Бертон Уол - Высшее общество
– Я взяла на себя смелость сделать заказ для тебя, – сказала она с улыбкой. Сибил села напротив, с благодарностью улыбнувшись в ответ, и прочла телеграмму, которую Вера положила на ее тарелку.
«Прибываю сегодня в пять точка Группа в шесть человек включая хирурга из Лозанны точка Можно ли открыть виллу точка С любовью». Подпись – Сиси.
– Вилла, – объяснила Вера, – все, что осталось от старого имения семьи. На южном склоне Этны. Безопасный склон. Вилла чрезвычайно романтична, хотя и не очень удобна. И, конечно же, будем рады, если ты присоединишься к нам.
Сибил посмотрела на юго-восток. Снежная, ясная Этна. Ее конус завис, как мираж над легкой дымкой, а над вершиной двигался какой-то завиток, – наверное, облако.
– Я надеялась, что она не явится столь быстро, – ответила Сибил. – Она будет здесь всем в тягость.
Вера пожала плечами и улыбнулась.
– Я пыталась ее отговорить. Я надеялась, что, раз уж я прибыла сюда заранее, она не будет столь уж беспокоиться. Наконец… Как бы ни странно это выглядело, она его мать.
– Конечно, – согласилась Сибил. – Важно лишь, чтобы они могли работать без помех. Тут дело во внимании и доскональном знании трассы. У Ходдинга есть перечень каждой кривой и уклона с обозначенными скоростями. Это следует знать очень хорошо. Нельзя пренебрегать ни одной мелочью.
– Понимаю. И сделаю все, что от меня зависит. Не исключено, что, открыв виллу, я смогу держать ее на расстоянии как можно дольше. – Вера подождала и налила Сибил чашечку кофе, со знанием дела, как эксперт, горячий кофе и молоко из разных кувшинов. – Ты не собираешься выйти за него замуж после всего, не так ли? – Сибил покачала головой. – Другой? Пол?
Сибил попыталась ответить «да» и почувствовала, что готова заплакать. Вера быстро встала и прижала к себе ее голову.
– Слушай, ты совсем спятила. – Она усмехнулась. – Совсем сумасшедшая и, без всякого сомнения, очень смелая.
Сибил через силу улыбнулась. Вера погладила ее по голове и, взяв коричневой рукой воина чашечку кофе, сделала большой глоток. Сказала очень убежденно:
– Нет никакого сомнения, что при сложившихся обстоятельствах все будет очень хорошо.
Сибил потерла живот.
– Ничего не могу поделать. Я ужасно боюсь. Вера уже доставала одежду из баула.
– Пей свой кофе да поторапливайся. Нам предстоит дальний путь, в полдень надо быть на вилле.
Ходдинг ехал осторожно в арендованном «Порше». До субботы, до начала гонки («Тарга Флорио» всегда начиналась утром в воскресенье) надо было изучить трассу до мельчайших подробностей, чтобы получить шансы в борьбе с животными, погонщиками мулов и соперниками. В эту субботу (а только тогда дорога будет полностью очищена на три часа) будет время проверить себя – последний раз перед следующим утром. А пока что «Порше», хотя и более легкий и медленный, чем «Скорпион», многое скажет им. Лишь два «Скорпиона» были действительно готовы к гонке, и Пол, зная их слабые стороны, предпочитал беречь их как можно дольше. Проезжая круг за кругом в 45 миль, – всего 1008 км, Пол все больше и больше проникался благодарностью к сильному, уродливому маленькому «Порше».
В Кампофеличе они обогнали крестьянскую телегу с ярко раскрашенными колесами и резным задним откидным бортом со сценами из «Песни о Роланде». «Вперед», – проворчал Пол, и стрелка спидометра поползла к максимальному делению. Этот отрезок в 3,5 мили был единственным прямым участком, единственным местом, где «Феррари», «Астон» и «Скорпион» могли развить максимальную скорость.
Исчез сладкий тяжелый запах лимонов, а когда Ходдинг довел скорость до 110 миль в час, лимонные рощи превратились в бело-зеленое пятно. Потом вдруг дорога впереди оказалась как бы в пене. «Овцы! Проклятье!» – заорал Пол, а Ходдинг, чертыхаясь шепотом, с отчаянной легкостью нажал на тормоза, после чего раздался ужасный пронзительный вой. И вдруг случилось чудо, как в древнем молчаливом шутовском балагане. Стадо перед ними расступилось. Они шли еще на скорости 65. Пастух приветственно помахал им.
– Бог! – сказал Ходдинг.
– Бог! – кивнул Пол.
Пора было вновь поворачивать в горы на юг. Пол достал термос и налил четверть чашки горького горячего кофе в пластиковую чашку. Он протянул чашку Ходдингу, они засмеялись, пожав друг другу руки.
Так было в течение трех дней, а будет становиться все хуже и хуже, поскольку на маршрут выходило все больше и больше машин, и на дороге оказывалось множество детей с собаками, цыплятами, овцами, козами, мулами. «Тарга Флорио» была гонкой, похожей на празднество в испанском смысле – карнавалом для крестьян с боем быков в конце. Мужчины в автомобилях были тореро, а быком была дорога.
Короткий отрезок побережья был покрыт сильно растрескавшимся бетоном. И все-таки это был бетон. На остальной части узкой извилистой дороги имелась лишь небольшая полоска асфальта с многочисленными рытвинами от горных паводков. Асфальт частенько ломался под колесами, и надо было смотреть в оба, чтобы не разбить радиатор, ветровое стекло или не искалечиться.
Через деревни, виноградники, все выше и выше, поднималась дорога в гору, с крутыми поворотами, мрачными каменными мостами, безразличная к хрупкости гоночного автомобиля стоимостью 50 000 долларов.
Было бы совершенно нормально, если бы из пятидесяти с небольшим автомобилей, участвующих в гонке, половина или более разбились, перевернулись или сгорели. Средние скорости автомобилей были достигнуты в середине пятидесятых годов. 59–79 миль в час, вычисленные в четырнадцати заездах в 1906 году, оставались рекордными вплоть до настоящего времени.
– Остановись, дай я ненадолго сяду за руль, – сказал Пол. Благодарный Ходдинг, начавший зевать, растянулся на сиденье рядом с водителем. Мимо них, сделав крутой поворот на полной скорости, промчался «Фиат-1100».
– Донино и Кантрелли, – улыбнулся Ходдинг. – Они заявились вчера вечером. Не исключено, что они столкнутся с ослом. – Пол пожал плечами. – Шесть, семь тысяч лир. На следующей неделе ослы подорожают до двенадцати, пятнадцати. Как бы то ни было, может быть, лучше уж столкнуться с ослом, чем слушать бесконечную болтовню его хозяина.
Это казалось ужасно смешным, и они рассмеялись. Старик на муле в длинном голубом плаще с заостренным капюшоном горца пожелал им беззубым ртом доброго утра. Казалось, очень хорошо здесь на горе с зелеными пастбищами, уходящими по склонам по обе стороны от дороги и шагающими на высоте сине-зелеными оливами. Казалось, что, хотя и не надолго, им все же даровано детское ощущение радости – серьезно играть в не очень серьезную игру. Подобно детям, они забыли прошлое и будущее, и – как это случается с любовниками – позволили себе насладиться минутной свободой. Это было веселое чувство, временами почти экстаз, и, хотя оно, по-видимому, длилось недолго, оно даровало им приятные воспоминания. Им нравилось быть в этом автомобиле на этой дороге. Они были счастливы. Вполне понятно, что им не хотелось возвращаться в отель.
Подошло время ленча, и они остановились в Коллесано, чтобы выпить немного невкусной зеленовато-желтой воды, давшей название деревне.
– Дипломатия, – усмехнулся Ходдинг при виде плохо скрытого отвращения на лице Пола. – Эти люди невероятно гордятся водой. Мистика. Нечто, связанное с древними греками и священными могилами. Естественно, они ждут, что мы заплатим им за любую помощь, но, похоже, они сделают больше, если мы скажем несколько добрых слов об их проклятой воде.
Позже, когда они, освободившись от доброжелателей и самозванных деревенских сановников, расположились позавтракать хлебом и сыром, Пол заметил:
– Знаешь, у тебя настоящий дар ладить с простыми людьми. Ты чертовски хороший политик. С такими деньгами, как у тебя, кто знает, быть может, когда-нибудь ты станешь президентом.
Ходдинг рассмеялся.
– Вся штука в том, что надо любить власть. – Он пожал плечами. – Я был испорчен психиатрами. У них власть. А я, я помню, как меня принуждали, и пытаюсь остаться свободным.
– Ни тиранов, ни выдвижений, – прокомментировал Пол. – Ни Цезаря, ни Галилея, ни Мартина Лютера, ни Генри Форда, ни Марко Поло, ни Баббера Кэнфилда. Боже! Скучно. Какого черта, развеселись немного. Покажи свою удаль. – Он лежал на траве, расслабившись от выпитого вина, слегка шумевшего в голове. Промчался «Феррари», возвестив о себе ужасным, угрожающим звуком. Он не открыл глаз.
Ходдинг прополоскал рот вином и сплюнул на дорогу в пыль, поднятую «Феррари».
– С чего начать? Уволить тебя? Расстаться с Сибил? – Он пожал плечами. – Я думал об этом. В чем тут суть? Как бы то ни было, пока что вы нужны мне оба.
Пол приподнялся на локте, взглянул на Ходдинга.
– Вы думаете? Моя работа почти закончена. Вы можете нанять другого водителя.
– Ты лучше, чем кто-либо другой. Ты знаешь машину досконально, как никто. Это похоже… ну, представь девушку, отправляющуюся в свадебное путешествие с личным гинекологом, спящим в соседней комнате.
