Татьяна Соломатина - Коммуна, или Студенческий роман
– А почему именно коты, а не кошки?
– Я сам об этом подумал, но ничего умного не придумал. А профессора спрашивать было неловко. К тому же во всём мне хочется дойти до самой сути самостоятельно. Мой собственный мозг – самый совершенный механизм среди здесь присутствующих, Полина, извини. Ты – женщина, тебе можно иметь мозг несовершенный. Вот, кстати, возможно, кошки тем же отличны от котов, чем женщины от мужчин, – интеллектом. Хотя это смотря какие коты и кошки. Тьфу ты! Мужчины и женщины. Вот, например, Стасик, а вот – Полина. И?.. И я думаю, что самое мудрое объяснение, как обычно, где-то совсем сверху. Элегантно и просто настолько, что никто об этом не думает. А Хандра подумал. Коты друг друга не что, друзья мои? Не что?.. Ну, кто первый поднимет руку? Нет версий? Коты друг друга не оплодотворят, даже если чем-то и займутся на сытом досуге, котам статья за мужеложество не писана! А попади к нашему очаровательному молодому профессору парочка кошек в компанию сытых половозрелых котов – и? Правильно, дети! Будут дети! Много-много-много кошачьих детей, а нашему учёному такого не надо. Ему нужны взрослые коты для науки, а не котятки для восторгов и последующего пристройства. А стерилизацией кошек ему, видно, некогда да и не на что заниматься. Научные бюджеты – это слёзы! Так что вперёд, двоечники, на ловлю хвостатых зачётов! Берегите руки и глаза!
– Бедные коты! – вздохнула Полина. – Нет, я понимаю, наука и всё такое, без этого никуда. Но я вот вчера, например, завела себе кота… Он совсем котёнок! – воскликнула она, глядя на своих соучеников.
– Чтобы успокоить тебя, моя крошка, – этим чудовищам, я так понимаю, всё равно! – сообщу, что никто над котами издеваться не будет, все инвазивные манипуляции будут выполняться под соответствующим обезболиванием. А выжившие после экспериментов животные будут размещены по семьям научных сотрудников, а также их родных, друзей и близких.
– Выжившие?..
– Полина, наука – не жестока. Наука – рациональна. Но в качестве ещё одного успокаивающего аргумента могу привести тебе следующий: с электродом в мозгу, но в тепле, холе, неге и на достаточном пайке приятнее, чем без оного электрода, но на холоде, голоде и безо всякой ласки. Всё. Парни, за дело! Глухов был против, но против Хандры он бессилен…
– Так как ты всё-таки относишься к имени Глеб? – не забыл уточнить Примус на большом перерыве. Они с Полиной вдвоём прогуливались по бульвару, потому что Кроткий захотел «жрать». А та столовка, где он обедал, была невыносима. Полина вообще в последнее время забыла, что такое еда, и вспоминала об этом лишь от случая к случаю. Вольша, Селиверстова и Нила отправились обедать в столовую университета – туда было чуть дальше, но там было немного приятнее, чем в столовой мединститута. Есть же в буфете напротив женского туалета в главном корпусе Полина так и не научилась. Примус же просто составил ей компанию. Хотя в последнее время ей всё больше нравилось часовой перерыв проводить в гордом одиночестве.
– Примус, вот ты бы не спрашивал, если бы ничего не знал, да?! Так к чему эти… эти…
– Подлости!
– Да, спасибо. По части формулировок тебе нет равных. Так что давай, вываливай, что ты от меня хочешь.
– Дорогая моя девочка, я не имею права от тебя чего-либо хотеть. Мною движет лишь любопытство. Мужское самолюбие я ещё больше года назад засунул поглубже per rectum, чтобы не особо ущемлялось. Давай я расскажу, что знаю, а ты меня дополнишь. Если, конечно, сочтёшь нужным.
– Чтобы ты доложил Вадиму? Ну, может, оно и к лучшему.
– Вадиму и без меня доложат, мир не без добрых людей. Но пока доложили мне. И теперь я знаю только то, что Глеб – внук нашей глубокоуважаемой Нины Николаевны, но закончил вовсе не медицинский институт – молодец, мальчик! Ещё то, что он далеко не мальчик, у него есть своя отдельная жилплощадь, алая спортивная «Тойота», слишком заметная даже в нашем славном портовом городе. Особенно когда из неё выходит такая красотка, как Полина Романова. Вот пока всё. Мир велик, но тесен, Поленька. Что уж говорить о каком-то жалком городишке. Всегда найдётся кто-то, бродящий по Аркадии именно тогда, когда юная леди в ультракороткой юбке прогуливается там под ручку с вполне себе таким зрелым гражданином и даже заходит с ним в дорогущий ресторан, где к тому же никогда нет мест, пока студенты просто прогуливаются, дыша малокалорийным обезжиренным воздухом. Вот, собственно… Насколько я понимаю, ты с ним познакомилась именно тогда, когда старушенция пригласила тебя на дачу. Ты, помнится, пропала на все выходные. Я пережил это достаточно безболезненно, а Кроткий страдал. Впрочем, он и сейчас страдает. Никак, бедолага, не поймёт, что ты – девочка взрослая, у тебя своя жизнь и он туда никак не помещается. Особенно после того, как лето проведено врозь, в колхоз ты в этом году не поехала, а мыла окна в кабинете ректора, по странному стечению обстоятельств – ещё и заведующего той самой кафедрой нормальной анатомии, где наша дорогая и любимая Нина Николаевна профессорствует. И если ты вспомнишь про мой аналитический склад ума, то ты поймёшь, что всё, что для моего наивного друга Вади – лишь никак не связанные разрозненные факты, для меня – последовательная цепь событий. И тут сегодня ты являешься на занятия в сапогах, прибывших в Одессу если не из Рима, то уж из Милана точно. И что я должен думать?
– А тебе не всё равно?! – огрызнулась Полина.
– Нет, мне не всё равно.
– С чего бы вдруг?
– Не хами.
– Лёш, я не хамлю. Просто знаешь… Вот вы, такие распрекрасные, такие замечательные, но…
– Но толку-то, да?
– Не передёргивай. Кроткий мне ничего не предлагал. Кофе на бульваре – это замечательно. Все эти нежности, приятные прикосновения и так далее. Но – ничего более. Теперь вот я переехала в эту комнату и понимаю, что от меня ждут инициативы. А я, Лёш, девушка. И инициативу проявлять не хочу. И не могу. Потому что прояви я сейчас инициативу, то… То он сам, при его-то характере, всю оставшуюся жизнь будет считать меня… Или себя… Знаешь, он должен был уже хоть что-то за эти почти полтора года родить! Дефлорацию! Предложение руки и сердца! Бурный секс и не менее бурный разрыв! Хоть что-нибудь!!!
– Тсс! – Примус притянул Полину к себе и обнял. – Не буянь. Не стоит. Разумеется, он сам дурак. Успокойся.
– Лёш, что ты сегодня вечером делаешь?
– Сегодня вечером я, как это ни странно, свободен.
– Пойдёшь со мной – оглядеть мои новые пенаты?
– С удовольствием!
– А что мы скажем Кроткому?
– Поленька, при всех недостатках моего стоеросового друга, нетактичностью он не страдает. Равно как и избытком соображения. И, кроме того, мы всегда можем сказать ему, что идём в библиотеку или в анатомку. И он сам сбежит от нас, как чёрт от ладана. Врать, конечно, нехорошо. Особенно друзьям. Но если это ложь во спасение тебя – то я на это пойду!
