Дневник одинокого копирайтера, или Media Sapiens (сборник) - Минаев Сергей Сергеевич

– Тебя вместо увольнения из ФЭПа надо было журналистом отправить сразу на Крайний Север, – снова встрял Иваныч.

– Видимо, у ваших коллег в то время был скудный бюджет командировок. Или боялись заморозить такой талант. – Я повернул голову в сторону Иваныча. Отчего-то страх у меня прошел.

– Переписывать речи Геббельса можно годами. Более талантливо. И без ошибок, – продолжил Черкасов, – но настоящий профессионал всегда вырабатывает собственный стиль. Медиаконструкт, Антон, насчитывает добрую сотню способов достижения преимущества в информационной конкуренции. Мы можем обратиться к практике борьбы тори и лейбористов в Великобритании или демократов и республиканцев в США. Любая комбинация в СМИ может быть разыграна с использованием компромата, подтасовки фактов и ворованной из стана соперников информации. Можно манипулировать журналистами, телекартинкой, радиоэфиром и интернетом. Это не возбраняется. Но существуют границы, за которые настоящий профессионал никогда не выйдет. Существуют правила игры. Вчера вы их нарушили.

– А вы, значит, никогда правил не нарушаете? Не блокируете эфир для конкурентов, не анонсируете псевдонародные инициативы по продлению срока президентских полномочий? Не строите параллельную реальность, в которой все хорошо и все довольны?

– Любые СМИ и есть параллельная реальность.

– Да? Если ваша параллельная реальность состоит целиком из радостных будней народа, почему вы не допускаете возможности параллельной реальности, в которой гремят взрывы?

– Потому что это против правил. Можно использовать любые технологии, кроме технологий крови. Вспомните историю двухгодичной давности с картинками разрушений ливанского города после попадания израильских ракет, подделанными в фотошопе. Если бы речь шла о фотошопе, где президент какой-то страны обнимает проституток, все бы промолчали. Но кровь нельзя фотошопить. Она слишком реальна. И потом, вся эта мерзость, устроенная на пресс-конференции…

– Кожугетыча подставил. Святого человека! Он из самолета не вылезает, лично разруливая наводнения, землетрясения и техногенные катастрофы, а вы, суки, втянули его в ваше говно. Он же привык с реальными вещами дело иметь, а не воду в ступе толочь! – Иваныч хлопнул себя по коленке и, отвернувшись, добавил: – Я бы с тобой, конечно, по-другому поговорил.

– А можно огласить все правила? Так, чтобы знать на будущее. Типа как в футболе, – тихо спросил я.

– А они похожи на футбольные. Там ведь тоже нарушения бывают, все хотят выиграть. Можно рукой подыграть, иногда случается забить из «вне игры». На это можно закрыть глаза. Но где вы видели, чтобы проигрывающая команда, отчаявшись одолеть соперника, вызвала на подмогу зрителей с трибун? – Черкасов запнулся, потому что в этот момент дверь открылась, и на пороге показался маленький человек в твидовом костюме, похожий на Зиновия Гердта.

– Не помешаю? – спросил «Гердт».

– Заходи, заходи, – сказал Черкасов, – я тут дополнительные занятия для неуспевающих провожу.

– Это и есть тот самый Дроздиков, – пояснил вошедшему Иваныч.

– Любопытно. – «Гердт» надел очки и сел напротив. – Так вот кто терроризм нам устроил. И что же он?

– Не знает правил игры. – Черкасов посмотрел на меня. – Так на чем я остановился? А! Аудитория – это болельщики. Они смотрят матч, но в нем не участвуют, понимаете?

– Но как строить игру по правилам, если у вас судьи куплены? – испытующе посмотрел я на Черкасова.

– Я попросил бы вас впредь воздерживаться, молодой человек, – грозно сказал «Гердт».

– Судьи тут ни при чем. Не надо, как у вас принято, всех в один винегрет мешать, – вторил ему Иваныч.

– Действительно, судьи ни при чем. Сильная команда обыграет соперника при любом судействе, – говорит Черкасов, слегка постукивая пальцами правой руки по ладони левой.

– А телеканалы, эксклюзивно освещающие матч, покажут всем, что выиграли хозяева поля вне зависимости от результата, – не удержался я.

Повисла пауза. Первым ответил Черкасов:

– Антон, это как в Лиге чемпионов. Есть матчи домашние, есть «на выезде». Мы пока играем на своем поле. А у хозяев поля есть право эксклюзивной трансляции.

– Вы, молодой человек, хотя бы отдаленно представляете, что станется с вами, если мы используем те же технологии и подключим к игре болельщиков? – спрашивает «Гердт».

– Да народ вас разорвет, если мы завтра признаем теракт и укажем на виновных, – резюмирует Иваныч. – Может, так оно и лучше было бы?

– В смысле? – деланно туплю я.

– Есть два варианта. Первый – это признание теракта и поиск виновных. Демонстрация потерпевших…

– В стране найдется достаточно честных парней, готовых помочь Родине и стать пострадавшими, – встревает Иваныч, почему-то указывая на меня пальцем.

– Но мы не можем вовлекать в этот водевиль аудиторию, – продолжает Черкасов, – потому что, как я уже сказал, это против правил. А также потому, что у граждан страны есть более важные дела, нежели выведение на чистую воду аферистов от СМИ. – Черкасов поднял со стола покоившийся на нем до этой секунды лист формата А4 и перевернул. Лист представлял собой плакат в духе «Окон РОСТа». Двое рабочих в касках стояли на фоне нефтяного факела. Под ногами у них – речевка:

МЫ НА ГОРЕ ВСЕМ БУРЖУЯМ

МИРОВОЙ ПОЖАР РАЗДУЕМ!

ДАЕШЬ СОТКУ ЗА БАРРЕЛЬ!

Нефтяники России взяли на себя обязательства по увеличению добычи нефти на 8 % в 2008 году

– Впечатляет, – оценил я.

– Даже если направить ситуацию в правовое поле, – Черкасов посмотрел в сторону «Гердта», тот кивнул, – нет никаких гарантий, что после вашего, Антон, ареста не появятся новые дроздиковы, менее вменяемые и более глупые. Бюджетов у наших оппонентов хватит, недоучившихся журналистов, мнящих себя новыми геббельсами, тем более. Остается второй вариант. Вариант диалога. Я предпочитаю наставить на путь истинный самого перспективного из вашего лагеря. То есть вас.

– А вы уверены, что я не на истинном пути, господа? Раз это игра, наша задача – понравиться аудитории. Устроить шоу, которое вырвет ее из спячки. А аудитория сама выберет победителя. И чем сильнее персона, тем лучше шоу, а значит, больше популярности. И наоборот – хорошие шоу ведут сильные фигуры. Я просто одна из них. И как показывает практика, аудитория пока выбирает меня.

– Молодой человек, – «Гердт» закашливается, вынимает носовой платок и сморкается, – молодой человек. Позвольте узнать, вы имеете представление, что будет, если это ваше шоу «вырвет аудиторию из спячки»? У вас есть гарантии, что она не захочет узнать, каким образом столь молодой и талантливый шоумен устраивает эти красочные фейерверки? Вы готовы устроить аудитории сеанс магии с полнейшим ее разоблачением?

– Антон, вы на самом деле мните себя значимой фигурой? – пристально смотрит на меня Черкасов.

– Я даю повод считать себя не вполне нормальным? – удивляюсь я.

– Судя по всему, так оно и есть. Тогда это многое объясняет, – кивает Иваныч, – а мы тут с ним время тратим. – Он стучит по своим «командирским» и качает головой.

– Антон, вы не вполне понимаете, как аудитория воспринимает политтехнологов. Вы полагаете, что люди считают вас фигурой. А они даже не подозревают о вашем существовании. Вы им насаждаете животные инстинкты. Разбудить пытаетесь. Я вам помогу. – Черкасов подходит к шкафу и достает оттуда книгу: – Вот, послушайте:

«Тут она замолчала и в страхе прислушалась: в лесу неподалеку кто-то громко пыхтел, словно огромный паровоз. „Уж не дикий ли это зверь?“ – мелькнуло у нее в голове.

– А в вашем лесу много тигров и львов? – робко спросила она.

– Это всего-навсего Черный Король, – сказал Траляля. – Расхрапелся немножко!

– Пойдем посмотрим на него! – закричали братья, взяли Алису за руки и подвели к спящему неподалеку Королю.

– Милый, правда? – спросил Траляля.

Алисе трудно было с ним согласиться. На Короле был красный ночной колпак с кисточкой и старый грязный халат, а лежал он под кустом и храпел с такой силой, что все деревья сотрясались.