Вдребезги - Глазго Кэтлин

Таннер посмотрел на меня в зеркало заднего вида, уголки его губ в соли от картофельных чипсов.

– Это выглядело хуже, чем было на самом деле. – Он слизнул соль с губ языком. – Ты помнишь? Что я учусь на фельдшера «Скорой помощи»? У меня с собой имелась сумка для практических занятий. Я привел тебя в порядок на месте.

Небо за окном вращалось, оно черное и покрыто тысячами белоснежных точек звезд. Интересно, сколько сейчас времени? Я потрогала повязки под свитером, в который меня одела Линус.

Я теперь как Луиза. На мне не осталось живого места.

Я ощущала пустоту, но не от голода. Старалась обнаружить что-то в пустоте, но не могла. Спина болела от лежания на сиденье автомобиля. Все болело. Я села, не обращая внимания на стреляющую боль в желудке. Таннер уснул, прислонив голову к боковому окну.

Линус откашлялась, бросив на меня взгляд в зеркало заднего вида.

– Вэнди, дилер Райли, украла твои деньги и разгромила твою комнату. Она пошла следом за твоей подругой после твоего ухода. Она ее довольно сильно избила. Тот худощавый парень с первого этажа – у которого много книг? Он позаботится о твоей подруге. Райли и Вэнди украли автомобиль у кого-то по имени Луис, купили еще наркотиков неизвестно где и укатили в казино. Это случилось после того, как они вычистили ночной остаток в кассе «Тру Грит». Я хочу сказать, ты ведь знаешь, что он в течение долгого времени крал деньги, чтобы покупать эту дрянь. – Она сжала руль пальцами, сосредотачивая взгляд на темной дороге.

Я думала о всех тех днях, когда Райли давал мне деньги, и я шла домой к Вэнди для него. Как Джули волновалась о том, что в кассе недостача денег. Я закрыла глаза. Мне стало ужасно стыдно.

– Он пустился во все тяжкие, наш Райли, хотя вместе с этим дерьмом вляпался еще и в другое. Он периодически принимает наркотики без физического привыкания, но готова поспорить, что ты уже догадалась об этом, правда?

Коробка Райли из дерева вишни. Маленькие пакетики с метамфетамином, зловещий запах паленой пластмассы.

– Они не добрались до казино, Чарли. – Линус откусила от сырной палочки. – Райли разбил машину. Мымра довольно сильно пострадала, но Райли, будучи Райли, в целом в порядке. Кажется, он всегда оказывается сильнее, этот Райли.

Снаружи около закусочной рычал розовый динозавр с отвалившейся краской, у него во рту не хватало зубов. Я видела много пошлых придорожных штуковин из окна машины, пока мы ехали: динозавры, роботы, космические ракеты, пришельцы с головами в форме луковиц. Из этого состоит штат Нью-Мексико? Бутафорские динозавры и пришельцы? Земля потерянных.

Я посмотрела на Таннера и Линус из окна машины. Они сидели за столиком. Он жевал гамбургер и разговаривал по мобильному телефону. Линус помешивала чай и писала в блокноте. Однажды, в кафе, она сказала мне, что ведет дневник и описывает каждый день, «чтобы в голове был порядок».

Интересно, они принесут мне что-нибудь поесть или Таннер даст мне еще обезболивающих. Линус не хочет, чтобы я их пила; я слышала, как они перешептывались, когда думали, что я сплю. Но я хочу их; я хочу оставаться аморфной, плыть по течению. Я пока еще не желаю высаживаться на берег.

Небо здесь было не такое, как в Тусоне, – более яркий голубой цвет, почти как леденец. Облака висели в нем легко, словно клубы дыма. Машина наполнена запахами фастфуда, сладкой газировки. По потолку медленно ползла муха. Я думала о том, каким увидела Райли на кухне, о его ужасающем незнакомом лице. Во мне снова поднялась боль, воющая и злая. Я сильно прижала руки к глазам.

Теперь Линус сидела на пассажирском кресле и спала. Снова ночь. Теплый воздух пустыни просачивался в машину. Я смочила палец слюной и засунула в пустой пакет из-под чипсов, облизала соль, думая о Джен С. и той ночи в комнате отдыха, когда она облизывала соль из миски для попкорна. Кажется, это было миллион лет назад. Чистая больница, приятный доктор, теплая постель. Теперь я вернулась туда, откуда пришла: дрейфую и испытываю боль.

Когда Линус и Таннер сообразили, что забыли покормить меня, единственное место, которое они смогли найти, было «Олсапс» с высушенными и подозрительными буррито. Таннер принес пакет с картофельными чипсами и энергетическим напитком «Гаторейд», солеными крендельками и кока-колой.

Он сделал глубокий вдох.

– Господи, обожаю Нью-Мексико. Если вы думали, что Тусон – это сборище чудиков, то вы еще ничего не видели. – Таннер побарабанил пальцами по рулю. – У тебя не кружится голова? Мы поднимаемся вверх над уровнем моря. Через пару дней тебе станет лучше. Продолжай пить «Гаторейд».

Всякий раз, когда я вспоминала их на кухне, я сразу же старалась выбросить их из головы, но мне опять становилось стыдно, а внутри все начинало гореть. Они двигались навстречу друг другу, Вэнди самодовольно ухмылялась мне влажным ртом, а Райли обернулся, такой пьяный. И было в нем что-то еще, и он кричал на меня, говорил мне…

Я долго плакала на заднем сиденье, прижав лицо к стеклу. Линус и Таннер сидели впереди, смотрели на дорогу. Они ничего не говорили, просто позволяли мне издавать звуки. Я проваливалась в сон и просыпалась, мое лицо моталось на сиденье из искусственной кожи, ноги ломило, боль нарастала и спадала, как океанская волна. Шепот с переднего сиденья медленно доносился до меня, словно через длинный туннель. Слова крутились в воронке вокруг меня: лечебный центр. Сообщения. Мать. Райли.

Райли. Райли. Я зарыла голову в сиденье, рыдания застряли в горле.

И затем вползли, словно мышь в притихший дом: Эллис. Что она чувствовала перед тем, как сделала это. Океан боли и стыда. Тот, в котором она утонула…

А я позволила ей утонуть.

Я проснулась, слабо сознавая, что машина остановилась. Таннер вышел размять ноги. Линус отстегнула ремень безопасности и повернулась ко мне с улыбкой.

– Давай, вставай, малышка, – предложила она бодрым голосом.

Пожилой мужчина в пушистых тапочках махнул нам рукой с широкого деревянного крыльца над подъездной дорожкой к дому из земли и гравия. На балках крыльца висело много китайских колокольчиков, они позвякивали от легкого ветра, как стекло. Здесь гораздо холоднее, чем в Тусоне. Я дрожала на заднем сиденье машины, наблюдая за ними.

Мужчина был одет в банный халат цвета морской волны и он пил вино из бокала. Его волосы торчали, как белые хлопковые нитки. Таннер и Линус пересекли подъездную дорожку, крепко обняли его и вернулись к машине за мной, мужчина медленно шагал следом. Он немного наклонился вперед, когда они вытащили меня, его глаза напомнили любопытные глаза птицы.

– Ох, да, – пробормотал он. – Ох, да, я понимаю. Боже мой.

Таннер и Линус внесли меня в теплый дом и помогли дойти до небольшой комнаты в конце коридора с односпальной кроватью и одним окном. Я увидела большой вычурный крест из дерева на стене. И подумала о том кресте, который украла у Ариэль. Я порадовалась, что вернула его, даже если так и не призналась ей в этом.

Они устроили меня на кровати и накрыли синим шерстяным одеялом. Таннер положил мне на язык две таблетки и поднес стакан с водой к моим губам.

На окне не было штор, и я видела небо и отчаянно большие белые звезды. Два дня я спала.

На третий день ноги стало ломить меньше, когда я опустила их на пол. Я захромала по коридору в поисках туалета, чувствуя головокружение и обезвоживание. Большие фотографии в рамках висели в ряд на кирпичной стене, черно-белые фотографии людей и старых глинобитных церквей.

В ванной комнате на стенах висели разноцветные кресты и ароматные пучки шалфея. Пухлые рулоны мягкой туалетной бумаги стояли стопкой около унитаза, образуя белые башни. Здесь не было душа, только очень-очень глубокая ванная. Я села на унитаз, касаясь марли на руках и животе. Мне захотелось снять ее и посмотреть, но я не сделала этого. Я долго сидела в ванной, слушая тишину и наблюдая за мотыльком, порхающим на подоконнике. Это была самая чудесная ванная комната из всех, где я когда-либо бывала. Никогда не думала, что в ванной может быть настолько красиво. Что кто-то может найти время и сделать ее атмосферу такой расслабляющей и приятной.