Эрик-Эмманюэль Шмитт - Женщина в зеркале
Итан дает ей пить и осторожно укладывает в постель. Едва голова касается подушки, как Энни попадает в лабиринт. Люк захлопывается. На поворотах лают бульдоги, скаля клыки: кажется, она идет не туда. Ух ты, она и не замечала, что эти псы так похожи на акул. Она доходит до малышки в цыганском костюме, которая в упоении кружится в своем пышном красном кружевном платье. Она танцует под игривую дискотечную музыку. Энни склоняется к ней, радостная девочка смотрит на нее незрячими глазами. Да, глаза выколоты. Энни наклоняется, собираясь поцеловать девочку, но та кидается прочь с испуганным криком. Хлопает дверь.
Постель. Комната.
Лучше оставаться здесь. Все же спокойнее, чем в этих снах. Энни покрывается испариной. Ее пронизывает необычный озноб, он охватывает ее не снаружи, а изнутри. Она съеживается под тонкой простыней.
Энни чувствует, что за каждым ее движением следят. Актерский инстинкт. На нее направлены взгляды, с нее не сводят глаз, комментируют ее позы.
Она озирается. Никого. Из обстановки только платяной шкаф и телевизор. Льняные шторы задернуты наполовину.
Явно никого нет.
Откуда это ощущение, что за ней следят?
Она вновь погружается в неприятный сон, который видела сотню раз: ей предстоит петь Кармен, хотя она не разучивала эту оперу. За кулисами она, пока идет начальная сцена у оркестра и хора, надевает обтягивающее ярко-красное платье, втыкает в волосы цветок лотоса и затем появляется перед публикой рядом с тенором. Из ее гортани раздается невероятной силы голос, звучание ей незнакомо: густой и сильный голос громадного диапазона, перекрывающий голос партнера, у которого тесситура куда ниже. Это что, мужской голос?.. Поднимая кастаньеты, она спохватывается, что забыла побрить подмышки. Катастрофа.
Ох… опять постель.
Так, ну что, шпики ушли? Нет. Кожей она ощущает их липкие прикосновения.
Но кто шпионит за ней?
Она выпрямляется в поле обзора камеры, закрепленной под потолком в левом углу. Красный огонек свидетельствует, что аппарат зафиксировал это.
«Меня снимают!»
С той стороны тоже камера. И в другом углу. Медленно она пересчитывает. Пять видеокамер. Не меньше.
Входит Джоанна. Вид у нее ликующий.
— Как ты, малышка?
Энни радость агентши кажется странной. Видимо, это все еще сон.
Джоанна, обычно не слишком щедрая на нежные жесты, крепко обнимает ее.
— О, тебя все так любят! А ты забавляешься, пугая нас. Хочешь, чтобы мы поняли, как ты нам дорога! Но мы тебя и без этих твоих глупостей обожаем.
Слова Джоанны звучат фальшиво. Любопытно… Обычно во сне персонажи неплохо справляются со своей ролью.
Внезапно Энни отстраняется, угадывая, что за этим последует.
— Знаешь, почему ты здесь?
Энни мотает головой.
— Не припоминаешь?
Энни прекрасно помнит, как впрыснула себе героин в туалете и затем лишилась чувств, в этот миг ей казалось, что она умирает. Но чтобы узнать, что скажет Джоанна в этом сне, она изображает потерю памяти.
— Ну, ты… перебрала. Конечно, это стресс. Страх перед судом публики. Бедная Энни… Ты была не права, опасаясь реакции.
Джоанна внезапно встает.
— Дорогая, это был триумф! — восклицает она. — «Девушку в красных очках» называют главным фильмом года. Ты ошеломила и публику, и журналистов. Браво! Уже поговаривают о номинациях на «Золотой глобус», на «Оскар»… Срочно готовят новые копии для проката.
Джоанна выкрикивает это, раздувая свой искусственный энтузиазм, будто обращается не к Энни, а к кому-то, кто стоит метрах в двадцати.
Энни оглядывается. К кому взывает Джоанна? Кому предназначено это шоу — «Пресс-атташе на пике карьеры»?
— Какая жалость, что ты не могла выйти на сцену. Люди ждали тебя, аплодировали стоя. И все это досталось Заку и Табате Керр.
Табата Керр? Джоанна так назвала Кошелку Вюиттон. Стало быть, происходит нечто странное.
Энни перехватила взгляд Джоанны, и ее осенило. Та посмотрела на ближнюю к ней камеру и, осознав свою ошибку, потупилась. Значит, ей известно, что их снимают, и она пыталась держаться естественно.
Джоанна, что происходит? К чему здесь видеокамеры?
Джоанна, поколебавшись, достала телефон и набрала номер. Оставив преувеличенно восторженный тон, она сухо спросила:
— Ладно, так что мне теперь делать?
В ответ донеслось потрескивание.
— Ясно, — ответила Джоанна.
И тут Энни почувствовала, что атмосфера переменилась. Бросив беглый взгляд, она заметила, что красные огоньки вверху видеокамер погасли. Джоанна, расслабившись, села.
— Энни, ты была в полном дерьме, но я это уладила.
— В смысле, ты тоже в него вляпалась?
— Я превратила дерьмо в золото. Прежде такое было под силу алхимикам, а теперь хорошему агенту. Послушай, все проще простого: так как после инцидента на премьере стало невозможно скрыть твою зависимость от алкоголя и дури, я решила превратить это в показательный пример.
— Господи боже, чего именно?
— Пример раскаяния. Энни, ты выздоровеешь, будешь лечиться, делая это не только для себя, но и для других. Ты укажешь выход, расскажешь юнцам и их сокрушенным родителям, как избавиться от этого.
— Избавиться от чего?
— От наркотиков. От тяги к выпивке. От пагубных привычек.
— Ты, похоже, уверена, что тебе это удастся.
Джоанна посмотрела на нее с сомнением, отстранилась и резко бросила:
— Я подписала контракт.
— Ты?!
— Я подписала. Твое падение было публичным, так что оправдываться придется тоже на публике. Если не хочешь пустить карьеру под откос, мы организуем спектакль вокруг твоего возрождения. Телеканал «Америкэн» дал согласие. — Она наклонилась к Энни и прошептала ей на ухо: — Четыре миллиона долларов. А если просчитать результаты кампании в прессе, можно смело удвоить сумму.
Джоанна выпрямилась, гордясь собой, с улыбкой довольной акулы. Это резко отличалось от того аффектированно жалостного выражения, с которым она вошла в палату. Энни не реагировала, она все еще гадала, происходит ли это во сне или наяву. Впрочем, чудовищность предложения, безнравственного, как кошмар, жестокого, как реальность, не оставляла выбора.
Джоанна, решив, что молчание — знак согласия, сообщила в телефонную трубку:
— ОК, все в порядке. Продолжаем.
Через четыре секунды вновь загорелись красные контрольные огоньки камер.
Джоанна опять заговорила медовым голосом, умудрившись трижды упомянуть название фильма «Девушка в красных очках», потом удалилась с ликующим видом.
«Какая скверная актриса», — подумала Энни, глядя ей вслед.
