Елена Сенявская - Сборник "Звездный скиталец"
Грэм почувствовал, как кровь приливает к лицу. За что обидел девчонку? Пока не поздно, нужно исправлять положение.
– Не сердись, маленькая.… Иди сюда, - шепнул ей на ухо и снова привлек к себе трепетно-послушное тело - на этот раз со всей нежностью, на которую был способен.
…Они лежали рядом - расслабленные, счастливые. Застенчивая улыбка блуждала по губам Лориты.
– Я пришла к тебе потому… - начала она, краснея, ту самую фразу, которая осталась незаконченной час назад.
– Потому что искала моей защиты, - перебил ее Грэм, спеша объяснить этот поступок сам, прежде чем прозвучит ее собственное признание, которое свяжет его по рукам и ногам. Он давно уже понял, что дело здесь не только в благодарности. Кажется, она не на шутку в него влюбилась, а это совсем не входило в его планы. - Успокойся, девочка, - мягко сказал он. - Я позабочусь о том, чтобы никто тебя не обидел… Можешь приходить ко мне, когда захочешь, - добавил с невинным видом, целуя ее в лоб.
Ничего не ответив, смущенная и растерянная, Лорита торопливо накинула халатик и выскочила за дверь.
…Вскоре на станцию прибыл новый танкер, доставивший долгожданное топливо, без которого патрульным пришлось обходиться больше месяца. Обратным рейсом на Авенир отправился экипаж грузовика, захваченного Лорном. Капитана ждал военно-полевой суд, команду - расформирование. Перед отлетом корабельный врач подала рапорт с просьбой оставить ее на станции. Ввиду острой нехватки медицинского персонала просьба была удовлетворена….
Наивный, самонадеянный Грэм! А он-то рассчитывал, что легко избавится от Лориты… Впрочем, хотел ли он этого на самом деле? И почему так боялся своей внезапной привязанности? Вся патрульная братия, включая начальника станции, обо всем догадывалась и откровенно ему завидовала. А он при встречах с девушкой всякий раз заливался краской то ли смущения, то ли стыда, вспоминая их первую ночь и страстно желая следующей, которой все не было и не было: в его каюту Лорита больше не приходила, а Грэм хотел, но не решался прийти к ней сам, не сознавая, что подобная, не свойственная ему робость - верный признак настоящей любви.
Впрочем, на сердечные дела времени почти не оставалось: сразу же после столь эффектного прибытия к постоянному месту службы Грэм был назначен командиром патрульного звена. Ему была поставлена задача контролировать ту самую зону Пространства, где коварный Лорн подстерег несчастный танкер. А так как Мятежный Капитан редко появлялся в одном месте дважды, все дежурства проходили спокойно и однообразно, если не сказать - тоскливо, что никак не устраивало деятельную натуру Грэма.
Вернувшись на Базу после очередного патрульного рейда, не давшего никаких результатов, он запросил в Вычислительном Центре данные обо всех стычках с Лорном за последний год и, закрывшись в своей каюте, принялся собственноручно вычерчивать загадочные схемы, таблицы и графики, надеясь таким способом разделаться с Мятежным Капитаном. Начальству не было дела до его «изысканий», хотя темные круги под глазами и возбужденный вид молодого офицера служили явным доказательством того, что время, отведенное для отдыха и сна, он тратит на занятия совершенно иного рода.
По прошествии двух суток «напряженной работы ума» Грэм был уверен, что знает теперь, когда и в каком месте следует ждать новой атаки повстанцев. Но докладывать о своем открытии он не спешил. Невелика честь справиться с Лорном, обрушив на него ударную мощь Империи! Грэм выбрал борьбу на равных: он сам встретит Мятежного Капитана и сразится с ним один на один. Врожденный авантюризм вновь одержал верх над остатками здравого смысла…
* * *
В тот памятный день Грэм вел свое звено курсом, весьма далеким от заданного. Сомнений не было: игра стоила свеч. Но если расчеты его ошибочны, придется отвечать перед трибуналом: нарушил приказ, самовольно оставил пост, увлек за собой подчиненных… В армии судят за меньшие преступления, а с него, офицера Патрульной Базы, спросят вдвойне. Впрочем, это еще не скоро. А пока он летит в неизвестность, твердо уверенный в том, что «Черная птица» рыщет где-то поблизости, отмечая по-своему один из имперских праздников - юбилей вхождения Дэйны в состав Авенир.
Грэм оказался прав. За внезапными, непредсказуемыми атаками Лорна угадывалась определенная система - столь простая и очевидная, что так и осталась незамеченной лучшими умами Империи. Привычные методы аналитиков давно исчерпали себя, и только неисправимый романтик вроде Грэма мог почувствовать священный и мрачный смысл в каждом поступке Мятежного Капитана.
Удары Лорна не были хаотичными. Он всегда наносил их там, где однажды - будь то двадцать или двести лет назад - развернулась битва повстанцев с Империей. Он словно задался целью переиграть Историю заново - день за днем, событие за событием, - заменив минувшие поражения собственными победами. Несопоставимость масштабов его не смущала, как, впрочем, и неравенство сил. С одинаковой дерзостью нападая на патрульные катера и мощные станции, он исподволь расшатывал магический фундамент Империи - идею несокрушимости.
На этот раз местом воинственного паломничества оказалась система звезды Денеб, на границах которой полвека тому назад был уничтожен дэйнанский флот, преградивший дорогу захватчикам. Именно сюда устремилось патрульное звено Грэма, надеясь перехватить мятежников до того, как они устроят резню местному гарнизону.
Мысль о том, что список чужих трофеев, возможно, придется пополнить самим собой, не беспокоила нашего героя. «До сих пор Лорн пользовался таким преимуществом, как внезапность. Но сегодня он сам будет застигнут врасплох!» - так думал Грэм, среди достоинств которого скромность была не самым главным. Он просто не вполне представлял, с кем имеет дело, - иначе не вел бы себя столь самоуверенно.
…«Черная птица» вынырнула из пояса астероидов и встретила патрульные катера залпом плазменных пушек. Через минуту от звена Грэма осталась одна машина - его собственная. Обломки остальных разметало в разные стороны… Беспомощно и неуклюже он пытался в одиночку атаковать неприятеля, но его легкие орудия не могли причинить вред огромному кораблю. Он понял это, но продолжал наскакивать на бронированного гиганта с мужеством отчаяния.
– Вот ненормальный! - восхитился Лорн, наблюдая за немыслимыми маневрами уцелевшего имперца. Он не догадывался, с кем вторично столкнула его судьба. - Прекратите огонь. Пусть уходит….
Но Грэм развернул катер только после того, как полностью израсходовал боекомплект. Он возвращался на Базу, потеряв всех людей, которых ему доверили. Он был уничтожен, раздавлен, опустошен. Лицо стало серым, глаза потускнели. Тонкая струйка крови стекала на подбородок из прокушенной губы…
* * *
Тяжелая дверь закрылась за спиной Лорна, и лицо принца смягчилось, разгладилось, принимая беспечное выражение. Легкая улыбка скользнула по губам. Он поднял с покрывала медальон, привычным движением провел по рисунку пальцами, - и искусно выполненная голограмма ожила, запульсировала, изменяя форму и цвет, то удлиняя, то втягивая острые лепестки ночного цветка, больше похожего на магический кристалл, чем на растение. Роза Ветров, восьмилучевая звезда, знак королевского дома… Пока она с ним, Орину ничто не грозит. Но скоро он сможет обходиться и без этой хрупкой защиты. Уже недолго ждать… А до тех пор главное - не выпускать медальон из рук, как пришлось это сделать сегодня, когда помощник капитана вздумал его обыскивать. Впрочем, одно из таинственных свойств амулета - возвращаться к своему владельцу. Чужак не способен почувствовать его силу и подчинить себе…
Орин нежно поглаживал медальон, и тело его наполнялось энергией, которой - пожелай он того - хватило бы разнести на атомы всю Базу мятежников. Но спешить было некуда, а портить себе удовольствие он не хотел. Положение пленника его забавляло. Упиваясь тайным могуществом, он дразнил и дурачил тех, кого мог уничтожить в любое мгновение, навязывал им игру по собственным правилам, вплетая чужие судьбы в замысловатый узор, в центре которого расцветала новая Роза Ветров.
Грэм ошибался, заподозрив принца в нетерпеливом стремлении к власти. Орин ее не желал. Скорее, наоборот, - тому, чем владел Орин, мог позавидовать Император, если бы знал об истинной силе внука. Рядом с ней и трон, и венец теряли свою привлекательность. Еще ребенком обнаружив секрет утраченного древнего знания, юный принц пользовался им тайно, не доверяя свое открытие никому. Блестящая безделушка, пролежавшая много веков в сокровищнице дворца, оказалась не просто семейной реликвией. И когда однажды утром детская рука первой схватила находку, неизвестный прибор настроился на биополе нового господина, чтобы отныне служить только ему. К счастью, никто этого не понял - не то младший сын младшего Лорда не задержался бы среди живых: при дворе нашлось бы немало желающих «переписать программу на себя». Сам Орин осознал, что был на волосок от смерти, только когда повзрослел. Но еще в детстве инстинкт подсказывал ему держать язык за зубами. Чудесам, которые творил медальон, он радовался в одиночестве. И учился ими управлять - методом проб и ошибок.
