Олег Гладов - Любовь Стратегического Назначения
Никого нет.
Она слышит, как в глубине квартиры включается телевизор. Как Он убирает звук.
Медсестра Алёна слегка пожимает плечами и переворачивает куски хлеба на сковороде. Спустя пять минут она, намазывая на горячие гренки мёд, еще раз резко оборачивается — опять чётко почувствовала кожей спины, затылком, лопатками — кто-то вошёл и смотрит на неё.
Никого.
Покусывая нижнюю губу, ставит приготовленное на поднос и идёт в зал.
Он сидит там, глядя в телевизор.
Они разговаривают, пьют какао, хрустят гренками, пачкая губы в мёд.
— До, — вдруг неожиданно произносит Он, отставив кружку.
— Что? — Алёна поворачивается к нему. Он напряжённо смотрит на золотистый узор, вышитый на халате.
Прямо над сердцем.
— Иероглиф «До», — медленно говорит Он. — «Путь».
Я долго не могло понять: знает ли она обо мне?
Знает.
Догадывается?
Догадывается.
Слышала.
Ощущала вибрации.
Теперь я точно знаю: Да.
Я (предполагало? ожидало?) надеялось, что она обрадуется.
Не обрадовалась.
Не удивилась.
Даже не испугалась.
Отмахнулась, как от назойливой мухи.
Отгородилась от Меня.
Создала бронированную стену Льда.
Укрылась за свинцовыми щитами Тишины.
Создала зону отчуждения, обнесённую тремя рядами колючего Безмолвия.
Я в бесцветной, безсветной пустоте.
В Нигде.
В бескрайнем тупике.
Пылинка в запаянной банке из под конфет. В которой даже запаха — и того не осталось.
Ничто в Нигде.
Не сухое. Не мокрое. Не светлое. Не тёмное.
Без стен, но.
Можно предсавить в воображаемом центре этого воображаемого Нигде — крепкий ящик.
Несгораемый и не существующий материально шкаф.
Бронированный сейф.
В котором?
Я знаю, ЧТО там.
Если бы Я могло, Я бы бесчисленное количество раз рассматривало и перебирало ЭТО… Протирало и аккуратно укладывало в чёрный бархат обратно… Если бы Я чувствовало Время, Я бы делало ЭТО каждую минуту… Но я не чувствую Время… Я не знаю, как долго или коротко, быстро или медленно Я Здесь…
Я знаю, что ТАМ. Там…
ОСЛЕПИТЕЛЬНЫЙ СВЕТ.
Если бы у Меня были глаза, Я бы зажмурилось.
Сияние, пробивающееся сквозь толщу.
Льда?
Нет Льда.
Нет Свинца Тишины.
И колючего Безмолвия нет.
В бесцветной, безссветной пустоте.
В Нигде.
В бескрайнем тупике.
В сверкающих железных одеждах.
С огромным топором в руках.
С чёрным кованым коробом, поглощающим сияние.
Стоит (летит? горит?).
Он.
Здесь? Со Мной?
Стоит и смотрит на Меня в узкие прорези сверкающей маски.
С удивлением?
А как Я (?) Смотрю (?) на него?
Если бы Я могло дышать или не дышать, сейчас бы Я НЕ дышало.
Я делаю движение.
И Он делает движение.
Я двигаюсь в другую сторону.
И Он движется синхронно со Мной.
Он моё отражение?
Я похоже на Него?
Я так выгляжу?
Откуда Он?
Почему Он здесь?
Кто Он?
— Кто Я??? — его глаза вспыхнули, затмевая сияние Его же плоти. — Это ты кто???
Я не хотело Его оскорбить.
— А Я ХОТЕЛ!!!
Он переполнен яростью.
Она — Его ярость — не может удерживаться в Его «нутри». Она разрядами молний сверкает на Его сверкающих доспехах.
Но, не смотря на всё, — Я чувствую — МЫ чем-то похожи… Может быть, Он Мой брат?
— Холод и Мрак Мои Братья, — говорит Он.
Может быть, Я Его сестра?
— Месть, Злоба и Ненависть Мои Сёстры, — отвечает Он.
Но тогда… что Я?
— Ты? — Он делает шаг ко Мне. И Я — чувствуя невероятные Давление, Мощь и Арктический Минус, исходящие от Него, — делаю шаг назад. Даже из этого ясно, что МЫ не можем быть отражениями друг друга.
— Ты? — Он поднимает свой гигантский сверкающий топор и указывает огромным искрящимся Лезвием в воображаемый центр, воображаемого Нигде. Там — воображаемый крепкий ящик. Несгораемый и не существующий материально шкаф.
Бронированный сейф.
Я знаю, ЧТО там. То, ЧТО там — закрыто от Меня.
Как я закрыто Здесь.
В Нигде.
ТАМ — собрано ВСЁ, ЧТО она не хочет вспоминать.
ВСЁ, ЧТО она хотела бы забыть.
ТАМ.
Чёрные плотные конверты со страшными снами, запечатанные чёрным сугучом.
ТАМ.
Вороненые ящички с наборами пробирок, в которые собраны все-все-все — до единой — слёзы.
ТАМ.
Непрозрачные, запаянные чёрным воском контейнеры с безжизненными запахами. Какими?
Привокзальных туалетов вперемешку с хозяйственным мылом, выскальзывающим из руки за секунду ДО.
Овощного рагу пополам с ртутью.
ТАМ.
Всё, что она не хочет вспоминать.
Всё, что она хотела бы забыть.
Всё, что ей не нужно.
— Ты??? — Он делает шаг, и Ничто вокруг содрогается. — Ты сидишь здесь вместе со всем этим гноем! Со страхами истерической человеческой самки!
Я — То, Что ей не нужно.
— ДА!!! — Он возвышается надо Мной сверкающей, подавляющей горой. — ТЫ — То, Что ей не нужно! Но так не должно быть!
Смотри!
Я вижу Его кованный чёрный короб. Геометрически пропорциональный Куб Тьмы.
— Смотри!!!
ТАМ.
Маленькая фигурка человека в полосатой больничной пижаме.
Он стоит по центру не своего, не собственного Нигде и словно не знает куда идти.
А если идёт — то движется по кругу.
По часовой стрелке.
Против часовой стрелки.
Не вперёд. Не назад.
По кругу.
У него легион вопросов! Ответы — у Меня! Он пойдёт туда, куда скажу ему Я!
Он — оболочка.
Суть — Я!
Если Я захочу — он будет чувствовать себя существом с химически активной кровью.
Если Мне будет угодно — он устроит жестокое избиение собственной психики.
Захочу — и датчик его злобы зашкалит за опасную красную отметку. Тогда он может бить с такой силой, что кафель на стенах превращается в крошево.
Он — это на самом деле Я!
Я! — ВОТ ЧТО ТАКОЕ он.
Так должно быть!
А у тебя — всё наоборот!
— Она держит Тебя здесь в этом ящике как насекомое! Так не должно быть! — свирепо рычит сверкающая и подавляющая собой гора, и со всей силы бьёт своим сверкающим кулаком размером с небоскрёб в крошечный несгораемый и не существующий шкаф, вминая его дверцу внутрь.
Но ведь она… она — та маленькая девочка, которой Я шёпотом подсказывало.
— ЧТО???
Она маленькая девочка…
Запутавшаяся маленькая девочка, которую Я
( люблю)
– ###???
Немыслимые, Гигантские, Сверкающие пальцы хватают сейф, и он трескается как яичная скорлупа.
Он — этот воображаемый, не существующий ящик — рассыпается в воображаемые атомы и, наконец, перестаёт существовать даже в воображении.
— ВОТ!!!
Что ты делаешь???
– ###!!!
Неподдающиеся осознанию Руки, сверкающими горстями хватают чёрные плотные конверты, ломают чёрный сургуч и вытряхивают их содержимое; разбрасывают треснувшие пробирки с кристально чистым содержимым внутри; швыряют хрупкие непрозрачные контейнеры, разлетающиеся в пыль.
— ВОТ!!!
Он зачёрпывает эту пыль и сыпет в свой чёрный сундук.
ТАМ.
Маленькая фигурка человека в больничной пижаме, сидящая в кресле. И маленькая фигурка в синем халате, протягивающая ему сейчас маленький хрустальный скипетр. Тонкую стеклянную палочку, поймавшую отблеск телеэкрана.
Прибор для измерения температуры тела.
Разграфлённый и поделенный на градусы.
Термометр.
Градусник.
— Ты точно самый странный человек, которого я встречала, — сказала Алёна и поняла, что ей давно хотелось это сказать. И что ей приятно говорить это Ему:
— Ты не такой, как другие… Не серая геометрическая фигура, а большое разноцветное пятно…
Ей захотелось обнять Его. Прижать к себе. Она протянула руку и коснулась Его волос.
Его лба.
— Эй! — она вскочила и встревожено заглянула в Его глаза. — Ты чего молчишь! У тебя же температура поднялась!
Его глаза сверкнули и сразу же помутнели. Словно неожиданно сгустился туман, где-то там — по ту сторону Его зрачков.
— Эй! — Алёна тряхнула его за плечо. Он привалился к спинке кресла. Смотрел так, будто не узнаёт её.
Она прикоснулась губами к Его лбу — огонь.
Алёна не на шутку встревожилась.
— Сейчас, — говорит она и быстро идёт в свою спальню. Она хватает со своего столика футляр с градусником и так же быстро возвращается в зал.
