Альфред Кох - Отходняк после ящика водки
Странно – почему я не мечтаю о своей смерти? Старики в деревне говорят, что в моем возрасте это обязательно должно быть. Почему этого нет?
Ну, так или иначе – бежать. Вот завтра же и убегу! Господи! Прости меня и наставь. Дай же силы на этот исход. Я, как Моисей, уйду из дома рабства в царство свободы! Решено. Уйду…
…Через три месяца он бежал. А на каком-то полустанке простыл да и помер. Несчастный, больной, выживший из ума великий старик. Жена его, пожилая измученная женщина, билась в истерике и просилась с ним проститься, пока он в сознании. Ее не пустили. И она, раньше времени состарившаяся от бесчисленных родов и смертей детей, уставшая от мужниных «фокусов», честно его любившая и верная ему женщина, горько заплакала и опустилась в осеннюю грязь.
Как отлученного от церкви его хоронили не на кладбище. Без отпевания и прочих причиндалов. Хоронили его в Ясной Поляне, на том месте, где когда-то старший брат рассказал ему сказку про волшебную зеленую палочку. Похороны были в конце ноября, и закопали его в мерзлую землю. До самой весны лежал во мраке не тронутый тлением, заиндевевший как камень труп в глубокой сухой могиле, в крашеном сосновом гробу, и у него продолжали расти волосы и ногти. К апрелю седая борода покрыла живот, а руки и ноги стали похожи на растопыренные птичьи лапы. Но этого уже никто не мог видеть…
А. К.
Часть 5
ЛОВЛЯ МАРЛИНА У БЕРЕГОВ ПУЭРТО-РИКО
В 2003 году, перед католическим Рождеством, мне вдруг пришла в голову идея погреться на солнышке. Сказано – сделано. В спешном порядке был найден отель на Карибских островах. Как говорили в годы застоя, «горящая путевка». Этим отелем оказался «Хайят», а местом – Пуэрто-Рико.
Пуэрто-Рико – это остров (и одноименная страна), находящийся в цепи Антильских (Карибских) островов. Если считать слева направо, то он третий, после Кубы и острова Гаити.
«Хайят» довольно забавно устроен. Располагается он на атлантической, а не на карибской стороне острова, и, следовательно, волны там метра под полтора-два высотой. Поэтому длинный и красивый песчаный пляж отгорожен от океана прерывистым волноломом, сложенным из здоровенных камней. В образовавшемся промежутке между пляжем и волноломом вода прогревалась до тридцати градусов, там плавали разноцветные рыбки, и я испытывал огромное удовольствие, плавая на мелководье с маской и трубкой.
Позади пляжа стояли в ряд небольшие бунгало, на четыре номера каждое, а в центре находились плавательный бассейн, ресторан и спортзал. Этого уже было бы достаточно, чтобы воображение нарисовало читателю некое подобие рая, но я добавляю сюда еще разбросанные в беспорядке высокие и стройные тропические пальмы, небольшие озерца, поля для гольфа, теннисные корты, островками оставленные там и сям куски настоящих джунглей. Утренние пробежки по всему этому великолепию с шикарными видами на океан и легким бризом были незабываемы…
Пуэрто-Рико. По-испански означает – «богатый порт». Сан-Хуан, столица страны, действительно выглядит богатым, процветающим городом. В центре, на скалистом берегу, находится древняя испанская крепость – самая старая постройка европейцев в Новом Свете. Начало XVI века это уже кое-что, это даже по нашим понятиям серьезно. Как ни крути, а времена Бориса Годунова – это все-таки не штатовские мульки типа «самой старой бензоколонки в мире». От этой крепости и «есть пошла» развиваться столица и страна, стремясь оправдать свое название «богатой».
Колумб появился здесь в 1493 году, то есть через год после открытия Америки. Испанские колонизаторы завезли сюда негров для работы на плантациях сахарного тростника, а индейцев где истребили, а где ассимилировали. То есть все как обычно. Как это делалось на всех других островах и материках Нового Света. Однако с Пуэрто-Рико имеется одна закавыка, которая с первого взгляда и не заметна.
Приведу простой пример. Валовой национальный продукт на душу населения в США составляет 37 тысяч долларов. В России – около 8 тысяч.
– Отгадайте, сколько в Пуэрто-Рико?
– Пять?
– Неверно!
– Восемь, как в России?
– Нет!
– Что, больше? Ну хорошо, десять?
– Мимо! Сдаетесь? Ну ладно, так уж и быть, скажу вам правильный ответ: 20 тысяч долларов на душу населения.
Не знаю, как у вас, а у меня эта цифра вызвала недоумение. Как же так?! У нас нефть, газ, металлы всей таблицы Менделеева, лес, земля и так далее и тому подобное – и всего 8 тысяч на одну православную христианскую душу, а тут ни фига, кроме моря и пальм, и целых 20 тыщ! Ну посудите сами – кругом нормальные латиноамериканские страны, со своими пятью – десятью тысячами: Ямайка, Доминикана, Барбадос, Мексика, Коста-Рика. Есть радующая нас своей одной тысячей Куба. Есть и клинический случай – Гаити. Там и двухсот долларов на человека не наберется. А тут на тебе: 20 тысяч зеленых! Это куда такое годится? Это что за безобразие?
Интересно, что последовательно были опровергнуты все мои предположения о природе этого экономического феномена. Сначала я, естественно, подумал, что невероятным развитием инфраструктуры туризма страна обязана своему процветанию. Ан нет. Пуэрто-Рико не входит в число популярных курортов мира и доля доходов от туризма в ВВП довольно скромная: всего 15 процентов. Ну тогда, может быть, сельское хозяйство, предположил я. Плодороднейшая земля, типа, палку воткни, и та вырастет… Нет. Доля сельского хозяйства – не более 20 процентов.
Правда была одновременно и неожиданная, и банальная. Оказалось, что основу пуэрто-риканского ВВП составляет промышленность. И не какая-нибудь там легкая вроде пошива тряпочных кроссовок или изготовления пластмассовых игрушек, а настоящий хайтек: химическая и фармацевтическая промышленность, а также производство медицинского оборудования.
А все дело в том, что в Пуэрто-Рико не было так называемого национально-освободительного движения. Не было ни своего Симона Боливара, ни какого-нибудь Панчо Вильи, ни даже Че Гевары и Фиделя Кастро. После американо-испанской войны, которая была больше ста лет назад, перешел остров от испанцев к США.
Шел, шел, да не дошел. Так и застрял на половине. И не штат, и не независимое государство, а так – «свободно присоединившееся к США государство».
Что это означает на практике? Вроде на острове юрисдикция США, американская армия охраняет его от врагов, все федеральные страховки и гарантии присутствуют, а федеральных налогов – нет! Только местные. По-моему, неплохо. Жить как в Штатах, а налоги иметь почти в два раза ниже. Вот и потянулись сюда американские компании, и случился инвестиционный бум, и зажили люди лучше всех в Центральной Америке.
Пуэрто-риканские патриоты дважды инициировали референдум о независимости острова. Уж больно унизительным было для них такое положение вещей. Вопрос ставился ребром: либо превратиться в обычный американский штат, либо в независимое государство. Но бестолковый и негордый народ всякий раз голосовал за то, чтобы все оставалось как есть: «свободно присоединившееся государство» – и все тут. Что это за зверь такой? Поди знай… Зато удобно и прибыльно.
Находясь среди такого непатриотичного народа, который не платит налогов и не служит в армии, логично предаться каким-нибудь невинным увлечениям. Например, рыбалке. Делается это очень просто. Звонишь в гостиничный ресепшн и говоришь:
– Хочу на рыбалку.
– Какую рыбалку вы предпочитаете? Речную или морскую?
– Океаническую!
– На донку или на «дорожку» желаете рыбачить?
– На «дорожку». Хотим марлина поймать.
– Ну, это вам, ребята, надо летом приезжать. Зимой на Карибах рыбалки нет.
– А мы хотим. Вам-то что за дело? Ваше дело все организовать, а уж там видно будет.
В назначенное время, рано утром, часов в шесть, приезжаем в рыбный порт Сан-Хуана. Скучные рыбаки сидят пригорюнившись в своих катерах. Арендованный нами катер такой же, как все; может, немного поновее. Капитан ходит радостный, что-то бормочет своему чернокожему помощнику. Радость у него такая: рыбаки в конце декабря – случай редкий. Наверное, капитан думает: «Чудаки (на букву «м») эти гринго… Кто ж зимой рыбачит? Да еще марлина хотят поймать. Хемингуэя, наверное, начитались. Вот и бесятся с жиру. Ну да ладно. Мне-то что? Они платят деньги, а я их отвезу на рыбалку. Вон у других вообще никакой работы нет».
Садимся в катер, выходим в океан. Материковый шельф кончается миль через 10–15. Вот там и начинается глубоководная рыбалка – тунцы, марлины, рыбы-меч, махи-махи. В отличие от прибрежной рыбалки на донку «deep sea fishing» – осуществляется, говоря по-русски, ловлей на дорожку, то есть сразу несколько больших спиннингов забрасываются метров на пятьдесят – семьдесят и катер на малой скорости бороздит рыбное место, которое указал эхолот.
Спиннинги большие, леска очень крепкая и толстая, крючок – величиной с пачку сигарет. Как правило, одновременно используется и блесна (разноцветная, либо в виде кальмара, либо в виде глазастой переливающейся рыбки), и наживка из мелкой, чуть протухшей рыбешки.
