Ирина Волчок - Прайд окаянных феминисток
А Ядвига за эту передачу чуть Бэтээра не убила. Так орала, что даже охрипла. И с кулаками на него кидалась, а когда он ее руки перехватил, — два раза пнула его ногой, больно, прямо по голени, синяк потом неделю держался. Вообще-то правильно орала, и пинала тоже правильно…Бэтээр эту передачу организовал на свой страх и риск, Ядвигу даже не предупредил, не то что советоваться… Авантюра. А что делать было? Результаты официальной генетической экспертизы еще незнамо когда будут, да и от результатов неофициальной они не будут отличаться, то есть никто не скажет «да, отец», а скажут в лучшем случае «может быть отцом». А время поджимало. Вот Бэтээр и организовал передачу на телевидении. Риск, конечно. Если бы кто вздумал копать всерьез, — его просто по стенке могли бы размазать. Потому что кое-что в передаче было… ну, в общем, не совсем правдой. Да ладно, подумаешь! Как будто в других передачах правды больше. К тому же, никто копать не вздумал, документальных подтверждений не потребовал, а Любочку отдали им с Наташкой. Бэтээр считал, что отдали благодаря именно этому дурацкому кино, поэтому это дурацкое кино он любил, попросил телевизионщиков записать кассету и время от времени с удовольствием ее пересматривал. Закрывшись в спальне, чтобы никто не застукал. Все-таки очень дурацкое кино получилось.
Бэтээр смотрел на экран телевизора со смесью стыда и гордости. Молоденькая ведущая чуть не плакала, рассказывая Любочкину историю, страдальчески поднимала брови, таращила глаза и запиналась, не сразу находя нужные слова. Очень убедительно. Еще убедительнее — Любочка на больничной койке, вся в синяках и ранах, с забинтованной головой, с иглой капельницы в тонкой ручке, со стариковской безнадежной тоской в ввалившихся глазах. Эти кадры уже проходили раньше, это показывали, когда Наталья отбила Любочку у этого подонка, а потом подняла шум на всю область, добиваясь над ним немедленного суда. Правильно сделали, что повторили. Потому что следом за этими кадрами — другие, где Любочка уже смеется, играет с Верой-Надей, сидит на коленях у Наташки и ездит на шее у Бэтээра. А потом Бэтээр, уже без Любочки, рассказывает в камеру, как долго искал дочь, и как наконец-то нашел, и благодаря этому познакомился со спасительницей своей дочери, и что теперь он сделает все, чтобы его новообретенная семья была счастлива… А потом ведущая опять говорит растроганным голосом, и чуть не плачет, и желает ему и его навообретенной семье большого человеческого счастья, и ей в голову не приходит спросить, с какой такой стати Бэтээр решил, что Любочка его дочь, и давно ли он обрел семью. Ну и хорошо, что не спрашивает. Потому что семью Бэтээр обрел только на следующий день после этой передачи, а о результатах экспертизы еще вообще ничего не знал. Именно это обстоятельство и толкнуло Ядвигу на применение к нему физических мер воздействия.
— Сволочь! — хрипло орала Ядвига, свирепо выкручиваясь из его рук и пытаясь еще хоть разок пнуть его ногой. — Ты сволочь, Борисов! Ты что наделал, а?! Гад! Ты во что меня втравил?! Мерзавец! Ты меня под статью подводишь! И сам загремишь! Идиот! Народный артист! Трепло безмозглое!.. Мама дорогая, и на кой же я с тобой связалась… Ведь ни одного факта еще не подготовлено! Ни одного! А ты уже на весь мир раззвонил! Лжесвидетель! Уголовник! Звезда экрана!
— Тихо, тихо, — бормотал Бэтээр, крепко держа Ядвигу за руки и уворачиваясь от ее пинков. — Чего это сразу звезда экрана?.. Чего это сразу лжесвидетель?.. Чего я такого говорил? Ничего такого… И про экспертизу не говорил… И про тебя не говорил… Просто радовался. Это же не преступление, правильно?
— Мошенник, — просипела Ядвига, закашлялась и перестала вырываться. — Ладно, отпусти. Вон дети бегут…
Бэтээр выпустил руки Ядвиги, на всякий случай отступил на пару шагов и оглянулся. От дома к калитке бежала вся толпа котят, впереди — Любочка, за ней — Пулька и Вера-Надя. Пулька и Вера-Надя что-то кричали и размахивали руками, а Любочка бежала молча, прижав локти к бокам, сжав крошечные кулачки, не отрывая взгляда от Ядвиги, и выражение ее глаз было… страшным. Бэтээр протянул руки ей навстречу, но она молча увернулась от его протянутых рук, с разбегу молча же бросилась на Ядвигу и вцепилась зубами ей в ногу. В ногу все-таки не получилось, помешал длинный ажурный жилет, и Любочка мотнула головой, разрывая зубами вычурный ажур, — совсем как щенок… Бэтээр ахнул, схватил Любочку в охапку, попробовал оторвать ее от Ядвиги, но оторвать удалось только с куском жилета в зубах. Любочка выплюнула кусок жилета и попробовала достать Ядвигу кулаком, сильно дернувшись на руках у Бэтээра, — он ее едва удержал. Ядвига порассматривала дыру в ажуре, вздохнула, подняла взгляд на Бэтээра с Любочкой на руках и сипло сказала:
— Ну и семейка… Одни убытки от вас. Вчера только купила.
Набежали Пулька и Вера-Надя, загалдели хором, заахали, заохали, стали утешать Ядвигу, обещать починить жилет и объяснять, что Любочка не виновата, она нечаянно, она не хотела…
— Хотела, — тихо сказала Любочка, и все сразу замолчали. — Я нарочно. Она на Бэтээра напала.
Ядвига закашлялась, засмеялась, завела глаза к небу и просипела:
— Точно, родная кровь… Никаких экспертиз не надо. Ну, Борисов, умеешь ты устраиваться…
Девочки опять загалдели хором, объясняя теперь уже Любочке, что тетя Ядвига не виновата, она нечаянно, она не хотела… Но тут подошла Наташка, сказала: «Так», — сделала губы утиным клювиком, — и все тут же замолчали, не считая Ядвиги, которая сипло поздравила Наташку с законным браком и заявила, что привезла подарок и рассчитывает на праздничное угощение. Законный брак зарегистрировали только два часа назад, праздничное угощение приготовить никто не догадался, так что пришлось кормить Ядвигу обычным обедом, которым, впрочем, она осталась чрезвычайно довольна.
— А это кто готовил? — с интересом спрашивала она. — Жена? Ага… А это? Сестра? Ну-ну… А это? Вера-Надя? Я ж и говорю: умеешь ты, Борисов, устраиваться.
Девочки смеялись, Бэтээр гордился, Наташка заметно ежилась от слова «жена», а Любочка, сидя на коленях у Бэтээра, бдительно следила за каждым движением Ядвиги. Вот такая у них получилась свадьба. Вернее, начало свадьбы, но именно это начало Бэтээр вспоминал с особым удовольствием — и как Ядвига сипела, и как Любочка за ней следила, и как девочки смеялись, и как Наташка ежилась и краснела, как маков цвет. И, замечая его взгляд, одергивала и поправляла свой линялый полосатый халат. И безуспешно пыталась пригладить растрепанную копну почти белых, как у Веры-Нади, волос. И не слышала обращенных к ней вопросов, отвечала невпопад и таращила круглые честные глаза. Растерянные. Боялась. Ну, до чего забавная…
