KnigaRead.com/

Иэн Бэнкс - Мертвый эфир

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Иэн Бэнкс, "Мертвый эфир" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Во рту совсем пересохло. Передо мной стоял пластмассовый стаканчик с простой, без газа, водой, и я его с жадностью осушил. Только успел оглянуться, держа его на весу, и одна из ужасающих помощниц немедленно подошла и наполнила его минеральной водой «Эвиан». Хотелось высосать и его, но я поставил стаканчик на стол. Все равно, небось, его отберут прежде, чем начнется съемка.

— Кен? — раздался позади меня приятный голос с ирландским акцентом, — Приятно позна… Нет-нет, не вставайте, не сейчас. Я Каван. Рад познакомиться.

Собственно, я и не мог встать из-за приковавшего меня к креслу провода от микрофона. Так что я обменялся с ним рукопожатием сидя.

— Привет, Каван, — И я пригладил рукой полу моего пиджака, чтобы ведущий не смог заглянуть ко мне в карман.

Каван взгромоздил свой обтянутый коричневатыми брюками от Армани зад на стол между моим и своим креслами. Из-под грима на его лице проступал загар, и на щеках виднелась какая-то тень — возможно, ее не брало никакое бритье. У него были глубоко посаженные синие глаза под густыми, красиво очерченными бровями. Густая поросль черных волос нависала надо лбом.

— Хорошо, что ты с нами.

— Я тоже рад.

Почти невидимый проводок вылезал сзади из-под воротника Кавана, огибал его шею и заканчивался маленьким, телесного цвета наушником, воткнутым в правое ухо. Как я заметил, к поясу у него была пристегнута небольшая рация. Каван в отличие от меня не был привязан проводами к креслу.

— Насколько я слышал, Кен, тебя пригласили поработать у нас какое-то время, так ведь?

— Да, Каван, и причем так давно, что это время уже составило весьма существенную часть моей жизни.

Он засмеялся беззвучным смехом.

— Да уж, приношу свои извинения, — Он вздохнул и посмотрел куда-то в темный угол, — Мы все находились в подвешенном состоянии, пока в «Уинсом продакшнз» разбирались с делами и решали, как жить дальше.

— Уверен, мое ожидание было ничто по сравнению с вашим.

— О да… Времечко выдалось еще то. Представить только: ты делаешь передачу, посвященную текущим событиям, и вынужден все ждать и ждать своего часа, а события все текут и текут; но ничего, мы-то еще наверстаем, да. Прошу прощения, но не только мы, верно?

— Разумеется.

Лоусон Брайерли. Так звали того человека, который теперь вынырнул из темноты и направился к столу и креслам, щурясь на яркий свет. Моего возраста. Зеленые вельветовые брюки, пиджак вышедшего из моды покроя, желтый жилет, рубашка, какую станет носить разве что управляющий фермой, и шейный платок. Я чуть не улыбнулся. Высокий, довольно плотного телосложения, если не толстый, волосы светлые с проседью. Если не слишком придираться, лицо не такое уж некрасивое, вот разве только нос картошкой и подслеповатый взгляд человека, пришедшего на свидание и тщетно пытающегося угадать, с кем именно, потому что из тщеславия он не надел очки. Послужной список: Федерация студентов-консерваторов, основной лозунг которой — повесить Нельсона Манделу (изгнан с треском как слишком правый); Национальный фронт (ушел оттуда сам, когда ему показалось, что националисты слишком увлеклись левыми идеями); а также еще несколько крайне правых группировок и партий. Теперь объявил себя расистом либертарианского толка. Знавал я пару ребят из числа леваков, которые подались в либертарианство, и такие, как Лоусон Брайерли, доводили ихдо белого каления.

Для более точного описания его взглядов подошел бы термин «монетаристский фундаментализм», откуда совсем недалеко до расизма. По Лоусону, эволюция в конечном итоге есть тот же свободный рынок, на котором белая раса доказала свое врожденное превосходство посредством таких вещей, как деньги, наука и вооружение, и ей нечего бояться, кроме вероломного коварства евреев да черномазых орд грязных «недочеловеков», что плодятся, как мухи, благодаря совершенно напрасным подачкам Запада.

Данную информацию мы почерпнули с его же собственного веб-сайта. Он, видите ли, основал некую организацию под названием «Институт независимых исследований в области свободы», которая, по сути, состояла из него одного.

Демократию Лоусон в общем и целом не одобрял. Он верил, что от государства можно избавиться, а в ответ на доводы, что-де в таком случае мир окажется всецело во власти межнациональных корпораций (или как их там станут называть, раз национальные государства исчезнут), он обычно переспрашивал: «Да, ну и что?» Эти компании будут принадлежать держателям акций, а деньги есть самая справедливая форма исполнительной власти, потому что их у глупых, как правило, меньше, а следовательно, и меньше влияния, а ведь всем хотелось бы, чтобы ход вещей контролировали умные и успешные люди, а вовсе не неумытое быдло.

Я решил, что максимально взвешенный ответ на подобную ахинею мог бы оказаться примерно таким: «Ну их на хер, этих долбаных держателей акций, слышь ты, фашистская вонючка».

Он сел, и на него повесили микрофон. Затем опутали проводами и приклеили к креслу, как и меня. Отлично. Мне трудно было расслышать, что он говорит ассистентке режиссера и звукооператору, пока они его усаживали. На меня он так и не посмотрел. Каван бросил ему несколько слов, после чего кивнул и отправился занимать свое центральное большое кресло. Уселся, прокашлялся, поправил галстук и провел рукой в воздухе над волосами.

Теперь мое сердце колотилось вовсю. Кто-то подошел, чтобы забрать стаканчик с водой, но я попросил секундочку подождать и, взяв стаканчик в трясущуюся руку, выпил содержимое. Мой мочевой пузырь, похоже, решил, будто мне надо пописать, но я-то знал, что это не так. Затем появилось чувство, будто груз в кармане заставляет меня склоняться вправо. Как некстати, подумал я, что именно вправо.

Монитор позади камер моргнул, и на нем появилось поясное изображение Кавана, передаваемое центральной большой камерой с автофокусом.

Администратор студии объявила, что производится пробная запись фрагмента тележурнала «Горячие новости». Каван снова прокашлялся.

— Тишина в студии, — раздался вновь ее голос. — Начинаем, — Она отсчитала: «Пять, четыре, три», а «два» и «один» показала уже на пальцах.

Каван сделал вдох и сказал:

— А теперь переходим к наболевшей теме расизма и к истории холокоста, если таковая имела место, что отрицает один из гостей нашей новой рубрики «Горячие новости». Сегодня тут сойдутся двое представителей диаметрально противоположных взглядов: Лоусон Брайерли, называющий себя расистом-либертарианцем, из Института независимых исследований в области свободы, и Кен Нотг с лондонской радиостанции «В прямом эфире — столица!», старейшина так называемого… Прошу прощения.

— Ничего страшного, — успокоила его администратор студии, долговязая нескладная девица с коротко остриженными каштановыми волосами. На голове у нее были наушники, в руках — секундомер и пюпитр в виде дощечки с зажимом. Она прислушивалась к неслышимому для нас голосу в наушниках, — Хорошо, — сказала она, — Все в порядке, Каван?

Каван сидел, наклонясь в сторону камеры впереди него, заслоняя рукой глаза от света прожекторов.

— Э-э-э… Не могли бы вы переместить телесуфлер чуть-чуть повыше? — спросил он.

Человек, стоящий рядом с большой камерой, слегка что-то в ней подправил.

Неужто я действительно старейшина, удивился я. То есть «старейший»? Правда, если я правильно запомнил определение, даваемое в словаре, оно по значению скорей ближе к «старший», чем к «старый», но все-таки. Теперь пот катился с меня уже градом. Что, если это заметят и приставят ко мне гримерш промакивать мое лицо тампонами? Мои внутренности скрутил болезненный спазм, и мне подумалось, что сейчас я наживу себе язву.

Каван кивнул:

— Теперь хорошо, — и снова прокашлялся.

— Прекрасно, — отозвалась администраторша, — У всех все в порядке? — Она окинула нас взглядом.

Похоже, со всеми все было и вправду в порядке. Я не собирался жаловаться, что потею. Лоусон Брайерли сел, моргая и переводя взгляд с монитора на Кавана и обратно, по-прежнему избегая встретиться со мной взглядом. Бородатый коротышка оператор снова подкрутил что-то в камере, возвращая настройку в исходное положение, но Каван не заметил.

— Все сначала, тишина в студии, — объявила девица-ад-министратор, — Начинаю отсчет. И: пять, четыре, три…

— А теперь переходим к наболевшей теме расизма и к истории холокоста, если таковая имела место, что отрицает один из гостей нашей новой рубрики «Горячие новости». Сегодня тут сойдутся двое представителей диаметрально противоположных взглядов: Лоусон Брайерли, называющий себя расистом-либертарианцем, из Института независимых исследований в области свободы, и Кен Нотт с лондонской радиостанции «В прямом эфире — столица!», старейшина цеха так называемых скандалистов ведущих и, как он отзывается сам о себе, нераскаявшийся пострадикал левого толка. — Каван приподнял брови, чтобы придать побольше эффектности сказанному, — Однако сперва прослушаем отчет Мары Энглесс, доказывающий, что невозможно отрицать существование людей, отрицающих все.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*