Дэвид Лодж - Райские новости
Внимание отвлекли начавшиеся у дверей бара какие-то переговоры, кто-то объяснял: «Нет, у меня нет приглашения. Мы друзья мистера Шелдрейка, он здесь живет», и слышно было, как Майкл Мин ответил: «О, входите, входите, любой друг мистера Шелдрейка — желанный гость».
— А, отлично, они пришли, — сказал Роджер Шелдрейк и поспешил к двери пожать руки вновь прибывшим.
Изображение на телеэкране начало терять связность, когда объектив камеры беспорядочно заметался между пляжем, небом и океаном.
— Боюсь, здесь камеру немного трясло, — стал оправдываться Брайан Эверторп. — Я же бежал.
Роджер Шелдрейк посадил своих гостей — мужчину средних лет и молодую женщину — на стулья перед Бернардом.
— Так рад, что вы смогли прийти. Ди, это Льюис Миллер, тот парень, о котором я вам говорил.
— Привет, — сказал мужчина. — А это Элли.
— Привет, — вяло произнесла Элли.
Последовал обмен рукопожатиями. Увидев, что Бернард уставился на вновь прибывших, Шелдрейк вовлек в процедуру знакомства и его.
— Льюис — мой давний друг по конференциям, — объяснил Шелдрейк. — Сегодня утром я столкнулся с ним в университетской библиотеке. Совершенно вылетело из головы, что он здесь преподает. Позвольте принести вам выпить. Кажется, это называется май-тай.
— Боже, не надо, — проговорила Элли. — Я выпью водки с мартини.
— Пожалуйста, бурбон со льдом, Роджер, — попросил Льюис Миллер.
Картинка на телеэкране прекратила дико раскачиваться. Появилась крупным планом Сесили — она кричала и жестикулировала у самой воды, потом — кадры, на которых люди бегали взад-вперед по пляжу, а вдали на общем плане то появлялись, то исчезали в волнах головы и доски для серфинга. Съемка получилась драматичной, но внимание Бернарда все время возвращалось к двум новым гостям. Льюис Миллер оказался совсем не таким, каким Бернард почему-то его представлял — не высоким, красивым и спортивным, а на удивление маленьким и худощавым, со светло-пепельными волосами, зачесанными назад, чтобы скрыть плешь, с выступающим подбородком и слегка печальным лицом. Его спутница была на несколько дюймов выше, красивая, высокомерная молодая женщина с длинными рыжевато-каштановыми волосами, заплетенными в похожую на тяжелую веревку косу, перекинутую на грудь.
— Волнующее зрелище, — заметил Льюис Миллер. — Что там происходит?
Расс Харви наклонился к нему объяснить:
— Это я, меня вытаскивают из моря Терри и Тони, вот сейчас. А это Сесили, моя жена, делает мне искусственное дыхание. Никому не позволила ко мне прикоснуться, благослови, Боже, ее сердечко.
— Я научилась этому на курсах по оказанию первой помощи, — сказала Сесили. — В отряде девочек-скаутов. У меня есть значок.
— Первой, кого я увидел, очнувшись, была Сесили, она наклонилась ко мне, пытаясь поцеловать.
— Замечательно, — отозвался Льюис Миллер. — Прямо «мыльная опера», а, Элли?
— Я получу свою водку с мартини? — поинтересовалась Элли, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Иду-иду! — воскликнул Роджер Шелдрейк, толкая тележку с напитками. — Кто-нибудь хочет еще май-тай?
— Потом меня вырвало, — продолжил Расс.
— Фу, как неприлично, — пробормотала Элли, отводя взгляд от экрана.
— Жаль, я раньше не знал, что ты в Гонолулу, Роджер, — сказал Льюис Миллер. — Ты поговорил бы с моими выпускниками.
— Значит, вы тоже антрополог? — спросила его Ди.
— Нет, климатолог. Мы с Роджером познакомились на междисциплинарной конференции по туризму.
Кто-то потянул Бернарда за рукав. Это был Майкл Мин.
— Простите, — прошептал он, — но у вас не сложилось из беседы впечатления, что этот человек, — он мотнул головой в сторону Шелдрейка, — преподаватель колледжа?
— Я знаю это наверняка, — ответил Бернард. — А что, что-то случилось?
— Только то, что я не имею обыкновения ежедневно посылать преподавателям колледжей бесплатное шампанское и фрукты, — сказал Майкл Мин. — Или отправлять за ними в аэропорт лимузин. Или каждый вечер ставить в их номера свежие цветы. Я думал, он журналист. — И побрел прочь, как человек, которого огрели по голове пыльным мешком.
— Конек Льюиса — исследование воздействий на окружающую среду, — объяснял Шелдрейк, обращаясь к Ди. — Он написал известный доклад, в котором доказал, что между шестидесятым и восьмидесятым годами средняя температура в Гонолулу поднялась на полтора градуса по Цельсию из-за того, что под автостоянки были вырублены деревья.
— Затем Джони Митчел[107] положила доклад на музыку, — пошутил Льюис Миллер.
— О, я знаю эту песню, — оживилась Сью. Она щелкнула пальцами и запела:
Рай замостили под автостоянку…
— Как мило! — вскричала, аплодируя, Лилиан Брукс. — Какой приятный голос!
— Понимаете, бетон отражает солнечное тепло. Листья же его поглощают.
Собрали деревья повсюду, в музей деревьев
все поместив,
Увидеть их ныне ты сможешь, лишь доллар
с полтиною заплатив —
Закрыв глаза, Сью раскачивалась в такт песне, пока не упала со стула. Растянувшись на полу, она рассмеялась, глядя на собравшихся.
— Ты выпила слишком много май-тай, — упрекнула ее Ди, помогая подняться.
— Эй, нельзя ли немного потише? — попросил Расс. — Я хочу это услышать.
На экране они с Сесили, одетые как и нынешним вечером, стояли, соединив руки, перед улыбающимся гавайцем в белой рубашке.
— Согласен ли ты, Рассел Харви… — говорил он.
— Они поженились здесь, на Гавайях? — прошептал Льюис Миллер.
— Нет, они возобновили свои обеды, — ответила Сью.
— Обеты, — поправила Ди. — Это Эверторпы были бы не прочь возобновить обеды.
Сью взвизгнула от смеха — неясно, веселясь шутке Ди или своей собственной оговорке, — и снова упала со стула.
Элли допила коктейль и поднялась.
— Мне пора, — решительно заявила она. — Ты идешь, Льюис?
— Но ведь вы только что пришли! — запротестовал Шелдрейк. — Выпейте еще. Попробуйте май-тай.
— Я уже пробовала, — отрезала Элли. — Одного раза оказалось достаточно. Льюис?
— Роджер завтра улетает, Элли, — стал увещевать ее Льюис. — Нам нужно о многом поговорить.
— Я думал, что мы поужинаем вчетвером, — сказал Шелдрейк. — Ди, я и вы двое.
— Начинается гавайская свадебная песня! — провозгласил Брайан Эверторп. На экране три пожилых гавайца в одинаковых гавайских рубашках принялись щипать струны укулеле[108] и жалобно стенать.
Сью подсела к Бернарду.
— В конце вы должны поцеловать человека, сидящего рядом с вами, — сообщила она по секрету.
— Прошу прощения, но меня ждет работа, — не поддалась увещеваниям Элли. — Увидимся позже, Льюис. — Она перебросила косу через плечо, как взмахнувшая хвостом львица, и зашагала к двери.
— Извини меня, Роджер, — сказал Льюис Миллер. Он взял один из свободных стаканов с май-тай и с несчастным видом присосался к соломинке. — Мы с Элли перед выходом поругались. У нас сейчас неважные отношения.
— Предвкушаете возвращение? — спросила Сью Бернарда.
— Вообще-то я пока остаюсь, — ответил Бернард. — Папа все еще в больнице. Но, честно говоря, я совсем не спешу возвращаться в Раммидж.
— В Раммидж! У Брайана в Раммидже бизнес! — воскликнула Берил Эверторп.
В один миг и как будто даже не пошевелив руками, Брайан Эверторп протянул визитную карточку.
— «Ривьера. Установки для загара», — отчеканил он. — В любое время, как захотите получить скидку, дайте мне знать.
— А в какой части Раммиджа? — спросила у Бернарда Берил, и он вынужден был объяснять, прислушиваясь в то же время к словам Льюиса Миллера.
— Мне кажется, она собирается меня бросить, — говорил тот, — и сказать по правде, Роджер, я буду только рад этому. Я скучаю по детям. Скучаю даже по жене.
— Нам надо обменяться адресами, вы не против? — спросила Берил. — У вас не найдется карандаша и бумаги? — обратилась она к Линде Ханаме, которая в этот момент подошла к ним.
— Конечно. — Линда вытащила чистый лист бумаги из своей папки. — Я шла сказать, что вас спрашивают, мистер Эверторп. У стойки портье вас кто-то ждет. Некий мистер Моска.
Брайан Эверторп побелел под своим красным загаром и нажатием кнопки остановил кассету. Сью разочарованно пискнула, когда гавайские певцы исчезли с экрана.
— Нам пора, дорогая. — Брайан ловко извлек кассету из видеомагнитофона.
— Но мы не успели обменяться адресами, — запротестовала Берил.
— Мы и не собираемся, — сказал Брайан Эверторп, выхватывая визитную карточку из пальцев Бернарда. — Всем доброго вечера. — И погнал возмущавшуюся Берил прочь из бара.
— Мне тоже надо идти, — сказал Бернард, неуверенно поднимаясь на ноги. — «Закончилась наша пирушка».
