Тони Парсонс - Моя любимая жена
Билл подумал, что Шейн слишком поспешно сделал Росалиту своей женой, не успев даже толком узнать ее характер. Его завораживали ее песни в «Ни дна ни покрышки», и он, скорее всего, верил, что в жизни она такая же, как в песнях.
— Не торопись с выводами, — ляпнул Билл, досадуя на себя за банальные фразы. — Твое несчастье могло раскрыть в ней лучшие стороны. Возможно, оно сблизило бы вас.
Ну почему он не научился просто молчать, когда нечего сказать? По крайней мере, это честнее.
— Есть радикальный способ залатать дыры в браке. — Шейн фыркнул. — Можно задобрить ее дорогими побрякушками. Или накупить кучу тряпок. — Он мотнул головой. — Самое печальное, что я не чувствую в ней своего самого верного и надежного друга.
Билл закрыл глаза. Ему нечем было утешить Шейна. Он с удовольствием заснул бы сейчас, но ледяной холод в крови не давал спать, заставляя морщиться от боли.
— У нас не так, как у вас с Беккой. Мы с Росалитой — совсем другое. Мы не партнеры. Мы… я даже не знаю, кто мы на самом деле. Трахальщики с обручальными кольцами, и только. А после драки я и этого не могу. — Шейн закрыл лицо руками. Билл слушал его тяжелое дыхание. — О таких отношениях, как у вас с Беккой, можно только мечтать, — признался австралиец.
Билл с ним мысленно согласился. Но разум… разум порою действительно способен напридумать чего угодно и потом в это поверить.
— Какой ужас! Я до сих пор не могу поверить. Когда Нэнси позвонила мне…
— Брось! Было и прошло, — засмеялся Билл.
Бекка слушала бесцветный голос мужа и понимала, что это обычная мужская бравада. Билл говорил так, словно из него выпотрошили все внутренности.
— Как все по-дурацки получилось, — вздохнула она.
— Это ты о чем?
— Обо всем. О том, что нам пришлось улететь в Англию. Что ты вынужден выкарабкиваться из болезни один, и меня нет рядом.
— Бекки, но ведь у тебя была серьезная причина.
— Знаю, дорогой. А сейчас я больше всего хочу, чтобы мы снова оказались вместе. Только этого.
— Я тоже этого хочу.
«Как будто когда-то мы хотели чего-то иного!» — с грустью подумала Бекка.
Маленькая семья Холденов всегда хотела только этого — быть вместе и быть счастливыми. И одно невозможно без другого.
— Как твой старик? — спросил Билл.
— Без изменений. Результаты анализов ничего не показывают. У него по-прежнему перебои в сердце, а врач до сих пор не может установить причину. Билл, отец постарел у меня на глазах.
— А как Холли?
Бекка живо вспомнила их последнюю телефонную перепалку и очень испугалась ее повторения.
— С Холли все в порядке, — торопливо ответила она. — Играет с детьми Сары… Пожалуйста, поверь мне. — Бекка избегала говорить о бойфренде Сары. — Дорогой, я скоро заберу Холли. Совсем скоро, как только мой отец немного окрепнет. Я уже начинаю думать, что перебои в сердце — меньшее зло, чем его визиты к кардиологу.
— Хорошо, что Холли скоро снова будет с тобой, — дипломатично отозвался Билл, стараясь, как и Бекка, не ступать на опасную тропу.
— Ты-то как? Когда тебе нужно возвращаться на работу?
— Мне лучше. Честно, Бекки, мне значительно лучше. Девлин меня не торопит. Сказал, чтобы я и не думал о работе, пока полностью не окрепну. И потом, есть достаточно работы, которую можно делать дома.
— Думаю, мне все-таки нужно прилететь в Шанхай. Я позвоню доктору Кхану.
— Не надо, Бекки. Ну, будь умной девочкой. Я ведь уже выкарабкался.
«Только не пытайся меня обманывать», — подумала Бекка, вешая трубку.
Ее порыв постепенно угас. Какой Шанхай? Она прилетит на другой конец света, чтобы быть рядом с Биллом и постоянно думать об отце и Холли? Билл прав: самое скверное уже позади.
Она пошла на кухню и принялась готовить ужин. Пока варились макароны, Бекка сделала салат. Отец похрапывал на диване под бормотание телевизора. Бекка разбудила его, сказав, что ужин готов. Отец добросовестно обрадовался, как всегда наговорил комплиментов ее кулинарным способностям, но к еде почти не притронулся.
После ужина Бекка набрала номер Сары и пожелала Холли спокойной ночи. Потом она уселась рядом с отцом на диван. Старик предпочитал разностороннюю подачу новостей и заставлял ее переключаться на разные каналы. После очередного переключения Бекка обнаружила, что смотрит телевизор одна. Отец вновь погрузился в сон.
Странно, но ночью отца донимала бессонница, и он начинал бродить по дому, зато днем и вечером великолепно засыпал. Может, ему нужно поставить в спальню телевизор?
Около полуночи Бекка все-таки разбудила отца. Он поплелся наверх. Бекка услышала плеск воды в ванной. Затем скрипнула дверь отцовской комнаты. Бекка погасила везде свет и грустно улыбнулась. Как и Билла, ее ждала одинокая постель.
Для здоровья нужен чай и прогулки на свежем воздухе. Так сказала ему Цзинь-Цзинь.
Билл уже вернулся из госпиталя домой. По утрам к нему заходила ама Дорис или Тигр, которые приносили еду. Вечерами заглядывал Шейн, который теперь не слишком торопился к Росалите. В то утро Билл не ждал ни Дорис, ни Тигра, но дверной звонок все-таки зазвонил. Он открыл дверь, и Цзинь-Цзинь прямо с порога объявила, что повезет его на прогулку. Она предложила отправиться в Старый город, погулять по саду Юй-Юань и зайти в чайный домик на озере.
Они поехали туда в ее красном «мини-купере». Билл не мог решить, то ли Цзинь-Цзинь просто не умеет водить машину, то ли она — один из многочисленных шанхайских водителей-лихачей. Однако по пути они все же ни с кем не столкнулись и никуда не врезались.
Взявшись за руки, Билл и Цзинь-Цзинь шли по Старому городу, пока не оказались возле зигзагообразного моста, ведущего к чайному домику. Билл почувствовал, как она прижалась к нему сзади. Он остановился и обернулся. Цзинь-Цзинь быстро перевела взгляд на воду пруда, как всегда кипевшую от прожорливых золотистых карпов, потом посмотрела Биллу прямо в глаза.
— Хороший отец, хороший муж, хороший человек, — сказала она и кивнула, словно принимала важное решение.
Они долго смотрели друг на друга.
— Да, я так думаю, — прошептала Цзинь-Цзинь.
И тогда Билл поцеловал ее. Их рты идеально совпадали. Билл вдруг подумал, что одного желания поцеловаться бывает недостаточно. У кого-то язык нетерпеливый, у кого-то, наоборот, ленивый. У кого-то твердые или слишком влажные губы. Могут мешать и зубы, и носы. Но им с Цзинь-Цзинь не мешало ничего.
— Так нельзя, — прошептал Билл, пятясь назад.
Он намеренно отступил, потому что ему хотелось обнять Цзинь-Цзинь.
