Эльвира Барякина - Фабрика гроз
— Деньги нужны сегодня, — упрямо повторил Ивар.
Боря достал из кармана пачку сигарет.
— Послушай, — сказал он, присаживаясь на диван, — я играю по правилам. Мы с тобой их заранее определили, и я намерен…
— Хочешь, я расскажу тебе одну веселенькую историю? — перебил его Ивар. — Думаю, мы сразу договоримся полюбовно…
Он скрестил руки на груди.
— Где-то полгода назад, когда еще только решался вопрос о том, кто будет участвовать в губернаторской гонке, полпред потребовал от тебя избрания Стольникова. И ты оказался между молотом и наковальней: если бы ты выступил за Василия Ивановича, и он выиграл выборы, — ты бы сел за воровство, а если бы ты отказался, то пришлось бы поссориться с полпредом, который все знал о твоих делишках на НПЗ, но смотрел на них сквозь пальцы. А это опять же грозило отсидкой.
И что же ты придумал?
Все гениальное просто: ты согласился стать начальником штаба у Стольникова, но только постарался сделать так, чтобы он продулся в пух и прах. Разделил штаб на негативщиков и позитивщиков и постоянно стравливал их между собой. Поставил на начальственную должность дурака Вайпенгольда… Ведь это не Стольников, а ты настаивал на его присутствии в штабе.
Но несмотря на все твои усилия, Василий Иванович нашими молитвами прошел во второй тур, и тогда твоя секретарша Снежана стала регулярно снабжать нас ложной информацией о рейтингах. Она нам говорила, что, например, в Прохоровском районе мы на коне, а на самом деле там дела обстояли хуже некуда. В Солодниковском же районе — наоборот. Ты лишил нас информации, и мы работали вслепую. Воевали без каких-либо разведданных… Из-за тебя мы практически наверняка продули эти выборы. Но полпред никогда не обвинит тебя в этом. По твоей версии весь полпредовский гнев должен был пасть на меня и на моих ребят. Вроде как это мы не справились!
Слушая Ивара, Пименов молча сжимал и разжимал свои огромные кулачищи.
— Тебя что, по башке ударили, пока ты на нарах сидел? — тихо пошипел он.
— Я не окончил! — рявкнул Ивар. — В этом деле есть еще пара интересных деталей. Ты сам систематически передавал в штаб Синего всю информацию о наших делах. Доносчиком выступала Снежана. Синий думал, что он подкупил ее, но на самом деле она действовала по твоему прямому распоряжению. Ведь ты с самого начала договорился обо всем с Хоботовым: он становится губернатором, прикрывает все твои грехи и, что самое главное, отменяет распоряжение Стольникова о запрете на этилированный бензин. Кстати, совсем недавно вы закрепили свой союз еще одной аферой: ты спас от уголовной ответственности его жену. Когда она кинулась к Хоботову за помощью, он сделал вид, что не намерен впутываться в ее проблемы. Но на самом деле он страшно испугался за свою репутацию… А ты через своих прокурорских дружков сумел отмазать Елену ото всех неприятностей. Тебе и самому было невыгодно, чтобы вокруг этилки поднялась шумиха…
— Что ты хочешь? — спросил Пименов, глядя на Ивара полными ненависти глазами.
— Я хочу получить нашу зарплату. Больше ничего. Ведь ты не собирался ее нам выплачивать, не так ли? Кстати, это Вайпенгольд тебя выдал. Помнишь, вы разговаривали с ним по телефону, когда он только-только вышел из психушки, и ты обещал ему изничтожить меня? Бедняжка так обрадовался, что не смог сдержаться и раструбил о твоих планах всему свету.
— Значит, ты хочешь денег и больше ничего? — нервно усмехнулся Пименов. — Допустим, я расплачусь с вами… А дальше что?
— Дальше? — Ивар пожал плечами. — Дальше делай, что хочешь. Я уезжаю и никогда не вернусь. Так что можешь спать спокойно.
— И ты даже не попытаешься раскрутить меня на нечто большее, чем ваша зарплата?
Ивар смерил его презрительным взглядом.
— Спасибо, я не бедствую.
— Я бы рад с тобой расплатиться, но, честно говоря, мне нечем…
— Борь, мне не десять лет. Готов поспорить, что ты прикарманил половину из стольниковского предвыборного бюджета. Так что давай расстанемся по-хорошему.
Пименов прикрыл глаза, просчитывая все «за» и «против». Постепенно лицо его просветлело. Видимо, он уже прикинул в уме, что он сделает с Алтаевым.
— Ну что ж… — проговорил он медленно. — Ты со мной решил играть в открытую, и я буду действовать так же. Денег ты не получишь. И у тебя есть только один выход: драпать из этой страны со скоростью света. Потому что как только ты выйдешь из этой квартиры, я позвоню всем, кому только можно, и, скорее всего, ты не доживешь даже до утра.
Ивар поднялся.
— Значит, не договорились.
— Значит, нет, — развел руками Боря.
Он открыл входную дверь.
— Пока.
В этот момент Алтаев кивнул кому-то в глубине подъезда.
— Ребят, заходите! С дипломатией ничего не вышло.
* * *Через десять минут Ивар вышел на улицу с весьма пополневшей барсеткой под мышкой.
Внизу, в машине его уже ждали негативщики в полном составе: Боголюб, Никитин и Леденцова.
— Ну что? Мы богатые? — спросила она, как только Алтаев захлопнул за собой дверцу.
— Все в полном ажуре. Наши скрутили Борю и ждут дальнейших указаний. Ну что, господа, смею вас заверить, что если мы прямо сейчас не повыдергаем Пименову все зубы, он перебьет нас одного за другим. Вы бы видели его рожу — кровная месть до седьмого колена, не иначе. Так что надо действовать! Я еду к полпреду и описываю ему всю Борину подноготную, ты, Леденцова, двигай в ФСБ, а Боголюб — в прокуратуру.
— А я? — возмутился с заднего сидения Никитин.
— А ты приступаешь к своим прямым обязанностям: пишешь пресс-релиз и рассылаешь нашу новость по всем информ-агентствам. К завтрашнему утру мы сделаем такой скандал, что даже выборы затмим. Только знаешь что еще?
— Что? — живо отозвался Никитин.
— Не забудь передать эту информацию в штаб к Синему. Если только Хоботов почует, что запахло жаренным, он тут же забудет свое обещание насчет этилки и первым кинется клевать Пименова.
ГЛАВА 14
(воскресенье)
Голосование шло полным ходом, и уже по предварительным данным было я ясно, что Стольникову ни в какую не светит стать губернатором.
Ближе ко второй половине дня негативщики снова собрались на квартире у Боголюба и устроили «поминки» своей избирательной кампании.
На агитационном плакате были расставлены стаканы и пара бутылок коньяка. Леденцова резала лимон кружочками и пыталась отогнать от стола кошку Кильку, которой очень хотелось добраться до банки со шпротами.
— Я, как ведущая этой пьянки, — заявила она, когда все было готово, прошу вас выпить за упокой грешной души этих выборов.
Боголюб и Никитин подняли свои стаканы.
— Не чокаясь!
По телевизору показывали избирком. Туда практически одновременно прибыли оба кандидата. Было как-то странно и стыдно видеть Стольникова растерянного, подавленного…
— Ну его к черту! — поморщился Никитин и, взяв со стола пульт, выключил телевизор.
В этот момент в дверь позвонили, и в квартиру вошел Ивар.
— Дети мои! — произнес он патетически. — Я вас поздравляю: выборы мы проиграли! Но! Зато! Только что во всем городе включили горячую воду!!!
— Ура! — завопили все разом.
— Чур, я первый занимаю ванну! — заявил Боголюб.
Но Леденцова и не подумала ему уступить.
— Ни фига! Я — девочка, значит, у меня больше прав на твой душ!
И они оба помчались к санузлу.
— А что никому не интересно узнать, что Пименов арестован, а полпред выступил с резким осуждением его художеств на НПЗ? — удивленно проговорил Ивар.
Боги с Леденцовой остановились на полдороги.
— Мы с вами, стало быть, собираемся и едем домой с позором и с деньгами, — продолжил Ивар. — Нам что-нибудь еще надо сделать?
— Надо! — многозначительно кивнул Никитин. — Мы просто обязаны набить морду Мальчику-с-пальчик!
Правда, набить морду вредителю, дураку и мерзавцу так не удалось. Он куда-то смылся и не отвечал ни на один телефон. А Леденцова-то уже даже речь заготовила: «За проявленные в выборном бою сволочизм, мелкое пакостничество и идиотское выражение лица Вайпенгольд (не знаю твоего имени-отчества) приговаривается к навешиванию пинков по самое не балуйся!» Но, к сожалению, навешивать было некому.
— Ну и пусть ходит уродом! — обиженно заявила она, отступаясь от телефона.
… Вечером негативщики вернулись в опустевший штаб.
Никитин снимал со стен свои плакаты и рисунки. Леденцова собирала по углам Килькины мячики, резиночки и прочие специальные кошачьи игрушки. Боголюб присваивал себе офисные карандаши.
— Эй, Алтаев! — позвала Леденцова Ивара, укладывающего вещи в большую коробку из-под принтера. — Когда приедем в Москву, можешь остановиться у нас с Боги. Мы с Килькой тоже к нему переезжаем. Так что будем жить большой дружной семьей с нетрадиционной ориентацией. А то, я думаю, Любка тебя на порог не пустит после всего случившегося.
