М Курилкин - Сын лекаря
- Это же настоящая орочья сталь! - с придыханием воскликнула она. - У нас она очень ценятся, ее переплавляют, и добавляют в оружейную. Да вот хотя бы мой уруми, в нем тоже есть частичка орочьей стали. Этот меч подарил моей прабабке ее муж, он был кузнецом! Даже у брата был не такой хороший.
- Правда? - удивился я. - А я думал, у вас все оружие одинаково хорошее. У нас оно очень ценится, люди такую гибкую и прочную сталь ковать не умеют.
- Да, гибкая и прочная, а если добавить орочью, то еще и не тупится. - С энтузиазмом продолжила рассказ девушка. А орки не умели гибкую делать, видишь, у них только прочная.
- И зачем вы с ними ссорились? Торговали бы лучше, - удивился я.
- Да мы почему-то вообще ни с кем ужиться не можем, - грустно и сердито ответила девушка. - И в последнее время мне кажется, что очень много от этого теряем.
Через пару часов после полудня, оли Лэтеар озадачила меня неприятным вопросом.
- Эрик, а ведь эти трещины, они в основном направлены из центра к краям города, ты заметил?
Действительно, когда в поисках девушки я шел по окраинам, за время пути мне пришлось пересечь два небольших провала, и еще один я видел. А за те два дня, что мы шли к центру, расколы хоть и встречались иногда, но пересекать их не нужно было, они шли в том направлении, куда было нужно нам. Трещины, конечно, не были прямолинейными, но общее направление оставалось постоянным. Мне это было ясно с самого начала, так что выводами девушки я не был удивлен, так что я просто снисходительно кивнул и пробормотал:
- Ну и что? Идти-то нам не мешает. А перебираться через них опасно.
- Эрик, я тебе об этом и говорю! Мы идем в сторону гор. Долина, в которой расположен город, похожа на чашу, она вогнутая. Если предположить, что эти гадкие ямы расходятся от центра радиально, значит, чем ближе к этому центру, тем они будут шире, и перебраться через них будет сложнее.
Вот теперь я почувствовал себя дураком. Ведь знал все это, а сообразить не мог. Еще неизвестно, сможем ли мы теперь обойти этот центр по кругу, или придется возвращаться назад, туда, где ширина провалов еще позволяет через них перебраться. Весь сегодняшний день мы шли по почти нетронутым землетрясением улицам, кажется, угодив на самую середину "куска пирога", и даже не видели трещин. Неизвестно, насколько они здесь шире!
Мы сменили направление, и стали пробираться поперек улиц, туда, где по нашим расчётам пролегала очередная трещина. Идти таким порядком получалось намного сложнее, чем вдоль улиц - там, где расстояние между домами было небольшим, оно было чаще всего завалено битым камнем. Приходилось искать переулки. Я на ходу размышлял:
- Провизии у нас осталось еще на четыре дня. Вода здесь встречается, но ты сама видела, какая она, пахнет отвратительно. Даже не помоешься, не говоря о том, чтобы пить. У меня обоняние совсем отключилось от этой вони, но, наверное, от меня уже разит! Знаешь, в том доме, который мы снимали с отцом, была баня. Ты ведь не знаешь, что такое баня? По крайней мере, я у вас таких не видел. Конечно, у вас тоже неплохо придумано, всегда теплая вода, но баня все-таки лучше. Дорого бы я дал за то, чтобы мне довелось еще хоть раз помыться в настоящей бане!
Девушка неожиданно заинтересовалась, и попросила объяснить. Думаю, ее проблема гигиены тоже давно мучила. Я с готовностью травил себе душу, описывая устройство и ощущения.
- И вот возвращаешься из леса - грязный, голодный, замерзший. Лицо испачкано жиром пополам с сажей. Снимаешь все это безобразие, и в парилку. А там так жарко, воздух влажный и горячий, даже горло обжигает при дыхании. А Беар - это мой друг - нахлестывает веником, пока кожа не покраснеет. Никакой простуды не остается, кажется, что вымылся не только снаружи, но и изнутри. - На этих словах девушка издала отчетливый стон зависти. Я и сам себе сейчас завидовал. Представил себе одно из таких возвращений, и неожиданно для себя закончил:
- А потом Беар орет трактирщику, чтобы позвал веселых девок, Хамелеон его поддерживает, а я убегаю в таверну - отъедаться.
- А кто такие веселые девки? Почему они веселые?
Я под своим слоем грязи покраснел, и, заикаясь и сбиваясь, стал объяснять девушке концепцию продажной любви, которая, когда Иштрилл поняла о чем речь, ее ужасно рассмешила и озадачила.
- То есть у вас считается неприличным общаться с девушками, поэтому те девушки, которые все-таки согласны общаться требуют за это деньги?
- Ну-у, не совсем общаться... - я покраснел еще сильнее.
- Да поняла я!
- Ну да. Тогда так и есть.
- Хм. То есть девушки продают свое доброе имя за деньги?
- Я никогда это с такой точки зрения не рассматривал, но да.
- При этом насколько я поняла, мужчин за это никто не порицает?
- Ну, если мужчина не женат, то порицают, но не сильно. Смотрят сквозь пальцы. А если женат, то... Ну не знаю, тоже смотрят сквозь пальцы, но могут наябедничать жене, и тогда ему не поздоровится.
- А если все наоборот? Если девушка хочет "общаться", и готова платить за это деньги?
- Я про такое слышал, но редко. Таких мужчин вообще все презирают, еще больше, чем веселых девок. Хотя к последним в разных местах по-разному относятся. Я слышал, что в столице их даже уважают, стихи им посвящают. Только там они как-то по-другому называются, и очень дорого берут за свои услуги. Только благородным по карману. Хотя там сложнее все, я не очень в этом разбираюсь, - я уже не рад был, что начал этот разговор.
- Эрик, а ты благородный?
- А? Я - да. Но я совсем недавно стал благородным, меня его величество наградил... - я осекся.
- За то, что ты убил много эльфов?
- Н-нет, не совсем. Мы вошли в лес, тот, что был нашим, наша тысяча и тысяча помойных - это... Ну, вот как ваши провинившиеся, которых сюда отправляют. Только их никуда не отправляют, а просто в самые опасные места ставят. Ваши нам ловушку устроили, и тысячник, чтобы сохранить хоть кого-то, оставил помойных прикрывать отход. И раненых оставил. А я остался с ними, я же лекарем был в нашей тысяче. Вот за это мне пожаловали дворянское звание.
Оли Лэтеар задумчиво рассматривала меня, от чего перестала смотреть под ноги, и ожидаемо споткнулась. После чего тряхнула головой и лукаво спросила:
- Значит, ты можешь теперь пользоваться услугами этих дорогих веселых девок для благородных?
Я натужно рассмеялся:
- Я очень бедный благородный, так что на их услуги у меня все равно денег нет.
- Хм... Значит, ты пользовался услугами простых веселых девок, дешевых?
- Да ничего я не пользовался, - буркнул я. - Мне отец говорил, что в этом случае девальвируется сама концепция близости.
Девушка рассмеялась, глядя на мою покрасневшую физиономию и прекратила издевательство. Подождав еще каких-нибудь неудобных вопросов, и таковых не дождавшись, я облегченно выдохнул. И все-таки, как хочется в тепло и в баню! А еще что-нибудь повкуснее набивших оскомину эльфийских лепешек.
