<…> Против чего я возражаю, так это против того, чтобы религиозную муть насильно внедряли в неокрепшие детские умы в школе. Да, религия — часть человеческой культуры, как, впрочем, алхимия или учение о коммунизме. Это и многое другое принадлежит истории человечества, а «из песни слова не выкинешь». Это может быть даже интересно. Но в школе следует преподавать не заблуждения, а науки и искусства.
Алин Гилор, Ванкувер:
<…> Почему надо ставить знак равенства между верой в Бога и церковью? Мне кажется, что в начале третьего тысячелетия, и особенно учитывая историю человечества, уже можно понять, что это разные, часто противоречащие друг другу вещи. Служители всех мировых конфессий, за редким исключением, запятнали себя своими поистине безбожными деяниями <…>. Диву даешься, какие мерзости творятся под прикрытием «Закона Божьего». Сколько разрушено судеб, как мучительно идет процесс восстановления человеческого достоинства, если идет… Увы, часто процесс уже необратим <…>.
«Советская Россия», 2003, 6 марта. Николай и Елена Шульгины, «Молчанием предается Бог».
<…> От введения этого предмета в школах вреда не будет, но и польза видится сомнительная. Вот, к примеру, прослушал ребенок и запомнил 10 заповедей, пришел домой, включил телевизор, а там все заповеди пропагандируются наоборот. И неокрепшая душа будет пребывать в растерянности и смятении <…>. У россиян уже есть желание и основания создать реабилитационный центр для пострадавших от РПЦ <…>. То, что Церковь не до конца использовала предоставленные ей возможности в деле просвещения нашего народа, видно по наполнению воскресных церковно-приходских школ. Они стоят полупустые, а кое-где уже и тихо закрылись, хотя обучение там бесплатное. Поле деятельности у Церкви и на своей территории остается незасеянным, без расширения сфер влияния. К слову сказать, перед революцией все храмы были открыты и содержались в благолепии, кругом преподавали Закон Божий, а на деле, как пишет А. Солженицын: «Перед октябрьскими событиями вера в интеллигенции почти полностью испарилась, а в простом народе была сильно повреждена» <…>.
«Известия», 2003, 13 марта. Елена Яковлева, «Сергий, митрополит Солнечногорский: „Невольник — не богомольник“».
<…> — В чем мы действительно заинтересованы — так это в том, чтобы общество было высокодуховным. Чтобы культура не истощалась <…>. Когда мы предлагаем ввести в школе в факультативной форме основы православной культуры, речь идет именно об этом: о восстановлении исторической и культурной роли православия в прошлом страны. Основы православия, с этой точки зрения, сродни основам математики или биологии. Что же касается подозрений в принуждении к вере, то никого не заставишь веровать. Вера ведь субъективное чувство, его нельзя пережить принудительно. Ну как можно заставить реально почувствовать присутствие Божие? Неверующего можно пожалеть, но заставлять? Знаете, невольник — не богомольник.
— В России много конфессий…
— Было бы неплохо, если бы в школах Татарстана или Башкирии православная молодежь изучала «Основы исламской культуры». Это не значит, что учащиеся должны начать исповедовать ислам, но знать его они обязаны <…>.
Александр Кушнер
Заболоцкий и Пастернак
Кушнер Александр Семенович родился в 1936 году. Поэт, эссеист, лауреат отечественных и зарубежных литературных премий. Постоянный автор нашего журнала. Живет в Санкт-Петербурге.
Было ли что-нибудь общее у них в 20-е годы? Первые книги Пастернака, при всей их метафоричности, лексической пестроте, речевой раскованности, перебоях ритма и смысла, синтаксической сложности, рискованной рифмовке, футуристической установке на отмену некоторых эстетических запретов, при всем их внимании к современной поэзии, опираются тем не менее на предшественников (прежде всего — Анненского и Фета; Лермонтов и Пушкин тоже просматриваются на их периферии) — и пронизаны лирической влагой. Лирическое «я» заявлено в каждом стихотворении: достаточно посмотреть, сколько стихотворений начинаются с местоимения 1-го лица: «Я был разбужен спозаранку…», «Я вздрагивал. Я загорался и гас…», «Я вишу на пере у творца…», «Я живу с твоей карточкой, той, что хохочет…», «Я и непечатным / Словом не побрезговал бы…», «Я клавишей стаю кормил с руки…», «Я не знаю, что тошней…», «Я понял жизни цель и чту…», «Я тоже любил, и дыханье…».
Вот замечательный способ, даже не читая стихов, по одному оглавлению кое-что понять в устройстве данной поэтической системы, разобраться в ее первоосновах. Чтобы проверить себя, на всякий случай открыл Анненского, — насчитал одиннадцать таких начал, — тоже немало, принимая во внимание небольшое количество написанного им. Подумал, что Фет по таким зачинам, наверное, чемпион. Действительно, 39 стихотворений разбегаются у него с местоимения «я». На всякий случай заглянул в алфавитный указатель Блока — 41 раз начинает он стихотворение с «дикого слова»! (Воистину «трагический тенор эпохи»: «Я люблю вас, я люблю вас, Ольга…») А затем обратился к «Столбцам» — ни одного подобного случая. А ведь следует принять во внимание еще все производные от местоимения 1-го лица: меня, мне и т. д. Наконец, «я» может стоять в середине строки и бесконечное количество раз встречаться в глубине текста. Формальный этот момент говорит о поэтической системе не меньше, чем, скажем, биологу — отличие хордовых от позвоночных. И если заглянуть, например, в Державина, то в огромном корпусе его произведений с личного местоимения начинаются лишь 4 стихотворения, в том числе, разумеется, знаменитый «Памятник». Таким образом, даже ориентация Заболоцкого на XVIII век просматривается безошибочно. Статистический метод может, как видим, оказаться весьма полезным.
